Читать книгу "Боярские дворы - Нина Молева"

Итак, прежде всего первая петровская записка. Почему она касалась портретов шутов и кого из них в частности? Текст как таковой не давал оснований ни для каких безапелляционных утверждений. Его интерпретация была чисто предположительной.

С другой стороны — «Доношение» Одольского. Оно свидетельствовало о полученном заказе. Но заказ исходил не от Петра, а от Екатерины I — «ее императорского величества». Значило ли это, что Екатерина хотела завершить серию, начатую Петром, или руководствовалась совсем иной идеей?

Вопросов появлялось все больше и больше, а ответить на них было очень сложно, подчас и вовсе невозможно, поскольку по этому периоду русской истории обращения к одним опубликованным трудам и документам совершенно недостаточно. Всякий раз нужны архивы, и дело не только в том, что они объемны, заключают многие и многие тысячи листов, — слишком трудно сориентироваться, в каком направлении в каждом отдельном случае следует вести поиск. Иные были учреждения, иные их взаимоотношения и взаимоподчинение. И для того чтобы правильнее и как можно скорее подойти к ответу на вопросы, приходится прежде всего обращаться к изображенному лицу.

Вообще в первой четверти XVIII века имя Якова Тургенева не удалось встретить ни в каких документах. Молчание о нем настолько упорно, что есть все основания считать: в это время его уже не было в живых. Зато вся юность Петра самым тесным образом связана именно с Тургеневым. Был он дьяком приказа, ведавшего потешными, сотрудничал в нем с дедом А. В. Суворова — Иваном Григорьевичем Суворовым, отличился в «Кожуховском деле». Был он с Петром под Азовом. Сразу же после этого похода состоялась его свадьба «на дьячей жене — в шатрах, на поле, промеж сел Преображенского и Семеновского», веселое шутовское празднество, близкое к действиям Всешутейшего собора.

Пожалуй, этот один-единственный эпизод и позволял дать Тургеневу имя шута, хотя и безо всякого на то действительного основания. Заблуждался в этом отношении и прямой потомок Якова, наш замечательный писатель Иван Сергеевич Тургенев, который считал, что его прадед по-своему помогал просвещению России, обрезая боярам бороды. И если внимательно всмотреться в костюм дьяка на портрете, становится очевидным, что в руках у него не некий шутовской атрибут, а вид служившего символом военной власти жезла, который использовался в потешных войсках. Так не явилось ли поводом написания преображенского портрета успешное участие Якова Тургенева в «Кожуховском деле», чтобы остался он изображенным с теми знаками власти, которые были ему даны?

Но существовали и иные соображения, делавшие дату написания тургеневского портрета совершенно неправдоподобной. Родившийся около 1650 года, Тургенев должен был иметь в 1725 году, когда Одольский получил заказ, не менее семидесяти пяти лет. Тогда этот возраст считался более чем преклонным. На портрете же представлен мужчина не старый, с едва тронутой проседью бородой. Иными словами, этот холст не имел отношения к Одольскому (тем более что и подпись отсутствовала!) и был написан по крайней мере тридцатью годами раньше утвердившейся за ним даты.

Но вот именно здесь, в карусели дат, документов, отрицаний и утверждений, и начала проясняться загадка «Нептуна». Чтобы исключить самую связь заказа Екатерины I и портрета Якова Тургенева, приходится проштудировать все списки участников Всешутейшего собора. Они сохранились в обрывках: где документ, где воспоминания современника, где случайное упоминание, но нигде Яков Тургенев не выступал в роли Бахуса.

В годы, непосредственно предшествовавшие царицыному заказу, в разных маскарадах и придворных развлечениях упоминается «Бахус — певчий Конон Карпов». Был Карпов личностью достаточно приметной: не раз вспоминают о нем современники. Один из них и вовсе отзывается о Карпове как о редком пропойце. В рассказах о всяческих шествиях имя певчего чаще всего стоит рядом с именем «архимандрита в странном уборе от гвардии вендриха (прапорщика. — Н. М.) Афанасия Татищева». И это лишнее доказательство, что в заказе Екатерины I речь шла именно о певчем. В нескольких разъяснениях к заказу подчеркивается, какого именно Бахуса имела в виду царица — того, что «живет в доме ее императорского величества у господина Татищева».

И не потому ли, что в отличие от других участников «собора» был Карпов простым певчим, Екатерина не помнила его имени и ограничилась указанием роли, которую он обычно исполнял.

Зато тут же рядом постоянно упоминаются и Тургенев, и «Нептун». Только все дело в том, что долгое время в роли бога морей, причем с неизменным успехом, выступал другой Тургенев — Семен, сын Якова, тоже упоминаемый среди изображенных на преображенских портретах. Значит, именно его имя и опустил переписчик, ограничиваясь простым названием — «Нептун». А наш великий писатель вправе был назвать и другого своего предка рядом с Петром Великим.

Семен Яковлевич Тургенев… Никаких подробностей его жизни пока еще отыскать не удалось. Пока. Но не исключено, что самым значительным событием в ней оставалось исполнение «морской» роли.

Тонкий солнечный луч настойчиво пробивается между закрывшей окно церкви Николы в Толмачах кирпичной оградой и стеной соседнего дома, крошится в решетке и, мимоходом, ярко ложится на мрачноватое, упрямое лицо. Что ж, у «Нептуна» нет больше тайны, есть «персона Семена Тургенева», есть один из написанных для Ново-Преображенского дворца первых русских портретов.

Нет больше ни этого дворца, ни запасника Третьяковской галереи в стенах церкви Николы в Толмачах. Зато у «Нептуна» появилась новая перспектива — как же его ждут в Орле, в Музее И. С. Тургенева! Хотя бы во временное хранение, хотя бы в копии, чтобы именно с него начать родословие великого русского писателя, историю службы его древнего дворянского рода русской земле.

Рюриковичи-Стародубские

Пожалуй, ни одно подмосковное село не знало такого множества легенд, связанных с громкими именами и не имеющих под собой никакого основания. Само собой разумеется, легенде нет необходимости ссылаться на номер архивного дела — иначе она перестала бы быть легендой, нет нужды искать поддержки даже в воспоминаниях — человеческая память далеко не безупречна в своих попытках сохранять только факты, вернее, собственно факты. Личная окраска виденного, собственное отношение к людям и событиям, наконец, непроизвольно возникающее желание оказаться самому в центре повествования неизбежно вносят уводящие от действительности коррективы. И тем не менее здесь была усадьба, тесно связанная с императрицей Елизаветой Петровной.

Перовские легенды пересказывались во множестве вариантов, чтобы к нашим дням сложиться в некую как бы удостоверенную временем и признанную единственно возможной версию. Здесь и таинственный «граф Торлецкий» со всеми своими графскими замашками и размахом строительства, чье имя сохранили роща и пруды. Здесь и князья Черкасские с их единственной богатейшей наследницей, пополнившей в дальнейшем и без того сказочное состояние Шереметевых. И Голицыны, якобы владевшие Перовом в петровские времена. А главное — Алексей Разумовский, полуграмотный украинский певчий, ставший фаворитом Елизаветы Петровны и венчавшийся с ней якобы именно в Перове. Разве нельзя принять за доказательство подобного утверждения то, что в перовской церкви долгое время сохранялись шитые Елизаветой воздухи — покровы для покрытия Святых Даров, приготовленных к освящению на дискосе и потире. Подарок, требовавший такой усидчивости, навыков и такого долгого труда, мог быть связан только с исключительным событием в жизни императрицы.