Читать книгу "Щит дьявола - Лео Кесслер"

На секунду он задержался перед массивным широкоплечим Шульце, глянул на его Рыцарский крест и пробормотал себе под нос:

— До тех пор, пока мы биологически превосходим остальные расы, мы будем побеждать их.

После этого Генрих Гиммлер двинулся дальше.

Почти не разжимая губ, гауптшарфюрер пробормотал, обращаясь к Матцу:

— Он что, думает, что я что-то вроде быка-производителя?!

Однако Матц так и не успел ответить ему, потому что в эту секунду распахнулись огромные двери, которые вели в основное здание, и на пороге показалась фигура серого кардинала Адольфа Гитлера — шефа партийной канцелярии Мартина Бормана. Это означало, что сейчас должен был появиться сам фюрер.

Фон Доденбург скомандовал:

— Равнение на середину!

Гиммлер весь подался вперед, готовясь встретить фюрера. На его лице появилась холодная улыбка. Бойцы «Вотана» гоже все подтянулись в ожидании. Прошло почти два года с тех пор, как фюрер германской нации Адольф Гитлер удостаивал своим личным посещением солдат и офицеров боевой группы СС «Вотан».

Борман повернулся к дверям и встал так, чтобы его увидел фюрер. Рейхсляйтер явно приглашал его выйти наружу — выйти в холодное, серое октябрьское утро. Наконец эсэсовцы увидели фигуру самого Гитлера.

За те два года, которые прошли с тех пор, как они в последний раз своими собственными глазами видели человека, считавшегося хозяином всей Европы — от Ла-Манша до Уральских гор, — Адольф Гитлер разительно изменился. Сейчас он превратился в сутулого человека с бледным одутловатым лицом, безуспешно пытающегося скрыть, как сильно у него трясутся руки.

— Святой Иисус, Святая Мария, Святой Иосиф, — выдохнул Матц, — и этот человек — наш фюрер?!

Гитлер позволил Борману взять себя под руку и подвести к строю «Вотана». Нездоровое лицо вождя нации утонуло в воротнике шинели. Он не обратил внимания на приветствие, отданное ему фон Доденбургом. Его глаза были устремлены на рядовых бойцов. Из глаз фюрера медленно выкатились слезы, точно он был не в силах вынести зрелища, наглядно показывающего, как жестоко страдали на фронте его солдаты.

Мартин Борман, чью толстую грудь украшала единственная награда — Орден Крови[65], — смахнул слезы с лица Гитлера и прошептал с сильным мекленбургским акцентом: «Речь, мой фюрер, — вы должны произнести речь!».

Адольф Гитлер кивнул и смочил губы кончиком языка.

— Германские солдаты! Солдаты, сражающиеся на фронте! Товарищи! — Его голос был очень хриплым и таким невнятным, что даже стоявшим в первой шеренге бойцам «Вотана» приходилось изо всех сил напрягать слух, чтобы расслышать его. Произнеся эти слова, Гитлер неожиданно замер и посмотрел на Бормана, точно ища от него поддержки или совета, как ему поступать дальше.

Борман поощрительно кивнул и чуть заметно улыбнулся. Гитлер стиснул руки — очевидно, чтобы они не так дрожали.

— Если Германия проиграет эту войну, товарищи, то она докажет тем самым свою биологическую неполноценность, а заодно предопределит свою будущую судьбу. Но… именно страны Запада заставляют нас вести эту войну до конца…

Его голос начал набирать силу, он почувствовал возрастающую уверенность — тема была хорошо знакома ему; и фон Доденбург ощутил отблеск былой магии Адольфа Гитлера — но только лишь отблеск…

— Поэтому вполне законным и справедливым будет как следует наказать Запад за это преступление. И мы — вы и я — проследим за тем, чтобы Запад оказался должным образом наказан. Начиная с сентября мы предпринимали исключительно энергичные меры для того, чтобы создать мощный фронт на западном направлении. Сформированы бесчисленные новые подразделения, призванные заполнить бреши в рядах наших войск, вызванные последними потерями личного состава во Франции. Созданы новые огромные артиллерийские полки. Наша армия вооружена новым секретным мощным оружием. — Хриплый голос уроженца Верхней Австрии неожиданно приобрел гипнотическую мощь, подобную той, какую он достигал в прежние, судьбоносные дни, когда завораживал своих слушателей на партийных съездах в Нюрнберге. По спине фон Доденбурга пробежал озноб — так явственно было это ощущение, это припоминание…

— Благодаря вашим героическим действиям в Аахене Великая Германия получила сейчас возможность отплатить державам Запада сторицей — отплатить этим иудео-плутократам, чьи руки измазаны кровью невинных немецких женщин и детей. В этот час взоры всей германской нации устремлены на вас, доблестные воины боевой группы «Вотан»! Наш народ рассчитывает на вашу стойкость, на ваше мужество, на ваш высокий боевой дух, на ваше умение успешно воевать и на ваш героизм — и верит, что вы сможете потопить англо-американское наступление на Германию в крови завоевателей!

Внезапно замолчав, фюрер прервал свою речь. На его лице, раскрасневшемся от усилия, появилось почти виноватое выражение — точно он сказал или почти сказал что-то лишнее.

Несколько секунд спустя фон Доденбург понял, почему Гитлер так внезапно оборвал свое выступление. Перед тем как войти обратно в здание штаб-квартиры, он, поддерживаемый Мартином Борманом, крепко стиснул обе руки фон Доденбурга и, посмотрев на него глазами, в которых застыли слезы волнения, прошептал:

— Мой дорогой штандартенфюрер, я от всей души благодарен вам. Вас благодарит вся Германия. Вы и ваши героические бойцы совершили невозможное. То, что случилось под Аахеном, — это совсем не поражение. Вы сумели так долго продержать там американцев, не позволяя им ни на метр продвинуться вперед, что мы смогли за это время провести полную перегруппировку сил и подготовить новый удар против них — удар, который станет поворотным пунктом всей войны. Мы подготовили новое грандиозное наступление на западном направлении. — Его поблекшие от возраста и испытаний глаза пристально вглядывались в лицо Куно. Молодой офицер вновь ощутил их почти гипнотическое воздействие. — Вы понимаете, о чем я говорю?

— Вы говорите о новом наступлении на западном направлении, мой фюрер? — повторил последние слова Гитлера фон Доденбург.

— Да. — Гитлер произнес это совсем тихо, точно боясь, что кто-то может услышать их. — Да, фон Доденбург! Мы ударим на западе еще до конца этого года. И честь стать острием этого грандиозного наступления будет дарована вашим храбрым бойцам, а также новому молодому пополнению, которое мы набрали и которое тоже рвется в бой.

Он резко остановился и в упор посмотрел на штандартенфюрера, точно ожидая, что фон Доденбург скажет ему что-то. Но все, что смог вымолвить Куно, было:

— Где мы будем наступать, мой фюрер?

На лице Адольфа Гитлера появилась заговорщическая улыбка:

— Где? Там, где эти презренные американские бандиты меньше всего ожидают нас — в Арденнах[66]!