Читать книгу "Заговор призраков - Елена Клемм"

– Вам известны имена других заговорщиков?

– Увы, нет. Они собираются на конспиративных квартирах, пользуются выдуманными именами. Но из того, что я вызнал у Агнесс, мне кажется, что их немало. Я ждал, надеясь узнать побольше, прежде чем поставить вас в известность. О, как я был самонадеян! Из-за моей медлительности чуть не случилась беда!

– Но самое страшное уже позади, не так ли? – обеспокоилась королева.

– Ах, если бы! Помимо Агнесс, в сегодняшнем покушении задействованы и другие лица. Среди них есть ваши придворные. Фрейлины из числа вигов. Слуги. Гвардейцы. О, если бы знать их имена, но, увы! Одно лишь мне удалось выведать – сегодня ночью они нападут на вас прямо в замке. Вам нужно срочно уезжать, ваше величество!

Принц Альберт заговорил по-немецки, и супруга ему ответила, отрывисто и, как показалось Агнесс, неохотно. Но Альберт с неожиданной горячностью ударил кулаком по ладони и повысил голос. Не желая быть свидетелем супружеской размолвки, Чарльз деликатно кашлянул и попросил:

– Позвольте мне сказать кузине пару утешительных слов. Она не виновата в том, что такая.

Королева махнула рукой, звякнув перстнями, и продолжила что-то втолковывать мужу. Агнесс вжалась в атласную обивку, глядя, как кузен неспешно опускает руку в карман, но вместо ножа он вытащил носовой платок с монограммой. Инициалы «Ч» и «Л» переплетались, как две змеи.

– Чарльз, как ты мог? – прошептала она, когда он нагнулся над ней. – Почему ты предал меня? Почему?

– Ну, что ты, кузина Агнесс, я не предавал тебя. Я спас тебе жизнь. Лучше тебе отсидеться в Виндзоре, ведь сегодня особая ночь.

Ясные серые глаза смотрели на нее почти ласково, но прозрачность их была обманчивой, как воды пруда, на дне которого, опутанное водорослями, мягко колышется тело утопленника…

– Нет! Не может быть, чтобы ты был с ними заодно!

– Правда, не веришь? – Он удивленно покачал головой. – Ты хорошая девочка, Агнесс, а я вот не такой. Поэтому ты получишь свою награду на небесах, а я свою прямо сегодня. Поделись со мной слезами, кузина. Слезами истинной добродетели.

Истинной добродетели. Где-то она уже это слышала, но где? Батист заскользил по ее влажным щекам, и каждый рубчик ткани был острым, как бритва. Но когда Чарльз, аккуратно сложив платок, сунул его в нагрудный карман и распрямил спину, Агнесс вспомнила.

«Истинная верность».

Не за это ли Чарльз похвалил Стивена Темпля? Как долго он выспрашивал у мистера Рэкрента, верно ли служил ему клерк, и как просиял, узнав о преданности покойного. Нет, его не интересовало, состоял ли неудавшийся цареубийца в заговоре. Он и так знал, что не состоял.

«Истинное безумие».

Так он отозвался об Оксфорде, принявшем мучительную смерть от рук сокамерников. И Оксфорду отрезали язык…

Мысли-ниточки замелькали так быстро, что Агнесс не поспевала за ними, да ей и не нужно было поспевать. Полотно ткалось в обход разума, помимо ее воли. Просторная, прочная паутина, а в центре раскинул лапы жирный паук.

Но это был не Чарльз…

– Нет!!! Не слушайте его, он служит призракам! – в отчаянии выкрикнула Агнесс.

– Да сколько можно! – возопил принц Альберт.

Фалды его фрака взметнулись, и он бросился вон из комнаты, а вслед за ним, вихрем кружев и розоватого шелка, поспешила королева.

– Никаким призракам я не служу, – отчеканил лорд Линден. – Я служу только истинному монарху.

Посчитав, что остался за старшего, он отдал приказ гвардейцам, и те, напоследок проверив ремни на смирительной рубашке, последовали за ним. Агнесс услышала, как в замочной скважине звякнул ключ, и еще раз, – кто бы ни запирал дверь, руки у него тряслись. Затем стихли и эти звуки.

4

Тишина подушкой опустилась на лицо, давящая и пронизанная ужасом. Всхлипы рвались из ее груди, но Агнесс постаралась дышать неглубоко и как можно ровнее.

Краем глаза она заметила, как из зеркала высунулась отекшая рука. В темноте она белела, как брюхо сома. Короткие тупые пальцы мяли воздух, нащупывая живое дыхание, ища его… Сердце Агнесс замерло, а потом бешено застучало, словно облегчая им задачу.

Если бы можно было накинуть на себя забытье, подобно теплому пледу, Агнесс давно сделала бы это, но как она ни жмурилась, сомлеть не удавалось.

И тут ее что-то кольнуло. Снежинка, упавшая на разгоряченный лоб. Имя, от которого на губах проступает изморозь.

Он не может к ней не прийти. Фейри всегда отзываются на зов.

– Джеймс! – закричала она и осеклась, заметив, что призрак вылез из зеркала уже наполовину. Золотая цепь на его груди звякнула о подсвечник. Грузная туша двигалась медленно, словно против сильного течения, но с той монотонной методичностью, с какой жирная осенняя муха бьется о стекло. «Сплиш-сплашш, – бубнил призрак. – Сплишш-сплашш».

– Джеймс, заберите меня отсюда!

Она сразу же ощутила его присутствие, но не в комнате, а в своей голове. Сквозь горячечную завесу мыслей пробился голос, далекий и бесконечно чужой:

«Нет, Агнесс, не сейчас».

Так она поняла, что погибла.

5

Так его еще никогда не унижали, хотя, видит Бог, унижений он в этой стране натерпелся предостаточно.

Во всех салонах перемывали ему кости, будто он был шаромыжником, приплывшим в Англию с миской для подаяния и котомкой за спиной. Оскорбление за оскорблением, обида за обидой. Сговорившись, члены парламента назначили ему смехотворное пособие – всего-то тридцать тысяч фунтов, ровно на двадцать тысяч меньше, чем получал супруг королевы Анны, который только ел да спал. Вот оно, хваленое английское гостеприимство.

А ведь он мог бы стать полководцем. Разрабатывал бы планы сражений, отдавал приказы, перекрикивая грохотанье пушек и жужжание пуль. Разве не к этому его готовили? Зачем тогда отец брал его с собой на охоту, едва только он мог усидеть в седле? Зачем выгонял его в легкой одежде на мороз?

И ученым он тоже мог стать. Профессора Боннского университета не могли нарадоваться на студента, который шел в библиотеку, тогда как его сверстники, горланя песни, устремляли стопы к дому терпимости. А если не ученым, то блестящим композитором, прославленным на всю Европу. Сколько лет ему было, когда он начал сочинять органную музыку? Четырнадцать, не больше. Теперь же от вдохновения простыл и след, и вершина его достижений – спеть с женой дуэтом перед ее фрейлинами и собрать скромный урожай аплодисментов.

Он мог бы стать политиком, и снова неудача! Виктория рассудила, что политика не про него, и, наслушавшись советов Мельбурна, отказалась даровать жениху герцогство. А поскольку он не английский пэр, дорога в палату лордов ему заказана. Не баллотироваться же, в самом деле, в палату общин? Да за него все равно никто не проголосует. Какое кому дело до его суждений о демократии, если он выговаривает «д» как глухую согласную?