Читать книгу "Честь чародея - Ян Сигел"

— Ты правда можешь? — с благодарностью спросила Ферн. — Как это, должно быть, ужасно для нее: столько месяцев пролежать в коме, а очнувшись, окунуться во все это. И ведь она не понимает ничего из происходящего.

— Думаешь, мне стоит ей объяснить? — с сомнением спросила Гэйнор.

— Не знаю…

— Посмотришь по ситуации, — сказал Уилл. — Я пойду с тобой.

Но Гэйнор сочла, что ему лучше не ходить, поскольку для Даны в ее нынешнем состоянии это может оказаться уж слишком. На следующий день она взяла на работе отгул и приехала в клинику с огромным букетом цветов. Однако оказалось, что Дану куда–то перевели, и персонал отказался сообщить куда.

— А вдруг вы журналистка, — безапелляционно заявила старшая медсестра. — А ей сейчас нужен полный покой.

— Нет, я не журналистка, честное слово, — заверила ее Гэйнор. — Я занимаюсь реставрацией рукописей. Вы можете проверить. — Она дала свой рабочий телефон. — Я знакома с Люком — братом Даны. Он пару раз приходил сюда с другой нашей знакомой, Ферн Кэйпел, которая раньше тоже была в такой же коме и поэтому пыталась им помочь. Она сейчас не совсем здорова, так что я пришла вместо нее. Мы просто хотели узнать, как Дана себя чувствует.

— Хорошо, я вам позвоню, — снизошла медсестра.

Пришлось Гэйнор везти цветы домой к Ферн. Там они снова взялись просматривать газеты — ничего нового о таинственной женщине. Мелисса Мордаунт была явно вымышленной личностью, а поскольку у нее не было никаких документов — ни свидетельства о рождении, ни страхового полиса, ни водительских прав, — то проследить ее дальше, чем до Рокби, никто не смог. Версия о побеге Люка тоже нашла подтверждения, но никому в голову не приходило, что он убит. И все еще больше запуталось, после того как один из сослуживцев Люка перенес на его компьютер файлы о сомнительных финансовых операциях. Тем временем адвокаты Каспара Валгрима заявили протест от имени своего клиента и требовали проведения психиатрической экспертизы, пытаясь доказать, что он действовал в состоянии помрачения рассудка. Периодически появлялись фотографии Даны на различных светских раутах прошлого года, но постепенно из–за отсутствия информации газеты стали забывать об этой истории. Именно тогда Гэйнор наконец–то позвонили из клиники.

На следующий день, купив букет цветов, она отправилась в роскошный загородный дом, где больные под присмотром надежного персонала излечивались от алкоголизма, наркомании и нервных срывов. Правда, позволить себе такое лечение мог далеко не каждый. Немного зная историю Даны, Гэйнор подумала, что та, должно быть, здесь уже не в первый раз. По дороге она все время думала о том, что едет навещать сестру Люка, и хотя постаралась вычеркнуть из памяти ту ночь на озере, но никак не могла отделаться от чувства вины. Услышав первую фразу Даны, она чуть не кинулась сломя голову назад в Лондон.

— Я не знаю, кто вы такая, — сказала та, — но мне передали, что вы,дружны с моим братом. Вы не знаете, что с ним случилось?

«Она совсем не похожа на Люка», — подумала Гэйнор, придумывая, что ответить. Дана была стройной и немного бледной, что очень шло ей. Красота ее скорее была следствием тщательного ухода: стильная стрижка, блестящие волосы, чистая кожа и красивый маникюр. В ней не было ни сдержанной энергии, как у Люка, ни широкой кости, как у отца. Так и не найдя подходящего ответа, Гэйнор вручила ей букет цветов и в нерешительности застыла у кресла для посетителей.

— Вообще–то я всего лишь его знакомая, — сказала она. — Я не собиралась вас обманывать, но персоналу в клинике трудно было все объяснить. Дело в том, что Люк познакомился с Ферн Кэйпел, моей лучшей подругой, потому что слышал, как доктора в клинике говорили, что она впадала в кому при обстоятельствах, очень похожих на ваши. Люк считал, что она может помочь вам. Я знаю, что она пару раз навещала вас в клинике, пока вы были без сознания. Она и сейчас хотела приехать, но она не совсем здорова, поэтому попросила меня. Простите, наверное, вам это кажется таким сумбурным.

— Сейчас мне все кажется сумбурным, — уныло ответила Дана. — Присаживайтесь. Я могу попросить принести чаю. Алкоголь здесь не разрешается.

— С удовольствием выпью чаю, — согласилась Гэйнор.

Дана нажала кнопку и попросила принести две чашки чая. Гэйнор, стараясь не уклоняться от правды, сказала:

— К сожалению, я уже некоторое время не видела вашего брата. Думаю, и никто не видел.

— Говорят, что он сбежал, прихватив деньги фирмы, — продолжала Дана, — но он никогда бы такого не сделал. Порой он не очень–то разборчив в средствах, но он точно не вор. Он не настолько глуп. Он роскошно жил — всегда куча денег. Так зачем смываться ради какой–то жалкой суммы баксов?

— Я не знаю, — промямлила Гэйнор.

— Ко мне приходили из Отдела по борьбе с крупным мошенничеством, — рассказывала Дана. Гэйнор подумала, что девушке просто не с кем доверительно поговорить, поэтому она хватается за любого. — Они спрашивали про Люка и про папу. Они говорят, что Люк мог скрыться, потому что узнал о махинациях отца или сам был в них замешан, но это полная чушь. Я сказала им, что он никогда бы так просто не сбежал, не сказав ни слова. В последнее время мы не часто виделись, но в детстве он всегда присматривал за мной. Он бы никогда ни за что не бросил меня. Но они мне не поверили. Конечно, они этого не сказали, но я же видела. Они выглядели такими циничными и усталыми, и они жалели меня… — Она беспомощно заплакала.

Гэйнор поискала на полке носовой платок. Определенно, это был самый худший день в ее жизни.

— Простите меня, — сказала она, чувствуя себя преступницей. В определенном смысле она себя таковой и считала.

— Нет… нет. Это вы меня простите. Я все время срываюсь, кричу на всех. Но на меня не обижаются, говорят, все нормально и это пройдет.

— Конечно, все нормально.

— Мой психиатр очень добра ко мне. Знаете, она молода и относится ко мне без того превосходства, которое было в моих других врачах. Но так приятно поговорить с кем–то из обычных людей.

— А как же ваши друзья? — неосторожно спросила Гэйнор.

— Ах да, парочка заявлялась сюда. Они были в восторге от всей этой ерунды в газетах и все время посматривали на меня исподтишка, не скрываю ли я чего–то. Но я правда ничего не знаю. А Джорджи, она всегда тащилась от Люка, а он ей не отвечал взаимностью, поэтому она сплетничала о нем направо и налево. Моя лучшая подруга сейчас в Австралии, у нее родился ребенок. — Дана утерла слезы полотенцем и отвела заплаканные покрасневшие глаза, когда принесли чай. Она даже не сказала горничной спасибо, пришлось Гэйнор самой это сделать. — Расскажите мне об этой вашей подруге, Ферн. Вы сказали, что у нее была такая же кома, как у меня.

— Это было два года назад, — начала Гэйнор. — Она должна была выходить замуж, и накануне мы устроили девичник. Она так много выпила, что отключилась и не приходила в себя неделю.

— _Неделю?_ - Дана скорчила презрительную мину. — Я была без сознания несколько месяцев.