Читать книгу "Квест империя - Макс Мах"

Он видел. Золотые нити стремительно оплетают утратившее форму нечто, недавно бывшее женщиной Дракона. Они проникают внутрь этого куска ущербной плоти, ставшей чем-то похожей на растаявший под дождем глиняный блок, и соединяются с серебряными нитями. Где-то серебро исчезало совсем, заменённое золотом, где-то золотая оплетка покрывала серебряную нить, а где-то возникали новые неясной архитектуры ансамбли, по-видимому, бравшие на себя функции пораженных органов. Впрочем, и органы строились и перестраивались, и тело начало снова приобретать знакомые черты. И Меш узнал, что теперь действительно все будет хорошо. Она будет жить, потому что Камень сделал с ней что-то, что обычно не делается (а почему да как, Вещь Мешу не объяснила). Золотая Маска соединилась с Серебряной, и вместе они помогли Камню исправить то, что поддавалось исправлению, и заменили то, что ни Камень, ни они исправить не могли.

И еще понял Меш, что соединение Золотой и Серебряной Масок невозможно. Никогда не случалось, и случиться не могло, но произошло. А раз случилось – а почему и как, не было на эти вопросы ответов, – но раз случилось, то так тому и быть. Нет теперь ни Золотой, ни Серебряной Масок, а есть женщина Дракона, которая есть и Женщина и Маска. И разделить их нельзя, потому что их природа изменилась, и из одного возникло другое, а из двух одно.

Последнее, что запомнил Меш, перед тем как потерять сознание, были его собственные слова, вернее смыслы, переданные ему Камнем и озвученные им.

– Не снимается, – сказал Меш. – Останется навсегда. Не надо питать, но можно, если нужно.

Глава 7ГРАФИНЯ АЙ ГЕЛЬ НОР

– Сегодня мы выходим в свет, девочка, – сказал Макс с улыбкой.

Он стоял около панорамного окна их спальни – «Это наша спальня» – и смотрел на нее.

«Я бесстыжая стерва», – решила Лика, но, встав с постели, нарочито медленно накинула на плечи невесомый и по большому счету ничего не скрывающий пеньюар. За спиной Макса, в голубом сиянии атмосферы, развертывались картографические излишества планеты Йяфт.[67]

– Что мы будем делать? – все так же неторопливо («Пусть смотрит, теперь есть на что!») она подошла к столику из полированного серебряного дерева и взяла с белоснежной костяной подставки длинную тонкую сигарету лилового цвета. Пахитоса. Так называет их Макс. Пусть будет пахитоса, хотя набита она душистым вайярским табаком и завернута не в кукурузный лист – не растет кукуруза в Вайяре, – а в лист местной сладковатой капусты.

– Что мы будем делать? – спросила Лика.

– Обрастать мясом. – Макс не шутил.

– Звучит двусмысленно, – лениво откликнулась она («Особенно в моем случае»), прикуривая от зажигалки.

– Зато верно по существу. – Макс тоже достал свою трубочку-носогрейку. – Оставаясь бесплотными тенями, мы мало что можем сделать. Нам надо легализоваться. Первый шаг сделан, у нас есть легенда, и в Медных горах на Фейтш, как ты знаешь, любой желающий найдет и побитую ловушку, и следы нашего в ней копания. Теперь надо бы и на свет родиться, не все же в сумерках прятаться. К тому же крейсер… Мы не можем бесконечно бродить по империи на боевом корабле. Нам нужно что-нибудь менее экзотичное.

Он был прав. Ее мужчина почти всегда прав. Почти. Почему он продолжает называть ее девочкой? «Потому что это нравится мне самой!» – напомнила она себе, затягиваясь ароматным дымом. Она почувствовала, как напряглась внутри нее Маска, и усилием воли подавила ее протест. Никотин достиг легких.

«И так будет всегда! – решительно сказала она себе и Маске. Но получилось опять двусмысленно. – Ты должна знать, кто в доме хозяин… если уж это навсегда». Вот именно. Навсегда. Что тут скажешь?

– Думаешь, моя яхта все еще там?

«Моя яхта? Да, моя, потому что я графиня Ай Гель Нор. Я, и только я».

– Вполне вероятно, – пожал широкими плечами Макс. – ИМПЕРИЯ ЖИВЕТ В МЕДЛЕННОМ ВРЕМЕНИ.

«В этом что-то есть, – мысленно согласилась Нор. – Ее Ё прав».

За семьдесят лет не изменилась даже мода. Ну, допустим, случились некоторые изменения, но не драматические. А в ее случае закон и традиция могут заморозить и само время. В отсутствие заинтересованных наследников и за неимением вменяемых мотивов для возбуждения официального дела о ее смерти, все могло оставаться в состоянии «никак» долгие годы. Но семьдесят семь лет? А почему бы и нет?

Она взяла графин с яблочной водкой и плеснула в один из хрустальных стаканчиков, выстроившихся на серебряном с чернением подносе. Отсутствие слуг вызвало у нее очередной приступ раздражения, но с этим пока придется смириться. Впрочем, если ее счета не опротестованы, то на Йяфте можно будет купить хотя бы несколько слуг для себя и друзей. Ей нужны камеристка и хороший парикмахер… «В крайнем случае, на двоих с дамой Йя», – согласилась она, понимая, что в их положении слишком большой штат слуг – это непозволительная роскошь.

Водка прошла, не вызвав никаких ощущений. Как вода. Как воздух. Никак. Маска оказалась быстрее. Увы, иногда она не успевала. Но хотя бы вкус и запах яблок она почувствовать смогла. Водка была с Затша, и яблоки, из которых ее гнали, по всей видимости, были теми большими зелеными яблоками, что растут на плато Птиц, кисло-сладкими и невероятно сочными и душистыми.

– Ты когда-нибудь пил кальвадос? – спросила она.

– Почему ты об этом спрашиваешь? – Макс оставил свою позицию у окна и подошел к ней почти вплотную.

– Не знаю, – удивленно протянула она. – Какая-то ассоциация. Ремарк? «Черный обелиск»…

– У тебя интересные ассоциации, – усмехнулся Макс. – Водка с Затша не похожа на кальвадос. Кальвадос хуже. Намного. Я его пил, конечно. В Нормандии это более привычный напиток, чем коньяк, но особого восторга он у меня не вызывал. А у тебя «гуляет» образ. Надо стараться быть органически тем, что ты есть сейчас. – Он снова улыбнулся.

– Да, – сказала удивленно Лика. – Вот только что я была Нор, а потом вдруг раз, и все посыпалось. – Она виновато смотрела ему в глаза. Для этого ей пришлось запрокинуть голову.

– Не страшно, – улыбнулся ей Макс так, как умел только он. – Привыкнешь, втянешься. – Он погладил ее по волосам. Нежно, мягко, а ведь это была рука Макса; рука, способная наносить всесокрушающие удары, пробивавшие почти любые блоки.

– Все будет хорошо, – сказал он мягко, и от его голоса по телу Лики прошла теплая волна, тут же подхваченная и усиленная Маской.

«Спасибо! – благодарно подумала она. – Ты умеешь быть доброй».

– И потом, ты гегх, – продолжил между тем Макс. – А у гегх репутация очень странных людей, если, конечно, кто-нибудь еще помнит, какими вы были.

– Так что мы будем делать? – снова спросила она.

– Ничего особенного, – ответил он. – Спустимся в столице. На шлюпке гражданского образца – у нас есть пара таких – и пойдем в банк… – Он сделал паузу и продолжил с улыбкой: – Одевайтесь, графиня, и пойдем.