Читать книгу "Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии - Гай Юлий Орловский"

Он не успел открыть пасть для ответа, как я, двигаясь как можно проворнее, шагнул еще и одновременно обеими руками всадил меч, как пику, в стальную грудь. Там заскрежетало, однако стальная полоса меча пошла вглубь и утонула там почти наполовину.

Он зарычал, я поспешно выдернул меч и отступил, держа окровавленное лезвие острием в его сторону. Будь там человек, он в предсмертной ярости бросился бы на врага, чтобы и его утащить с собой в бездну смерти, но эта тварь создана при сотворении мира и ни разу не погибала, хрипит, скребет лапой землю, но сама вжимается в стену, словно та сейчас расступится и даст защиту.

- Ты меня, - прохрипел он надсадно, - ты меня…

- Убил, - договорил я, - выговорить не можешь?.. Это тебе за все разом! И за то, что творили твои собратья.

Темная кровь потекла из его пасти, он сказал хрипло:

- Тебе что до них?.. Все равно бы скоро умерли…

- От старости, - напомнил я. - А это как бы и не смерть в нашем понимании. Почему бы тебе не превратиться в то, кем ты был?

Он спросил вяло:

- Как… это?

- Обычно убитые оборотни, - пояснил я, - превращаются в свое первоначальное естество. Ты кем был, ангелом?..

Он с трудом выговорил:

- Уже и не помню… Такой… почти изначально… Почти…

Он захрипел, повалился на бок и задрыгал в воздухе короткими, хоть и мощными ногами с прочными когтями.

Я отвернулся и, не убирая меч в ножны, поспешил за Азазелем и рыцарями.

Они озираются в соседней комнате, как понимаю, той самой, вся в золоте, как оно достало, а на драгоценные камни с кулак величиной и смотреть не могу, переел, да вообще-то и раньше не понимал, чего это по ним с ума сходят дураки и дуры.

Вдоль стен странно и настолько причудливо изогнутые светильники на тринадцать плошек, что уже не дизайн, а некая зловещая геометрия. И свечи черные, как уголь, свет от них неприятно фиолетовый падает на стены, где сами по себе двигаются темные уродливые тени.

Глава 5

Азазель шепчет и поводит дланями над огромной чашей, где странно спокойная вода, что не вздрагивает, даже когда прошел рядом тяжелый Тамплиер.

Я подошел, когда Азазель бросил в эту воду, если это вода, пару красных кристаллов. Поднялся легкий пар, а когда рассеялся, я тоже увидел в матовой зеркальной поверхности чудовищно уродливые стены в отвратительных наплывах застывшего камня, где беззвучно возникают трещины, больше похожие на ущелья, вываливаются целые скалы и рушатся в пучину, что остается за ободом чаши.

Азазель оглянулся на меня, всполошенно вскрикнул:

- Все, отходим, отходим!.. Проход открыт!

Я изумился:

- А как же… рычаги? Громадные колеса? С трудом и проклятиями повернуть тяжелый ворот?

- Где ты эту чушь видел? - изумился он. - Быстрее!.. Сейчас сюда ворвутся…

Я представил себе, как между Шеолом и этими тайными пещерами с грохотом рушатся загораживающие проход скалы, размалывая оказавшихся в эпицентре схватки с той и этой стороны, передернул плечами.

Тамплиер сказал трезво:

- Отходим, сэр Ричард.

- Ладно, - сказал я, - мы за ценой не постоим, платит Михаил.

Азазель хмыкнул:

- И Вельзевул. Думаю, на этом этапе он сохранил больше…

- …живой силы, - подсказал я. - Если ангелы облачены во плоть, то они живая сила или что?

Сигизмунд охнул, бросился к металлическим и каменным статуям по эту сторону прохода, уперся в ближайшую плечом. Тамплиер моментально оказался рядом, вдвоем начали быстро и умело валить как статуи, так и колонны, загораживая проем, что-то я слишком широко размахнулся, знал бы раньше…

Я помог, навалили такую гору камня и металла, что почти нет щелей, а когда с той стороны замаячили злобно воющие морды, у меня в руках оказался лук Арианта, быстро и метко бил в них тяжелыми стрелами, успевая поразить, как бы они там быстро не мелькали.

Я не знаю, сколько мы держались, здесь вроде бы и время идет не так, как наверху, баррикаду нашу с той стороны почти растащили, это же какую нужно иметь самоотверженность под градом моих стрел, когда с той стороны раздались крики, грохот, засверкали белые и слишком чистые огни, потом в щели мелькнуло красное от злости лицо Вельзевула.

- Мы здесь! - прокричал он. - Спасибо!.. Теперь добьем сами.

Он исчез, я видел мелькающие фигуры, что устремились за ним в глубину дворца, Сигизмунд радостно вскрикнул:

- Ангелы?

Я сказал хмуро:

- Сколько слышал насчет того, что все сделаем сами.

Азазель спросил быстро:

- Не веришь?

- В главной цитадели, - пояснил я, - обычно лучшие силы. Лучшие из лучших. Отборные. А люди Вельзевула уже едва ноги волочат… Кстати, Михаила что-то не видно вовсе, хотя пара ангелов вроде бы мелькнула.

Тамплиер проворчал:

- Убит? Не верю.

Сигизмунд перекрестился.

- Но мы отомстим!

- Это да, - согласился я. - Мстить мы будем. И за того парня!.. Но давайте выбираться из западни. Мы свою песню еще не прокричали.

- Какую песню? - спросил любознательный Сигизмунд.

- Фаталити, - пояснил я. - Мизерикордию не забыл? Последний удар, чую, снова за нами.

Как изобретатель убийства и отец искусств и ремесел, Каин, по всей вероятности, был человеком с поистине гениальными дарованиями. То, что он построил первый на земле город, знает каждый, но что именно он наладил массовое изготовление оружия из металла и научил сражаться в строю - это знают не все.

И вот сейчас я смотрел с болью в сердце, как армия из демонов и преступников, сомкнув щиты, сперва выдержала беспорядочную атаку остатков небесного легиона и отрядов Вельзевула, убивая их быстро и деловито, а затем начала, перешагивая через трупы, теснить в сторону узкого прохода между скалами.

Сигизмунд крикнул в тревоге:

- Если отвоюют ту площадь, ангелам пробиваться сюда снова будет непросто!…

- Они вообще не пробьются, - сказал Тамплиер трезвым голосом. - Но это неважно…

- Неважно? - спросил Сигизмунд непонимающе.

- Мы уже здесь, - объяснил Тамплиер и добавил с некоторым сомнением: - К тому же с нами сэр Ричард. Если с нами и останется, то мы…

Сигизмунд сказал с возмущением:

- Конечно, останется! Мало ли что он сам вроде бы из мятежных ангелов… по виду. Но сердце у него почти светлое! И не так уж и запятнанное грехом и непристойным поведением… А когда и запятнано, то он же сам, как святой паладин, и отпускает себе грехи. Ему дано такое право… или сам его взял.