Читать книгу "Враг "Монолита" - Олег Овчинников"

— Пока никуда. Стоят у стены, базарят.

Сергей отобрал у него винтовку. Расстояние до вокзала было не очень большим, но фонари на улице не горели, и разобрать что-либо в такой темени без прицела было невозможно.

— Трое возле окна, один в каске и один с гранатометом, — сказал Сергей. — Это они, да?

— Они, — подтвердил Молот.

— Все, теперь я понял.

Воины «Свободы» не спешили. Они продолжали стоять между дверью и окном, словно находились не в Зоне, а вышли покурить да проветриться из обычного вокзального кабака. Мимо них успело пройти несколько человек, но Швед не хотел отвлекаться. Трое — это именно то, что ему было нужно.

Наконец сталкеры закончили треп и не спеша двинулись от вокзала к железнодорожным путям.

Сергей оторвался от прицела.

— Бегать быстро умеем? — Он перевел взгляд с Молота на Ильича. — Быстро и тихо, на полусогнутых. Ветка под ногой треснет — убью.

— Откуда здесь ветка… — пробубнил Ильич и оглушительно зашуршал кустами.

Все трое замерли, не дыша. Швед погрозил Ильичу кулаком и медленно пополз из-под зарослей. Оказавшись на воле, они пригнулись и понеслись вдоль полотна вправо, наперерез сталкерам. Те уже перебрались через рельсы и, подсвечивая фонариками, уходили куда-то в ночь. Сергей со спутниками продолжал бежать в прежнем направлении, пока не оказался за спиной у противника. Сталкеры, переговариваясь, спускались вниз, в беспроглядную темень, где по тяжелому запаху угадывалось болото или давно затопленная равнина.

Бойцы во главе со Шведом некоторое время следовали за противником, держась от него на приличном расстоянии. Когда вокзал остался далеко за пригорком, воины «Свободы» начали отчетливо хлюпать подошвами — к этому времени они уже дошли до воды.

Сергей жестами велел спутникам разойтись шире и, сделав мощный рывок, быстро сократил дистанцию.

— Стоять, руки в гору! — крикнул он.

— Стоять! — повторил слева Молот.

— Черт! — беспомощно бросил Ильич и выстрелил.

Впереди послышался мощный всплеск, кто-то рухнул в воду. Двое других сталкеров как по команде погасили фонарики и открыли ответный огонь. Швед влетел за ближайший куст и, не останавливаясь, прополз дальше. Куст немедленно обкорнали двумя перекрестными очередями. Сергей приметил одну из позиций и, взяв чуть пониже, несколько раз выстрелил одиночными. Ему тут же ответили: «Калашников» без глушителя выдавал его с головой. Как, впрочем, и противника. Швед катался по мокрой траве, не задерживаясь на месте ни на секунду. Пули неизменно ложились туда, где он был еще мгновение назад, и он начал чувствовать, что рано или поздно может не успеть убраться.

И Молот на левом фланге, и двое сталкеров впереди повторяли тот же рисунок: выстрел — смена позиции — выстрел — снова уход. Вот только Ильича Сергей не слышал, хотя и не помнил, чтобы в его сторону активно стреляли. По идее, он должен был оставаться живым.

Бой закончился совсем не так, как Сергей предполагал. Где-то близко грохнул гранатомет, и на склоне слева раздался взрыв. Вспышка осветила окрестности, и Швед, уже не думая о том, что противник тоже его видит, влепил три одиночных в чью-то каску, будто вбил гвозди в гроб, и полоснул очередью по ногам второй фигуры. После этого над топью опять стало темно.

Сергей перекатился на новое место и прислушался.

— Молот?.. — позвал он.

Ответа не последовало.

— Ильич?..

— Да, я здесь, — бодро отозвался тот откуда-то справа.

— Ты рано начал стрелять, — простонал Швед. — Зачем?

— Возможно, я тебя не совсем понял?

— Ты меня, сука, совсем не понял. Ну вот просто совсем-совсем…

— Ясно, — безмятежно произнес Ильич. — А где Молот?

— Молота, кажется, убили.

«По твоей вине, вонючий ублюдок», — хотел добавить Сергей, но не стал с этим спешить.

— Подойди сюда, — приказал он, поудобнее подбирая автомат к плечу.

— А где ты? — спросил Ильич.

— Здесь, здесь. Иди на голос.

Справа зашуршала трава и треснула ветка, которую Ильич ну никак не мог пропустить. В то же мгновение впереди заработал автомат, и Швед, обнаружив противника, выстрелил ниже огонька.

Ильич упал и продолжал движение на четвереньках. Его даже не задело, но у Сергея подобное везение зависти не вызвало. Ильич, хоть и выглядел вменяемым человеком, на поверку оказался тупицей, а в Зоне у таких жизнь была коротка.

Швед включил фонарик и легко нашел третьего противника. Тот не шевелился.

«Барон говорил, что у них большой отряд», — с тяжелым сердцем вспомнил Сергей свои же слова. Идея начать все заново — без Молота, с одним Ильичом — уже не казалась ему удачной.

Швед поднялся и подошел к сталкеру из «Свободы». Тот еще дышал, часто и неглубоко, как будто ему сократили объем легких раз в десять. Это была несомненная удача, вот только радоваться ей Швед почему-то не мог.

— Что, брат, крепко тебя зацепило? — сказал он без всякой злобы.

— Ага… — Тот беспомощно улыбнулся, почти по-дружески.

Сергей присел возле раненого на корточки.

— Ты не старший в группе, — предположил он.

— Не…

— Но может, ты все-таки слышал? Несколько «монолитовцев» просились к вам в группировку.

— А… да… — ответил воин, выкраивая каждый выдох. Длинных слов он выговаривать не мог.

— Расскажи мне про них, и я тебе помогу. Обещаю.

— Не… ну… жны… нам.

— Вы их не взяли?

— Не… Ло… ки… не…

— Ладно, без подробностей, — остановил его Швед. — Где они сейчас?

Сталкер закатил глаза и задышал еще быстрее, хотя Сергею казалось, что это уже невозможно.

— Где они сейчас находятся, ты знаешь?

— Зэ… Эр… Ка.

— Что?! Еще раз!

— Зэ… Эр… Ка, — жмурясь от напряжения, повторил раненый.

— Зенитный ракетный комплекс! — угадал Ильич. — Я помню, где он стоит.

— Да? — спросил у сталкера Швед.

— Да… А… мне… мне…

— Что тебе? Что ты хочешь? У меня аптечка с собой. Может, промедола тебе вколоть?

— Мне… мне… Пулю, брат! — сказал он вдруг внятно и четко.

Сергей, не продлевая человеку мучений, выпрямился и прострелил ему сердце.

— А говорил — «глаз, глаз»… — протянул Ильич. — Ты уверен, что это правда? Насчет ЗРК.

— Уверен.

Швед приблизился к телу Молота, хотя телом назвать это было уже нельзя: граната взорвалась у него под ногами. Однако Сергей обязан был проверить и убедиться. Не бросать раненых — это все, что осталось от его кодекса чести.