Читать книгу "Враги - Дмитрий Шидловский"

— Не жалеете, что учили врага? — поинтересовался Павел.

— Он мастер, — пожал плечами Спиридонов. — Мы обменялись информацией к взаимной пользе. Судьба развела нас по разные стороны фронтов и границ… а жаль.

— Но сейчас он враг, — настаивал Павел.

— Сейчас, полагаю, он еще больший мастер, — улыбнулся Спиридонов и, заметив непонимание в глазах Павла, продолжил: — Я хочу, чтобы вы запомнили. В бою надо быть беспристрастным. Такие чувства, как ненависть, презрение, жажда мести, страх, любовь, чрезмерно искажают видение, а значит, ослабляют вас.

— Интересно, что же делать со страхом? — поднял брови Павел. — Признаться, когда я был в Чека, и после, когда водил бригаду в бой, поджилки тряслись.

— Хорошо, что вы осознаете это как проблему, — кивнул Спиридонов. — Страх — естественная реакция организма, предупреждение об опасности. Впрочем, ваша задача — добиться того, чтобы страх не сковывал вас, не мешал действовать. Со временем это приходит… когда вы начинаете несколько иначе относиться к жизни. Сила в безразличии. А пока постарайтесь перевести страх в чувство опасности. Ну что же, мне пора вернуться к тренировке, а вы, если хотите, можете приступить к занятиям с завтрашнего дня.

* * *

Алексей снова зашел в маленький зал Центра боевой подготовки. Широко улыбаясь, Колычев направился к нему.

— Рад тебя видеть, — произнес он. — Тяжело живется генералу в отставке?

— Превосходно, — ухмыльнулся Алексей. — Куча свободного времени. Делать абсолютно нечего.

— Да, плохо иметь достижимую цель, — сочувственно произнес Колычев, — а еще хуже, когда ты зависишь от отношения других людей к тебе.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Алексей.

— Все просто, — рассмеялся Колычев. — Был у меня знакомый, который мечтал стать генералом. Только этим дышал, всю жизнь этому отдал. А когда добился чего хотел, запил горькую, потом проворовался и сел в тюрьму. И ведь не для того он рвался в генералы, чтобы пить и воровать. Просто была у него одна путеводная звезда в жизни — генеральские погоны. А когда он их заполучил, жизнь потеряла смысл. К тебе это не относится, ты птица более высокого полета. Займись другой проблемой. Тебе, чтобы выполнить свою задачу, нужны полки и дивизии, министерский пост, придворная мельтешня. Отними это, и ты как рыба на суше. Нельзя быть в такой зависимости от внешних факторов, друг мой. Опасно.

— А что делать-то? — растерянно произнес Алексей.

Колычев крепко пожал ему руку и вдруг, сделав мощный разворот, исчез из поля зрения. Перед глазами Алексея замелькали степы, пол и потолок зала, и, перевернувшись в воздухе, он полетел на татами.

— Интересный человек, — услышал он над собой голос Колычева. — Он еще толком стоять не умеет, а уже говорит, что в жизни ему больше нечего делать. Мне еще надо над многим работать в борьбе, а уж тебе и подавно.

— Добрый ты. — Алексей поднялся и потер ушибленное бедро. — И главное, всегда иллюстрируешь слова примерами.

— Стараюсь, — улыбнулся Колычев. — По крайней мере, из той прострации, в которую ты впал после отставки, тебя надо было как-то выводить.

— Да не в одной отставке проблема, — сказал Алексей. — Ты понимаешь, все, что я делал, рушится. Управление из мощной организации превращается в заштатную службу разведки и контрразведки. Спецполк переводят в подчинение Министерства обороны. Партизанские базы на приграничных с РСФСР территориях ликвидируют. Ассигнования на иммиграцию из РСФСР сокращают. Господин президент считает, видите ли, что аморально тратить столь крупные деньги на вывоз из Советской России ученых, когда собственные граждане живут небогато. А тут, как назло, десятого июля вышла секретная инструкция Политбюро Цека РКП(б) не допускать эмиграции ученых. Я узнавал, это Сергеев постарался. Выпустили джинна из бутылки. Надо было его при попытке к бегству шлепнуть и обменять Этгардта на другого. Ненавижу!

Он в ярости сжал кулаки.

— Ты сделал все, что было в твоих силах? — поинтересовался Колычев.

— Да, — кивнул Алексей.

— Ты жалеешь о чем-то? Ты бы поступил сейчас иначе?

— Нет.

— Ну тогда успокойся и предоставь людям самим совершать ошибки и расхлебывать их последствия, — улыбнулся Колычев. — На ситуацию ты повлиять больше не можешь, а от того, что изведешься, никому лучше не будет. Оставь. Сила в безразличии. Давай лучше потренируемся.

— Давай, — кивнул Алексей. — Ты, кстати, когда уезжаешь?

— Через неделю, — ответил Колычев.

— Снова в Японию?

— На Окинаву. В прошлом году я видел в Токио небезынтересные демонстрации некоего Гитина Фунакоси.[34]

— Значит, центр решили оставить и финансирование не закрывают, — обрадовался Алексей.

— Да, — подтвердил Колычев. — Только теперь я буду подчиняться непосредственно министру обороны, а финансирование спортивного отделения будет производиться из бюджета департамента спорта и физического развития.

— Хорошо ты с новой властью ужился, — проворчал Алексей.

— Я решаю свои задачи, Алексей, — покачал головой Колычев. — Я не давал присяги в вечной верности и служении господам Оладьину и Татищеву. Я занимаюсь борьбой.

В зале воцарилось молчание. Чтобы прервать неловкую паузу, Алексей произнес:

— Я, кстати, тоже собираюсь попутешествовать. Хорошо бы позаниматься у кого-нибудь из мастеров. Не подскажешь, у кого?

— Подскажу, — кивнул Колычев. — И рекомендацию дам. Сплавай в Японию. Там на острове Хоккайдо, в провинции Китами, есть город Енгару. Найдешь там школу Дайто-рю Айки-дзю дзюцу и обратишься к ее главе, господину Сокаку Такеда[35]. Он человек весьма неординарный и эксцентричный, да и обучение у него недешевое. Впрочем, деньги, полагаю, для тебя не проблема. А польза от общения с мастером в деньгах не измеряется. Я познакомился с ним еще во время службы при атташе в Токио и многому научился. Думаю, тебе не помешает позаниматься у него… особенно если ты хочешь вернуться в политику.

Эпизод 14

ВРАГИ

Алексей неспешно шагал по длинной набережной Ниццы. Вечернее сентябрьское солнце все еще грело достаточно сильно, и отставной генерал радовался, что вышел на прогулку в легких светлых костюме и шляпе, а также в белых туфлях тонкой кожи, купленных в Мадриде. Его взгляд скользнул по лазурной глади Средиземного моря, пробежал по немногочисленным купальщикам в воде и на пляже, по фонарям, установленным вдоль набережной, и перешел на людей, неспешно фланирующих по главному месту встреч курортного городка. Слева уже зажигались огни, освещавшие входы в шикарные отели и казино, проносились до шоссе немногочисленные автомобили.