Читать книгу "Вальсирующие со смертью - Михаил Март"

— Инфаркт. Похоронили уже. Хотела поменять квартиру, но так и не успела. И чего ей здесь не жилось? Теперь мебелишка пойдет с молотка в счет долга агентству по недвижимости.

— Странная смерть.

— Брось, приятель. Тут столько молодежи мрет, что хоронить не успевают. Я тут уронил с балкона своей квартиры горшок с цветком. Теща заставила идти подбирать. А у нас кустарник растет вдоль дома. Я как прошелся по газону, у меня волосы дыбом встали. Раньше мы чего находили? Море пробок и битых бутылок, а сейчас газон усеян одноразовыми шприцами. Мешок наберешь с одного квадратного метра. Чего тут удивляться. Костлявая с косой без работы не останется.

Добрушин кивнул и начал медленно спускаться.

К пяти часам вечера майор приехал к Александру Одинокову. Писатель встретил его с таким видом, будто Добрушин отлучался на пять минут в магазин. Причесанный, чисто выбритый, трезвый и с узенькими очками на кончике носа.

— Привет, Семен, заходи. Материал принес?

Добрушин вошел в квартиру и направился в комнату. На полу валялись смятые листы бумаги, на столе лежали отпечатанные на машинке. Стопка выглядела солидно.

— Нет времени даже за хлебом сбегать.

Майор положил на стол свернутые вчетверо исписанные мелким почерком страницы.

Одиноков потер ладони.

— Отлично. Приходи чаще. Я уже набрал хороший темп. Мне без твоих писулек не обойтись. Работу стопорить нельзя. С издательством договор подписал. Ждут. Летом у них простой.

— Я хочу прочитать материал.

— Садись, читай, но только тихо. Не мешай мне.

Семен принялся за дело. И чем больше углублялся в чтение, тем больше понимал, что сделал правильный выбор. Он находил места, где все совпадало с действительностью на сто процентов, а мысли героя в точности соответствовали его собственным.

— Ну как наш маньяк поживает? — спросил Одиноков, оторвавшись от клавиатуры пишущей машинки.

— Этого он мне не скажет, но парень ушел в штопор. Вряд ли ему удастся выровнять свой самолет. Он паникует. Его парализовал страх, но остановиться он уже не в состоянии. Крыша поехала.

— Зря ты так думаешь. Общаясь с тобой, он получает, как он думает, очищение. Ты точно уловил его состояние. Ему нужна исповедь, она придаст ему новые силы. Он выплескивает накопившуюся желчь и вновь идет на преступление со спокойной совестью. Я не уверен, что такой человек придет к тебе с повинной. Это игра. Знаешь, как дразнят котят? Привязывают бумажку на ниточке и дергают за нее перед носом котенка. Каждый из игроков получает свое удовольствие. Один увлечен ловлей и имеет возможность растрачивать излишнюю энергию, второй наблюдает и снисходительно улыбается. Но прямого контакта между ними не происходит.

— Плохой пример. Маньяк будет пойман в любом случае. Сам он остановиться не может и в какой-то момент свернет себе шею. Либо его вычислят.

— Ты меня не понял. Тот, кто дергает за ниточку, думает, что ему сверху виднее и он хозяин положения. Но он смотрит вниз, наблюдая за котенком, не ведая того, что он сам подвязан к ниточкам и выполняет приказы главного кукольника. Синдром матрешки. Ты ее открываешь, а там еще одна. И так до бесконечности. Нам не интересно знать, сколько их. Интересен процесс нахождения следующей.

— Ты уже придумал финал?

— Он бесконечен, как жизнь на Земле. На человеческой психике нельзя поставить точку. Она безгранична. Это врачи позволяют себе ставить точные диагнозы, а судьи выносить приговоры. Мы обязаны видеть во всем разнообразие, иметь сотни вариантов, ходов, возможностей и не ограничивать своими рамками фантазию читателя. Поэтому мы поставим в конце повествования многоточие.

— Человеческая жизнь не литература. Она имеет свое завершение и заканчивается точкой.

— Упрощенный вариант. Смерть — это толчок к действиям. В этом аспекте надо рассматривать нашу затею. Смерть заставила тебя искать убийцу, убийцу — прятаться, быть осторожным, менять тактику и терять равновесие. На одну смерть накручивается гора новых событий, жизней и Тысяча определений, таких, как горе, страх, поиск, бегство, отчаяние, и все это относится к живым людям. Об этом надо говорить, а не ставить точку после слова «смерть».

Они философствовали очень долго и даже спорили. Трудно сказать, сколько человек участвовали в дискуссии. Писатель, психолог, философ, следователь, убийца, и каждый раскрывал свои грани и предлагал свой взгляд на вещи. Победителей среди них не нашлось. Все кончилось многоточием.

Добрушин вернулся на дачу в первом часу ночи. Машину он оставил в Рождествено возле магазина на площадке, где ночевало много таких же. Он не хотел, чтобы в поселке видели новый автомобиль. Ему не мешало прогуляться по свежему воздуху в течение двадцати минут. После общения с Одиноковым в голове, кроме мешанины, ничего не осталось, и он пытался разложить все по полочкам. Не болтнул ли он лишнего в разгар спора? Одиноков слишком абстрактно мыслит, непонятными категориями. Каждую фразу и замечание приходилось расшифровывать.

Добрушин вошел в дом и включил свет. Когда он ее увидел, его словно током долбануло.

Она стояла на нижних ступенях деревянной лестницы, с белым лицом, в белом балахоне до пят. Пышные волосы волнами легли на ткань. Ее глаза ничего не видели. Она даже не повернула голову в его сторону, а начала медленно подниматься наверх.

Добрушин отпрянул и ударился о стену. К горлу подступил ком, и он потерял дар речи. Привидение продолжало подниматься по лестнице, ведущей в спальню.

Семен не мог оторвать от нее взгляда. Шок продолжался до тех пор, пока Катя не достигла верхних ступеней. Добрушин выхватил из-за пояса пистолет, прицелился и открыл огонь. Он не мог промахнуться, его считали лучшим стрелком в управлении. Один за одним он выпустил из обоймы все патроны. Пять выстрелов, и ни одного попадания.

Привидение открыло дверь и скрылось в спальне. Семен отбросил пистолет в сторону, схватил каминные чугунные щипцы и бросился к лестнице. Когда он ворвался в спальню, выбив плечом дверь, то никого не увидел. Комната была пуста.

Ник-Ник поймал Катю, которая соскользнула вниз по капроновой веревке, и сдернул крюк с подоконника. Они тут же отбежали к забору и залегли за кустами смородины.

— Страшно? — спросил он.

— Не так, как в первый раз. Сердце екнуло, когда он свет включил, а потом все шло гладко.

— Зачем ты окно за собой закрыла? Любая секунда на счету. Тут окно не играло роли. Второй этаж, шесть метров высоты.

— Нет. Так лучше. А потом он стоял слишком далеко.

Ник-Ник обнял свою подругу и почувствовал, как дрожит ее тело.

— Эх ты, заяц в львиной шкуре.

Подполковник Раков прибежал на выстрелы с охотничьим ружьем, готовый к отпору бандитов, но застал хозяина в одиночестве. На столе стояла бутылка водки, а вместо закуски лежала кочерга.