Читать книгу "Проект "Сколково. Хронотуризм". Сталинский сокол - Татьяна Михайлова"

– Но как? Как тебе удалось попасть сюда? Через столько лет… – заговорил Алексей, и Марина снова почувствовала, как его волосы коснулись ее лица.

– Ученые нашли способ, как попасть в прошлое. Придумали микросхему, кристалл – я точно не знаю. Платишь кучу денег, глотаешь таблетку – и, пожалуйста, ты в прошлом, – ответила она и посмотрела на Алексея. Но он отвернулся, скривился и выкрикнул, глядя куда-то вбок:

– Ученые, говоришь? А это тогда что? – Алексей брезгливо, как на дохлую крысу, показал на рекламную газетенку. Ее листы были мокрыми от дождя, как и волосы и гимнастерка Алексея.

– Двери? Решетки? Колбаса? Потомственная аферистка? Зачем вам это, когда нет самого главного? – кричал он, и Марина утвердительно кивала в ответ на каждое его слово.

– Это наша жизнь, – еле слышно проговорила она, – мы так живем. Не завидуйте нам.

– Я не доживу, я точно не доживу, – Алексей вышел под дождь и поднял лицо к небу, под теплые струи августовского дождя, – какое счастье.

И улыбнулся. Марина кинулась к нему, но нога снова подвернулась, и Марина упала на траву. Алексей повернулся к ней, шагнул навстречу, а земля вдруг вспыхнула перед глазами, по ней пробежали белые ослепительные искры, трава покрылась инеем и стала скользкой, руки и ноги разъезжались и скользили по ней, как по льду. «Скорее, скорее, здесь нельзя оставаться», – шептал кто-то и тянул прочь. Марина повернула голову, но в густом бледном мороке не видела вокруг себя ничего. Перед глазами появилось яркое белоснежное пятно, оно стремительно уменьшалось, и Марина обнаружила у себя под ногами покрытие контактного круга сколковской «стартовой площадки». Под руки ее держали сразу двое – один весь в белом, похожем на скафандр, а второй – сосредоточенный молодой человек в очках, деловом костюме и кроссовках.

– Скорее, скорее, – повторял Данилов, – надо идти. Пойдемте, Марина Валентиновна, – твердил он и тащил ее к двери с окошком из толстого прозрачного стекла.

– Подождите, – Марина оглядывалась и пыталась идти назад, – я не могу… мне нужно… Да отпустите меня! – крикнула она, вырвалась из рук консультанта и шагнула обратно к площадке. Лодыжку обожгла острая боль, ноги подкосились, но Данилов успел перехватить Марину, и крепко взял ее под руку.

– Пойдемте со мной, вам нужен врач, – консультант вывел ее в коридор, дверь за спиной с шипением закрылась. Перед глазами мелькали стеклянные двери, перегородки, пищали считывающие устройства, но все звуки и образы сейчас покрывала похожая на дым от сигареты вуаль. В ней пропадало все, что находилось дальше расстояния вытянутой руки, и, если бы не Данилов, Марина давно бы растянулась на полу. Но не от боли в отекшей ноге и не от слез, а от ужаса потери и мыслей, да таких, что если осмелишься произнести это вслух, то немедленно остановится сердце.

– Ничего страшного, сейчас все пройдет, – успокаивающе бормотал над ухом консультант, – потерпите, здесь недалеко. Хорошо, что такая неприятность случилась с вами на обратном пути, надеюсь, что вчерашнее прибытие на место прошло благополучно?

– Да, все прошло просто отлично, – сквозь зубы тихо ответила Марина, – я оказалась на взлетно-посадочной полосе аэродрома на Ходынском поле и едва не угодила под самолет.

Стены коридора качнулись, контуры двери расползлись по сторонам, а уши словно набили ватой, и Марина расслышала только последние слова консультанта.

– Как – на взлетно-посадочной полосе? И почему на Ходынке? Ведь конечной точкой маршрута была лесополоса в районе аэродрома Тушино, или я что-то путаю… – Данилов одной рукой поддерживал Марину, а второй попытался открыть папку, уронил ее и остановился в растерянности.

Марина прислонилась к стенке коридора и, пока консультант подбирал бумаги, просматривал их и что-то бормотал себе под нос, стащила с ног туфли. Левая лодыжка отекла довольно сильно, но почти не болит, что странно. Или горе, тоска и боль утраты сейчас действуют как анестезия, выбивая клин клином?

* * *

– Трещина, это просто трещина в кости. Вам не понадобятся ни лекарства, ни иные средства. Только покой и отдых. Я бы рекомендовал вам еще принимать содержащие кальций витамины для укрепления костей и более быстрого их сращивания. Вы слышите меня? – переспросил ее врач второй или третий раз. Марина кивнула, еще раз посмотрела на свою лодыжку в тугом «корсете» и опустила вниз закатанную почти до колена штанину джинсов.

– Вот снимок, вот справочка, возьмете больничный, месяца на восстановление вам хватит, – врач подал ей листок со штампом, печатью и сразу двумя подписями. Марина убрала все в карман спортивной сумки и самостоятельно поднялась с кушетки. Нога не болела, и, если бы не повязка, можно было бы идти не прихрамывая. В сопровождении Данилова Марина брела по бесконечным коридорам центра хроноперемещений к выходу. Уже второй час дня и если такси не приехало, то ей конец, самой до дома не добраться. Искать машину здесь? Да, видимо, именно так и придется поступить…

– Подождите! – послышалось за спиной. – Одну минуточку!

Марина обернулась на странный, шелестящий, как трава под ветром голос. Из-за поворота коридора к ней приближалась высокая, тощая девица в длинном многослойном одеянии и с распущенными по плечам реденькими мышиного цвета космами. Она вытянула перед собой костлявые лапки и тянулась ими к сумке на плече Марины.

– Прошу вас, – выдохнула девица, оказавшись поблизости, – это платье, в котором вы вернулись… – Ее неподвижные, как у опасного насекомого глаза, казалось, сейчас прожгут в сумке дыру.

– Понимаете, – повторила девица, не глядя на Марину, – осталось очень мало винтажной одежды первой половины двадцатого века. Тогда в каждом доме имелась швейная машинка и все, что невозможно было купить, делали своими руками. Починить, перелицевать – одежду перешивали столько раз и донашивали до такого состояния, что она превращалась в тряпку. А ваше платье от Эльзы Скиапарелли, пелерина и туфли, – это все подлинное и в отличном состоянии. Это уникальная вещь с первого в СССР показа мод тридцать седьмого года. Продайте, вам хорошо заплатят, очень хорошо, – от горящего, как у фанатички или у одержимой взгляда Марина попятилась назад, вцепилась в сумку обеими руками и замотала головой:

– Нет, не могу. Оно не продается, – она отвернулась, и, не слушая шелеста и стонов за спиной, захромала следом за Даниловым к выходу.

Кто-то из персонала центра сообразил предупредить таксиста, и «шкода» ждала Марину на парковке. Водитель дождался, пока она усядется в машину, и завел двигатель. Марина назвала адрес и отвернулась к окну.

– Да помню я, – пробурчал водитель себе под нос, – вчера же только вас привез.

«Вчера? – Марина прижалась лбом к стеклу. – Разве вчера? Да, все верно, прошли сутки, всего сутки, двадцать четыре часа. Как я могла забыть…»

Дорога домой через московские пробки по переполненным улицам и проспектам в потоке машин прошла для нее как в бреду. Марина, не отрываясь, смотрела в окно на залитые солнцем фасады, на перечеркнувшие голубое небо рекламные растяжки под крышами домов и с трудом понимала, где находится. Из динамиков неслась идиотская песенка, Марина повернула голову, посмотрела на панель магнитолы, потом на водителя и попросила негромко: