Читать книгу "Мельница желаний - Анна Гурова"

Следующим утром утес рода Ловьятар ожил. Хозяйка вышла из своих покоев — быстрая, резкая, уверенная в себе, как всегда. Обитатели Луотолы, в длинных домах и в скалистых гнездовьях, вздохнули с облегчением. А Лоухи тем временем послала гонцов на юг, во Врата Похъёлы. Сампо быстро выполнило ее желание, послав ей во сне озарение. Теперь Лоухи знала, как именно погибнут ненавистные карьяла.

Через несколько дней гонцы вернулись и принесли ответ: «Белый Карху согласен тебя принять».

Одинокий пик поднимался высоко над скалистой грядой, почти касаясь туч зазубренной вершиной. Далеку внизу простерлись заснеженные отроги, темнели долины, поросшие хвойными лесами. А к востоку ледяным призраком белел в облаках второй пик — близнец первого. Пики звались Клыками, горы — Пастью Похъёлы.

Почти у самой вершины, незаметная снизу, на небольшой ровной площадке располагалась старинная постройка. Когда-то здесь стояла похъёльская сторожевая башня, но необходимость в ней давно отпала, и теперь от нее остался только фундамент около двадцати шагов шириной. В остатках стен свистел и выл ветер, с неба летели редкие снежинки. Площадка не была огорожена, никаких следов тропы или лестницы, с трех сторон — пропасть, с четвертой — отвесная скала. Сорвись отсюда человек, он падал бы долго, очень долго…

«Ну ладно — я, — подумала Лоухи, плотнее смыкая крылья, чтобы не задувало снизу. — Хотя против такого ветра долететь сюда было очень непросто. Но он-то, он-то как сюда забрался?!»

Белый Карху, известный среди саами как Когтистый Старец, стоял, ссутулившись и наклонив голову, словно собственная мощь пригибала его к земле, и все равно глыбой нависал над Лоухи. Сейчас оборотень выглядел как могучий мужчина средних лет. На нем была белая доха до пят с огромным капюшоном, какие носили саамские нойда, но гладкая, без всяких чародейских вышивок и оберегов. Лицо у него было сонное и неподвижное: низкий лоб, небольшой плоский нос, тяжелая челюсть, глаза маленькие и узкие, бледно-голубые, едва заметые под нависшими веками. Порой казалось, что он слеп. Длинные седые волосы заплетены в косы на саамский лад. Ручищи Карху были пусты, но это ничего не значило. Лоухи всегда поражало, как такая огромная, медлительная туша может при необходимости быстро, легко и бесшумно передвигаться.

Заброшенная сторожевая площадка считалась ничейной территорией — с позволения Карху. Однажды туны, всегда считавшие, что им по умолчанию принадлежит любая неприступная вершина, были неприятно удивлены, когда Карху заявил свои права на всю Пасть — от пещер до неба над горами. После чего занял все земли, которые посчитал нужным, а те похъёльцы, кто пытался возражать, бесследно исчезли. Туны могли только радоваться, что Карху ограничил свой аппетит Вратами. Это позволило им сохранить лицо и даже распустить слух, что Когтистый Старец сторожит пеший путь в Похъёлу по их приказанию. Самому Карху не было никакого дела, что о нем говорят в Похъёле. Он почти никогда не покидал свои владения.

Лоухи давно знала хозяина Пасти и боялась его. Карху был коварен и непредсказуем, имел свои понятия о добром и злом, и главное — свои понятия о выгоде. Он не подчинялся ни Калме, ни другим известным богам, был старше Лоухи и, несомненно, знал о мире гораздо больше ее. Но сампо подсказало Хозяйке Похъёлы, что и его найдется чем зацепить.

— У тебя, говорят, умер сын?

Голос у Карху был хрипловатый и негромкий, словно он берег его от морозного ветра.

— Сочувствую. Я пережил многих сыновей… «А некоторых сам же и убил, лицемер!» — подумала Лоухи, вежливым поклоном принимая соболезнования.

— Как такое могло случиться?

— Хм… Все началось с того, что Рауни отправился на юг в земли карьяла…

— Зачем?

— Я послала его по семейному делу, — уклончиво ответила Лоухи.

— Не хочешь — не говори, — без всякого интереса сказал Карху. — Мне вот другое любопытно: и как эти рыболовы ухитрились прикончить сына Хозяйки Похъёлы?

Лоухи злобно фыркнула и принялась рассказывать то, что узнала о последних днях Рауни — с оговорками, всячески стараясь избегать малейшего упоминания о сампо и настоящей цели его путешествия. Карху был неподвижен, как огромный сугроб.

— Значит, Калева, — зевая, проговорил он. — Уж не тот ли Калева, что к тебе сватался? Разве вы с матерью его не прикончили?

— Как видишь, нет — съязвила Лоухи. — Он благополучно вернулся восвояси да еще и наплодил целый род. Он и теперь жив и здоров. Теперь он стал чародеем и известен под именем Вяйнемейнен. А его потомки, — голос Лоухи сорвался на шипение, — убили моего сына!

— Чего же ты хочешь от меня ?

— По-моему, это понятно. Мести!

Губы оборотня едва заметно раздвинулись — он ухмыльнулся.

— Какая странная и нелепая мысль пришла тебе в голову, Лоухи. Что мне за дело до ваших свар с карьяла? Я никогда не покидаю Врата Похъёлы и впредь делать этого не собираюсь. Если они придут сюда — я с ними разберусь. Но к чему им сюда идти?

— А если я тебе заплачу?

— У тебя нет ничего, что бы меня интересовало. Земля? Власть? Пища? У меня все это есть. Моей власти хватает, чтобы получить все что угодно. И я давно уже получил все, что хотел.

На миг Лоухи усомнилась в своей идее — уж слишком уверенно говорил Карху. В самом деле, что ей известно о его желаниях? Многие века он живет отшельником в этих горах и всем доволен. Но она вспомнила о сне, который ей послало сампо, и вкрадчиво спросила:

— А как насчет бессмертия?

— О чем ты говоришь? Я старше этих гор, Лоухи…

— Но ведь не бессмертен?

— Нет, — промедлив, ответил Карху.

И по тому, как едва заметно дрогнул его голос, Лоухи поняла — сампо ее не обмануло. Она угадала с выбором наживки.

— Выслушай-ка меня еще раз.

И Лоухи принялась рассказывать снова. О пророчестве, грозящем рождением героя — такого же опасного для Похъёлы, каким был его предок Калева. О том, как она послала сына на разведку — узнать, в чем именно заключается опасность. И наконец — о тайне крови.

Карху выслушал ее, ни разу не шевельнувшись, прикрыв глаза.

— А ты знаешь, — проговорил он, когда Лоухи закончила, — что с тем же предложением ко мне прилетал твой сын?

— Что?!

— Он предложил мне то же самое — кровь богов — в обмен на услугу.

— Какую такую услугу? — с подозрением спросила Лоухи.

— Пусть это останется нашей с ним тайной. Лоухи быстро прикинула — что могло понадобиться ее сыну от Карху? «Он мог пожелать только поддержки. Но в чем? Не в расправе же над жалкими карьяла? Уж не хотел ли он забрать себе сампо?! Рауни много раз выражал недовольство моей „нерешительностью“! Я-то, дура, сама рассказала ему о крови — чтобы предостеречь его от простых решений! А он, значит, задумал и карьяла погубить, и обрести могучего союзника!» В этот миг Лоухи почти перестала жалеть о смерти сына.