Читать книгу "Горячие и нервные - Сьюзен Андерсон"

— Но почему он пришел только сейчас?

— Мы не знали, как найти друг друга, поэтому я не могла сообщить ему о тебе.

И внезапно ей пришла в голову мысль, что если бы она хотела, то могла найти его, хотя бы благодаря его татуировке. Одному Богу известно, сколько раз она проводила по ее очертаниям пальцами, тогда, в ту неделю, что они провели в Пенсаколе, сколько раз прикасалась к ней губами. И слова «Быстро, бесшумно, беспощадно» врезались ей в память, как и то, что было пониже: второй разведывательный батальон. Она могла воспользоваться этими сведениями и попытаться разыскать его. Разумеется, на это надо было решиться, и это потребовало бы определенных усилий с ее стороны, но если бы она действительно хотела ввести его в жизнь Эсме, то сделала бы это. Она взглянула на него с пробуждающимся чувством вины, понимая, что была не права.

И это чувство усилилось, когда она увидела, с какой нежностью он смотрит на Эсме, внимание которой снова сосредоточилось на нем.

— Ты уже давно здесь, — проговорила девочка — почему ты не пришел и не сказал мне, что ты мой папа?

— Твоя мама… то есть мы оба хотели сначала проверить, смогу ли я справиться с обязанностями отца. Зачем было давать тебе надежду, если бы выяснилось, что я ни на что не гожусь?

— Годишься, — нетерпеливо успокоила Эсме.

— Да, мы тоже так решили. Поэтому… — Он снова прочистил горло. — Я гожусь для того, чтобы быть тебе хорошим отцом.

Сердце Виктории растаяло.

— Так, значит, теперь ты будешь со мной и мамой всегда?

— Нет! — Он тут же спохватился, поняв, что выпалил это с категоричностью сержанта, отдающего команду новобранцам, поэтому смягчил тон. — Нет. Я твой настоящий папа, это правда. Но помолвка не настоящая. И я знаю, как это трудно детка, но ты должна помнить, что не надо никому говорить об этом. — Он бросил на Викторию напряженный взгляд.

Ей казалось, словно он ударил ее под дых. «Что ж… Разумеется, трудно выразиться яснее, чем так, как ты сказал». Ей все ясно: она была достаточно хороша, чтобы спать с ней, но для того, чтобы жениться… Он дал ей понять, что он не из тех, кто женится. И она не настолько глупа, чтобы настаивать на объяснении.

Она поверить не могла, что можно чувствовать такую боль, и невольно немного отодвинулась от Джона и Эсме, когда девочка начала приставать к отцу с расспросами. Глядя через листву на окна первого этажа, где располагался новый офис Форда, она постаралась изобразить на своем лице полное безразличие, желая скрыть ту боль, какую вызвали в ней его слова.

Теперь оставалось собраться с мыслями, но они продолжали хаотично крутиться в ее голове, как и разрозненные обрывки фраз и беспорядочные воспоминания, которые то оживали, то тускнели и никак не могли оформиться во что-то определенное. И все склонялось к тому, что она не должна удивляться происходящему — они ведь ничего не обещали друг другу. Но брошенное замечание напомнило ей, что Джон пытается отдалиться от нее. Она вдруг вспомнила их близость и то, что испытывала тогда… Она-то думала, что между ними нечто большее, чем просто секс! Что это что-то значит для него, не только для нее. О Господи, как больно!

Как больно!

Как больно!

Она смотрела на дом, стараясь выровнять дыхание и унять огонь, пылающий в груди. Ничего удивительного, что от подобных переживаний голова шла кругом. И, глядя на офис Форда, она в который раз говорила себе… там что-то не так, она готова поклясться, что существует какое-то… несоответствие между внутренним пространством офиса ее отца и той стеной, на которую она сейчас смотрела. Виктория постаралась сосредоточиться на решении этой задачи, чтобы не дать эмоциям перерасти в истерику. Мало-помалу в ней заговорил архитектор, заставляя забыть все обиды. Ее глаза отметили очевидную диспропорцию. Но что порождало ее и на что следовало обратить внимание? Она изучала территорию, смотрела в окна, прикидывала в уме размеры. И внезапно она поняла…

— О Господи! Ну конечно… — выдохнула Виктория. — Так вот почему эта комната всегда действовала мне на нервы! — Повернувшись к Эсме, которая болтала с Джоном, она проговорила нейтральным тоном: — Я спускаюсь вниз, Эс. Мне не хотелось бы, чтобы и ты слишком долго оставалась здесь. Время ленча. — Она покосилась на Рокета, но боль опять напомнила о себе, и она быстро отвернулась. — Осторожнее, дорогая, — сказала она дочери и с горечью отметила, что та и не думает прекращать беседу с Джоном. Следуя собственному совету, она с предельной осторожностью начала спускаться вниз. Сползла на ветвь пониже и остановилась в раздумье: не высоковато ли для прыжка?

— Подожди секунду! — крикнул Джон. — Я дам тебе руку.

— Нет! — Господи, нет! Она не сможет снова выдержать его прикосновение, теперь, когда она знает, как мало это для него значит. Этот импульсивный отказ выглядел довольно невежливо, и она попыталась смягчить его улыбкой. — Не надо. Я уверена, что справлюсь сама.

Несколько секунд она тупо смотрела на ветку под своими ногами и спрашивала себя, как она собирается спуститься на землю. Ненавидя собственную беспомощность, она попыталась взять себя в руки. Она была умная женщина, и вывести ее из себя было не так-то просто. Она наклонилась, высматривая следующую подходящую ветвь. Найдя такую, сначала спустила на нее ноги, потом улеглась животом, обхватив ветвь руками и ногами, и… тут же не удержалась и перевернулась спиной вниз.

Теперь она смотрела вверх. О черт! Над ней посреди густой кроны болтались ноги Джона и Эсме, но, к счастью, они не могли видеть, как она висит, цепляясь за ветку, словно обезьяна. По крайней мере она надеялась, что они не видят.

Но не может же она провисеть вот так целый день! Разъединив лодыжки, она опустила ноги и теперь висела, держась за ветку руками. Будь что будет… Она надеялась, что до земли недалеко.

В любом случае надо действовать. Переоценив возможности своего тела или недооценив законы тяготения, а может быть, что-то еще, она полетела вниз, ломая встречные ветки. И приземлилась на пятую точку.

— Все хорошо? — послышался сверху голос Джона. Она поднялась.

— Все просто замечательно! — крикнула она, отряхиваясь. — Правда, до земли оказалось далековато. — Собрав все присущее ей достоинство, она направилась к дому.

Уже возле дверей кухни она поняла, что сильнее задета его равнодушием, чем парой заработанных синяков. И, подойдя к офису отца, она заперла неуправляемые эмоции в самом отдаленном уголке своего сознания и толкнула дверь. Она попозже разберется с этим, а сейчас должна проверить свое предположение, а именно — действительно ли в западной части офиса существует фальшивая стена?

Что-то всегда раздражало ее в этой комнате, и теперь она наконец поняла, что именно. Внутренняя длина не соответствовала внешней и была явно короче. Она так и не удосужилась проверить несоответствие между внешними и внутренними размерами, но, очевидно, в ее сознании отпечаталось, что, когда она будет в этой комнате, стоит проверить предположение.