Читать книгу "Славянский Сокол - Сергей Самаров"

– Начали! – выдохнул Карл.

Кони понеслись вперед стремительно, мощно набирая скорость. При проведении меле не было ощущения такой значимости, какое подступило сейчас.

Первая схватка произошла прямо против королевской ложи, и король отлично видел, как в разные стороны полетели щепки и куски кожи от щитов. Но ни один из рыцарей не вылетел из седла. При этом главная надежда красных – герцог Анжуйский, даже не до конца пригнулся, принимая удар своего противника – эделинга Кнесслера, и не выбросил руку до полного разгиба, нанося удар сам. Карл отлично знал благородный характер рыжебородого Жофруа. Многоопытный поединщик уже по посадке в седле определил силу удара Кнесслера и не захотел расстраивать зрителей, ускоряя свою победу.

Проехав до конца ристалища, рыцари развернули коней и замерли в ожидании нового сигнала. Теперь уже не требовалось руководство маршала, и герольд дал сигнал сам. Две сильные и прекрасные волны снова понеслись навстречу друг другу и столкнулись. На сей раз Жофруа, побоявшись, очевидно, унизить Кнесслера пренебрежением, ударил всерьез в самый центр щита. Эделинг от такого удара словно в воздухе на копье завис, тогда как его лошадь стремительно умчалась вперед. И после падения не смог уже встать без посторонней помощи. Герцог Анжуйский не зря считался лучшим копейщиком королевства, что доказал еще раз всем. И при этом умудрился победить так, чтобы не нанести своему противнику, которого уважал, серьезных увечий.

Одновременно с герцогом, барон Борк выбил из седла своего мощного противника, пожелавшего выступать инкогнито. Карл знал уже, что это не Годослав, а Борк очень надеялся, что сумел победить князя бодричей и рассчитаться за поражения, нанесенные ему воеводой Дражко. Согласно правилам турнира, теперь инкогнито обязан был снять шлем и представиться победителю. Дело происходило прямо под королевской ложей, и Карл видел, как вытянулось лицо баварца, когда он услышал имя рыцаря, которого выбил из седла. Тем не менее Борк протянул руку и помог противнику встать, отправляя его в ресе.

Третьим в ресе отправился противник князя Бравлина. Копье славянина пробило щит франка и нанесло серьезную рану в плечо. Выбыл из борьбы и еще один франк, которому эделинг Аббио попал наконечником в шлем. Рыцарь остался в седле, но уронил копье и так вцепился в шею лошади, что стала понятна невозможность им выйти на третью, завершающую схватку. Раненому помогли покинуть седло турнирные стражники, и они же довели его под руки до ресе, где оруженосец уже поставил спешно принесенную скамью.

Таким образом, каждая из команд зачинщиков потеряла по два участника и обрела по два победителя. И на последнюю схватку выехал со своим противником-франком только сарацин Салах ад-Харум. Франкский рыцарь имел преимущество в собственной массе и в силе своего коня. Конь же Салаха был легок на ногу, быстр, однако не обладал мощностью, которая приобретается при разбеге и плюсуется к удару копья. Но у сарацина было преимущество в росте и в длине рук, следовательно, он успевал достать противника на какое-то мгновение раньше, что при хорошо нацеленном ударе тоже могло бы ему помочь. Рыцари сшиблись все в той же точке, что и раньше. Удар франка был сильнее, сарацин слегка покачнулся от него, но выдержал, выпрямился, и опять оба остались в седле[50].

Теперь, в соответствии с правилами, они взялись за мечи, уже не доезжая до конца ристалища, чтобы развернуться и встать лицом друг к другу. Вот здесь-то и сказалось преимущество коня сарацина. Быстроногий и послушный, он показывал такие чудеса управляемости, что франкский рыцарь не всегда успевал повернуться в одну сторону, где только что находился Салах, как тот уже атаковал его с другой. Быстрый, гибкий и легкий меч сарацина обрушил на франка такой град ударов, что тот успевал только защищаться, не имея возможности нападать. И в итоге оказался изрубленным в щепки франкский щит. Это еще более ослабило оборону рыцаря, и уже через несколько минут он получил ранение в бок. Булат без проблем рассек броню. Герольд выбросил свой жезл. Поединок закончился, к удивлению короля, поражением красных зачинщиков.

– Как вам понравились наши бойцы? – поинтересовался король у ярла Райнульда. – Много ли у вас рыцарей, способных вести такой же бой?

– К сожалению, в нашем королевстве слишком много воинов, предпочитающих воевать везде, где это возможно, и мало желающих трудиться на процветание государства. А это не менее важно для королевства, потому что меч и копье могут принести только новые земли, но не всегда помогают управлять ими. Сейчас же почти вся гвардия византийского базилевса[51]состоит из моих соотечественников. Потому наш королевский двор и не отличается богатством и пышностью, что лучшие наши люди предпочитают жить на чужбине. Здесь же мне понравился вон тот рыжебородый, – показал норвег на герцога Анжуйского. – В нем чувствуется возможность победить не тогда, когда ему позволят обстоятельства, а тогда, когда он захочет этого сам. Завидное качество!

– У вас наметанный глаз, – засмеялся Карл. – Вы безошибочно выбрали лучшего и непобедимого нашего рыцаря. Он в самом деле такой, как вы сказали. Побеждает тогда, когда ему заблагорассудится. Я заметил, как он в первой схватке пощадил противника. Его противник – эделинг Кнесслер, хозяин здешних земель. И герцог Анжуйский не захотел ронять авторитет Кнесслера перед его подданными.

– Я тоже заметил это. Но помимо того я не мог не заметить и другое…

– Что? – поинтересовался Карл.

– Не что, ваше величество, а кого… Вон там, в ожидании приглашения, сидит в седле один не слишком хороший человек, но тоже непревзойденный воин. Герцог Трафальбрасс…

– Он не справится с герцогом Анжуйским. Я видел Трафальбрасса в деле. Он вчера участвовал в меле. Не справится… – Карл говорил так горячо, что всем сразу стало понятно, что сам он не вполне уверен в том, что говорит, и оттого волнуется.

– Посмотрим, ваше величество, – уклончиво ответил ярл. – По крайней мере, я буду от всей души желать победы вашему рыцарю. Кстати, ваше величество, вы сказали, что эделинг Кнесслер владеет здешними землями. Я знавал старого эделинга Кнесслера, у которого погибли все сыновья, а сам он, должно быть, давно уже умер. Это его внук?

– Не могу ответить на ваш вопрос, потому что старого я не знал.

Ярл попытался всмотреться в ресе, где находился в это время сам Кнесслер.