Читать книгу "В ловушке - Мария Элизабет Штрауб"

– Весьма польщен и счастлив, – фыркнул Йон. За его ребрами что-то дрожало.

– Не-е, я серьезно, – заявил Тимо. – Вы можете точно на меня положиться. Я не проболтаюсь, потому что… – Он замолчал и закашлялся. – Я никогда не мог вас терпеть, – добавил он после этого. – Да вы сами догадывались. Но вы чертовски умный. Точно.

Йон молча проглотил неуместный комплимент.

– Прикидываетесь таким приятным и безобидным. На самом деле вы по-настоящему крутой. Знаете, на кого вы похожи? Такой был чувак когда-то в Венеции или типа того, политик, вроде, он еще придумал теорию о власти. Как там его звали?

– Макиавелли, – подсказал Йон и открыл дверцу машины.

– Во-во, точно, – подтвердил Тимо и щелчком послал окурок за скамейку. – Я всегда представлял его похожим на вас.

– Он жил во Флоренции, не в Венеции, – уточнил Йон.

Отъезжая от парковки, он бросил взгляд в зеркало заднего вида. Тимо по-прежнему сидел на скамье, далеко вытянув перед собой длинные ноги и обратив лицо к небу, словно принимал солнечную ванну.

43

Завтра к трем. Времени в обрез. Это была его единственная мысль. Несмотря на яркое солнце, ему казалось, будто он ведет машину сквозь бесконечную пелену тумана. Когда ехавший следом водитель напомнил ему отчаянными сигналами, что он проехал на красный свет, Йон направил свой «ауди» на парковочную площадку сбоку от шоссе, опустил стекло и заглушил мотор. Ладони стали влажными, и он вытер их о брюки.

В висках нарастала колющая боль. Йон приложил руки ко лбу; теперь пальцы стали ледяными и ничего не чувствовали. Он закрыл глаза. Открыв, снова увидел его в зеркале заднего вида.

Он ехал неторопливо, держал руль одной рукой, а другой прижимал к уху мобильный телефон. Разговаривал, смеялся, глядел по сторонам. Вот его перегнал серебристый «БМВ». Солнечные очки сидели, подобно короне, на светлых волосах, поблескивали голубоватые стекла. Он проехал мимо Йона, не заметив его.

Куда он направился? Не домой, это точно, ведь роскошная вилла Фоссов далеко отсюда, в противоположной стороне, на другом краю Ниндорфского парка. А кому он звонил? Приятелю, второй половине «нас»? Сообщал о своем триумфе? Мол, представь себе, Эверманн заглотил наживку. Завтра у нас будут бабки.

Йон включил мотор.

Тимо убрал мобильник и нажал на педали. У него явно была цель, до которой он хотел добраться поскорей. Не доезжая до Ниндорфской рыночной площади, он свернул направо, в парк, едва не задев на повороте Йона.

Йон включил сигнал правого поворота и дождался, когда Тимо скроется за единственным изгибом, который делает дорога, поворачивая на Бонденвальд. Заканчивается она тупиком, в дальнем конце которого находятся бывшее лесничество и сады Шребер. Пропустив полдюжины машин, Йон поехал за ними на второй скорости. Высматривая белую майку.

В апреле он тут бегал в последний раз, в одно из воскресений. Во второй половине дня они гуляли по берегу Эльбы. Вечером пошли в «Мамма Леоне». После ссоры Юлия ушла в кино. Тогда им обоим было очень трудно забыть обиду. Постепенно они научатся прощать, тут нет сомнений. Но перед этим ему нужно покончить с этим делом. Ради тебя, Юлия.

Подъехав к перекрестку, он увидел белую майку слева, на гудронированной дороге, метрах в пятидесяти. Ах вот оно что, игровая площадка «Веселые приключения», подумал он. Домики, излюбленное место свиданий подростков. На велосипеде туда можно добраться без проблем, а для автомобилей оно недоступно. Значит, надо торопиться.

Он резко крутанул руль и до отказа вдавил ногой педаль газа. Автомобиль рванулся вперед, словно в прыжке. Йон не обращал внимания на шум в замученном моторе и старался не глядеть на спидометр. Сейчас для него важна была лишь белая майка.

Он настиг ее примерно в двухстах метрах от въезда на парковку, перед бывшим лесничеством. Удар оказался сильней, чем он ожидал. Еще хуже был шум. Слишком громкий. Такой, какого он еще никогда не слышал: тупой и одновременно резкий треск и скрежет. По-видимому, треснула облицовка радиатора, белая, словно с распростертыми крыльями; валяется где-нибудь поблизости.

Он остановил автомобиль в метре от ограды садов Шребер. Криво. Его занесло. Дал задний ход. На парковке он развернется и уедет, пока его никто не видел.

Кто– то пронзительно закричал. Какая-то женщина. Только не обращать внимания. Скорее уехать отсюда. Женщины не запоминают номера машин, он сразу заменит его, он…

Он хотел лишь мельком взглянуть на женщину и повернул голову в ее сторону. Женщина выскочила с парковочной площадки, что-то крича. Он видел ее лишь со спины. Она бежала по дороге. С развевающимися локонами. По ногам хлестала юбка. Красная юбка.

Он хотел повернуть голову вперед и не смог. Хотел закрыть глаза. Тоже не получилось. Он должен был увидеть, как она опустилась на колени, наклонилась, прижала лицо к чему-то белому. А может быть, также красному, – цвета изменились. Она не переставала кричать.

Ему захотелось ничего не слышать, не видеть, ничего не знать…

Потом она кричать перестала. Лишь всхлипывала. Не поднимаясь с коленей, достала из кармана юбки мобильный телефон, набрала номер.

Йон бесконечно долго вылезал из машины. Ноги, руки, голова, тело – все утратило чувствительность. Шаг за шагом он приближался к ней. Целую вечность.

На дороге валялся мобильник. Очки с голубыми стеклами. Искореженная металлическая рама велосипеда. Руль, обвитый красной лентой, отлетел в сторону и лежал, до абсурда похожий на рога. Теперь Йон вспомнил, где он уже видел однажды этот велосипед. Тимо лежал на животе. Подогнув под неестественным углом одну ногу; из колена через разорванную ткань ручьем хлестала кровь. Красные пятна расползались и на плече и спине. Красные, как майка из Прованса с надписью «toujours». Ее руки гладили его лицо, тоже окровавленное, его закрытые глаза. Белая майка задралась до лопаток. Под левой лопаткой виднелась красно-черная татуировка. Китайский иероглиф «Тоска». А не долгая и счастливая жизнь.

Йон не чувствовал ударов, когда женщина била кулаками по его ногам. Не понимал, что она кричала ему. Не понимал и того, что говорили другие, появившиеся невесть откуда люди. Кто-то пошел к его машине и выключил мотор, вернулся, швырнул ключ ему под ноги. Кольцо ключа было такое же серебристое, как браслет, подаренный Юлии в Авиньоне вместо обручального кольца. Браслет, который она потеряла на следующий же день. Тяжелый и гладкий браслет, предназначенный для мужчины. Или для мальчишки. Для ди-джея по кличке Фикс.

Он поднял взгляд от асфальта и посмотрел на деревья. Такие зеленые, сочные и мощные. Вот оторвался листок и летит вниз. Где-то вдалеке завыли полицейские сирены. Она обманывала, использовала меня, с удивлением думал он, я был для нее орудием… Восхитительное чувство возникло в его груди, он не знал его до появления Юлии. Светлое, теплое, оно растекалось по его телу с головы до пят, до самых кончиков пальцев. Он смотрел и смотрел, как падает листок.