Читать книгу "Нежная обманщица - Хизер Гротхаус"

Она, как в бреду, повторяла его имя. Николас ускорил ритм.

— Скажи, мне, Симона, скажи, — процедил он сквозь зубы, стараясь оттянуть последний миг. — Скажи!

— Я люблю тебя, Ник! — неожиданно ясно проговорила она и вдруг тонко вскрикнула, изгибаясь в его объятиях. Наслаждение накрыло их разом. У Ника потемнело в глазах, ему показалось, что он летит в пропасть.

— Я люблю тебя, Симона, — задыхаясь, пробормотал он. — Ты слышишь, люблю!

В этот миг он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете.

* * *

Когда все кончилось, Ник притянул Симону к себе. Вот так же он обнимал ее в их последнюю ночь в Хартмуре. Симона вздохнула и закрыла глаза, наслаждаясь теплом, покоем и защищенностью. В воздухе висел мускусный запах. Тяжелые драпировки полога глушили звуки потрескивающих в камине дров.

— Это ведь ничего не меняет, правда? — спросил он, касаясь губами ее затылка.

Симоне не хотелось отвечать, не хотелось разрушать эту мирную передышку в житейских бурях, но надо было что-то сказать.

— Нет, — с притворным спокойствием ответила она. — Ты ведь так и думал?

— Честно говоря, я надеялся, что меняет, — признался Ник, рисуя пальцем круги у нее на животе. — Неужели он сделает тебя счастливой? Шарль? И ты простишь ему все обиды?

Могла ли Симона сказать Николасу, что Шарль не способен принести ей счастье, что каждая минута в его обществе с тех пор, как он явился в Хартмур, приносила ей мучения? Ник может подумать, что она пытается разжалобить его. Симона устала от того, что вызывает в других жалость или презрение. Устала быть обузой, бременем.

С тех пор как умерли Порция и Дидье, Симона всегда оказывалась лишь средством для достижения чьих-то целей. Для Дидье она была единственной связью с миром. Арман стремился с ее помощью попасть в Англию, получить деньги, найти свое мифическое сокровище. Для Ника Симона была возможностью удовлетворить требования семьи и короля. Ее использовали, чтобы получить желаемое. Дидье была нужна Порция. Арман мечтал найти Женевьеву. Ник хотел жениться на Ивлин. Казалось, никого не интересовало, к чему стремится сама Симона. И никому она была не нужна.

Кроме Жана. Отцу она нужна. И он хочет, чтобы она была счастлива.

Для Симоны это было ново. Кому-то она была нужна, кто-то ценил ее, именно ее, а не возможность что-то получить с ее помощью. Николас сказал, что любит, но может ли Симона поверить ему?

В этот момент Ник подтолкнул ее, отвлекая от невеселых мыслей:

— Симона, ты спишь?

— Нет. — Она помолчала. — Я нужна своему отцу. — Она почувствовала, как Ник напрягся у нее за спиной, и поняла, что ранила его этими словами, хотела извиниться, но не нашла слов.

Лучше всего уйти прямо сейчас. Пусть даже Ник рассердится, но зато не будет раскаиваться потом. Он забудет эту мгновенную боль и, возможно, когда-нибудь вспомнит о ней с удовольствием.

— Тебе что-нибудь принести? — после паузы спросил он. — Вина или что-нибудь поесть?

Она покачала головой:

— Нет, я буду спать.

Его губы прижались к ее волосам. Глаза Симоны набухли от слез.

— Спокойной ночи, Симона, — прошептал он, согревая своим дыханием ее затылок.

Симона проглотила слезы, сделала глубокий вздох и таким же шепотом ответила:

— Спокойной ночи, Николас.

Глава 31

Ник впал в расслабленную неглубокую дремоту. Симона лежала в его объятиях. И ему приснился сон.

Он снова был в Уитингтоне. Снова ехал с Симоной из Лондона в Хартмур.

Снова этот проклятый монастырь! Как Ник мог забыть, что монастырь совсем рядом с трактиром?

И внутренний голос объяснил ему как. «На самом деле это не имеет для тебя никакого значения. Ты не влюблен в Ивлин. Ты любишь свою жену. Когда ты с Симоной, ты не думаешь о дочери Хандаара. И только если что-то напоминает тебе о ней, ты чувствуешь, что гордость твоя уязвлена».

Это была вполне трезвая мысль, так он мог думать и наяву, но сейчас по-прежнему оставался в Уитингтоне, в своем сне. Снова сидел на пригорке под старым дубом с кувшином вина в руке.

Перед лицом вдруг возникло и стало кружиться маленькое перышко.

— А, малыш Дидье, — сказал Ник во сне. — Ты воплощенная преданность. А я-то думал, что ты сидишь рядом с сестрицей и стережешь ее сон, лишая меня единственной радости в жизни.

Кувшин с вином вдруг упал и скатился вниз по крутому склону, а маленькое перышко стало прыгать и раскачиваться из стороны в сторону. То была первая попытка Дидье поговорить с Николасом.

— Ты мальчик?

— Это про пожар?

— Ты помнишь, что произошло?

А потом перышко Дидье упало Николасу на колени, мокрое и помятое, а Ник окунулся в ледяной холод воспоминаний Дидье. Ему показалось, что это над ним смыкаются невидимые прозрачные воды.

— Дидье, ты утонул?

Однако на этот раз, во сне, все происходило значительно ярче. Глазами призрачного мальчика он видел не темный пейзаж, а одну только воду, грязную, сточную воду, всю в красных и золотых бликах. Вода жгла ему ноздри и горло. Он давился и задыхался. «Не дыши, не дыши…»

Казалось, лошади ржали где-то далеко. Мир ходил ходуном, все кружилось перед глазами. Было жарко, ужасно, невыносимо жарко.

Горящая V-образная доска падает совсем рядом.

Железные пальцы сомкнулись на его шее и давят. Тянут все вниз и вниз. В глубину.

Его силы слабеют, рот открывается. Вода и боль уходят, исчезают, и он улетает вдаль.

«Дидье, ты утонул?»

— Дидье! — хрипло закричал Николас и сел в постели. Он был в гостевых покоях королевского дворца. В окно вливались потоки солнца. Ник посмотрел направо.

Симоны не было. Он оглядел комнату. От Симоны не осталось никаких следов, только на столе лежала длинная полоса пергамента. Ник догадался, что это акт о расторжении брака. Казалось, Симона просто исчезла из его жизни. Как будто ни ее, ни Дидье никогда не было.

— Он не сгорел, — громко произнес Ник, словно проверяя на слух это утверждение. — Он… он утонул.

Николас попытался сложить воедино все, что увидел в своем сумбурном сне и что узнал от Симоны.

Когда Арман устроил пожар, Дидье находился в конюшне, но Арман клялся, что не знал об этом.

Рассказывая Нику о первом появлении Дидье после смерти, Симона говорила, что брат был весь мокрый.

Вода, V-образные доски. Может быть, желоб? Рука на шее… Арман не знал, что Дидье в конюшне, а Порция была уже мертва.

В конюшне был кто-то еще. И этот человек не хотел, чтобы Дидье спасся.