Читать книгу "Шаг за грань - Олег Верещагин"

Нэйк улыбнулся – коротко, отрывисто. И кивнул:

– Хорошо. Твоих сестер отведут и передадут старшей по блоку… – Он указал рукой конвоиру, и Лешка, улыбнувшись девочкам, сам подтолкнул их к сторку и погрозил пальцем, чтобы не пищали и не дурили. – А для тебя приготовлен особый номер. Прошу, – и сделал еще один жест – на середину плаца…

…Яма – узкая, темная – была глубиной метра три, и в нее скинули веревочную лестницу. Мальчишка стоял почти на самом краю и мысленно чертыхался – хорошее начало… Его настораживали и откровенно сочувственные взгляды пока что незнакомых ребят и девчонок, которых задержали на плацу.

– Лучше будет, если ты разденешься сам и сам же туда спустишься, – пояснил Нэйк. – Это и есть особый номер для наиболее высоко себя ставящих гостей. Индивидуальный. Итак?

Лешка презрительно, широко улыбнулся, хотя сердце екнуло. Глядя поверх голов сторков, начал насвистывать, неспешно стянул и кинул на бетон шорты, потом – трусы. Пожал плечами, подошел к яме, снова ловя на себе взгляды остальных ребят. Кто-то даже охнул в строю – кажется, девчонка. Лешка, не переставая свистеть, сел на край ямы, спустил ноги, поболтал ими, как в бассейне. Прищурясь, глянул в неподвижное лицо Нэйка. Хмыкнул:

– Ну, я пойду.

– Иди, иди, – кивнул сторк. С чисто человеческой иронией, которая Лешке не понравилась.

Мальчишка отвернулся и соскользнул вниз, проигнорировав веревочную лестницу, которая тут же дернулась наверх. Лешка услышал команду расходиться…

– Отдыхай, – сказал сверху Нэйк.

Его голова на миг появилась на фоне яркого неба – и исчезла. Щелкнула решетка…

…Вся изуверская подлость наказания стала ясна Лешке буквально сразу. Яма представляла собой бетонный конус. Но – не совсем конус. Стенки его тут и там выпирали уступами – полукруглыми, острыми, плоскими – разными. А на дне он превращался в площадку сантиметров десять в диаметре. В такой яме невозможно было стоять нормально – разве что на одной ноге и на цыпочках. Хорошо еще, бетон не был холодным…

Несколько минут мальчишка, постепенно наполняясь тоскливым ужасом от мысли, что ему предстоит, пытался устроиться в карцере хоть как-то. Вплоть до того, что садился, сложив ноги «восьмеркой». Но, какие бы позы он ни принимал, как бы ни гнул свое тренированное тело – все равно в любой позе его тут же настигало неудобство, быстро перераставшее в боль: сначала просто тупую и надоедливую, но уже через пару минут становившуюся жгучей, словно на этом проклятом пятачке бетона под ногами горело пламя.

Мальчишка заставил себя максимально отстраниться от боли и принял единственную позу, которая – хотя бы временно – не причиняла ее: встал «по-балетному» на левую ногу, упершись правой ступней в левое колено, правым коленом в скат карцера…

…– Если вы надеетесь его так подчинить – это бессмысленно, – заметил Нэйку начальник охраны кен ло Хант.

Фантор, равнодушным взглядом изучавший плац, покачал головой:

– Я это отлично понимаю. Видел по глазам. Нет, о подчинении речи не идет. Думаю, что он скорее умрет в этой яме, чем будет подчиняться в привычном смысле слова… Но! – Нэйк качнул пальцем; кен ло Хант невольно за ним проследил. – Он умен, и это тоже видно по глазам. Думаю также, что он вылезет из ямы осознавшим: сейчас сила не на его стороне – и больше не будет доставлять неприятностей. Именно потому, что умен. Правда… я не хотел бы оказаться перед ним, если вдруг представится возможность отомстить.

– А если он все-таки заорет? – вдруг усмехнулся кен ло Хант.

Нэйк ответил такой же улыбкой:

– Тогда я оставлю его в яме…

…К тому времени, когда на плац обрушился новый здешний стремительный рассвет, Лешка уже ничего не видел от боли. Болело все тело. Болела каждая косточка, каждая мышца, каждое сухожилие, болели кожа, волосы, глаза. Тренинг почти не помогал – его хватало лишь на то, чтобы не начать орать – громко, плаксиво, с визгом, как не орал ни разу в жизни. Еще хотелось пить, но это было ерундой, почти неощутимой.

«Он меня тут оставит насовсем».

Ужас этой мысли все-таки выжал из Лешки тонкий скулеж, но всего один и очень тихий, неслышный никому, кроме него самого. От стыда сознание прояснилось, и мальчишка увидел, что бетон вокруг во многих местах перемазан его кровью – кожа по всему телу тут и там была стесана, широкие ссадины не подсыхали. Лешка поводил над самыми страшными ладонями, но ничего не смог сделать, вернувшаяся боль отвлекала все силы на противостояние ей.

Когда упавшая сверху лестница стукнула его по голове, мальчишка не поверил, что это ему не кажется. Вскинул голову – на него смотрел Нэйк.

– Просунь руки в петлю, там, на конце, – сказал фантор. – И под мышки. Тебя вытащат.

В следующий миг он покачнулся от короткого, резкого головокружения – глаза земного мальчишки полыхнули такой ненавистью, что сторк не выдержал. Когда же сознание прояснилось – русский лез вверх по лестнице. Лез сам. Сам. С каменным лицом, мокрым от пота, перебирая руками и твердо ставя ноги.

«А пожалуй, стоит его застрелить», – подумал фантор. И даже положил руку на кобуру.

Но передумал. Нет. Тогда всем станет ясно, что он сделал это от… от испуга, что ли? Сторк надменно сжал губы и удовлетворенно кивнул – вылезший мальчишка не устоял на ногах, конечно, упал на бетон. Попытался встать, но не смог приподнять собственное тело – руки не слушались. Мальчишка закрыл глаза, не желая видеть ничего вокруг, – ясное дело. Все его тело мелко тряслось в судорогах.

– Это просто урок, – сказал Нэйк размеренно. – Не надо создавать мне хлопот. И не надо создавать хлопот себе.

Будь перед ним просто ополоумевший непослушный раб – Нэйк потребовал бы подтвердить свои слова. Вслух и громко. Чтобы додавить. Но сейчас не стал этого делать. Повернулся и зашагал к блоку ровной походкой…

…Его встретили, повскакав с мест. Нэйк ощутил десятки враждебных взглядов – враждебность не скрывали, хотя и молчали. Дежурный – Нэйк еще не помнил его по имени-фамилии – начал было доклад, но сторк повел рукой:

– Не надо. Двое, заберите наказанного. Он около карцера.

К дверям рванулись сразу все. И так же сразу остановились, переглядываясь и перешептываясь. Нэйк быстро обернулся.

Сила Сил! Окровавленный, шатающийся мальчишка входил в блок. Нэйк посторонился. Остальные пленные расступились.

Землянин подошел к умывальнику и начал плескать себе в лицо водой. Нэйк услышал, как он насвистывает…

…Лешка упал, едва за сторком закрылась дверь. Сполз на пол, скорчился и завозил щекой по пластику. Как его перетаскивали на кровать, как что-то делали, вертели, чем-то мазали, говорили что-то – он не помнил. Но он точно знал, что не застонал и не закричал ни разу.

Эта мысль его успокоила, и мальчишка, блаженно чувствуя, как отступает потихоньку боль, отключился – пропал в темном сне.