Читать книгу "Оруженосец - Олег Верещагин"

«Какой ты беззащитный без оружия и одежды, мальчишка, — шепнула темнота в ухо. — Сядь в кресло… положи руки на подлокотники… голову откинь на спинку… и поверни её влево… Вот так. Молодец. Послушный мальчик. За это тебе не будет ОЧЕНЬ УЖ больно».

Кожа кресла была тоже тёплой и мерзко ЖИВОЙ, как у ящера какого-то. И Гарав беспрекословно выполнил всё, что требовала ОНА. Хотел закрыть глаза, но не стал — и безучастно уставился в невидимый потолок.

«Хочешь, мы сперва немного поиграем, — предложила темнота. — Тебе понравится». Гарав вдруг увидел надвинувшееся лицо девушки — на пару лет старше его самого, красивое и насмешливое. Не то, которое было у Ломион Мелиссэ раньше, более человеческое. Ощутил, как язык красавицы коснулся шеи — пониже челюсти справа. Провёл по коже — влажный, тёплый. И вдруг нажал, стал твёрдым и настойчивым… и невероятно приятным. Его движения не прекращались, стали ритмичным, быстрыми — и Гарав не выдержал, застонал от удовольствия, сам трогая свои щёки языком изнутри… и с трудом проговорил:

— Не хочу… чтобы ТЫ… была со мной… так… Бери, что нужно. Не надо меня… лапать.

«Но я вижу, что тебе понравилось, — засмеялась тьма. — Может быть…»

— Нет, — отрезал Гарав, закрывая всё-таки глаза, чтобы не видеть лица красавицы, в котором начала проступать Мэлет.

«Ну что ж, — вздохнула тьма с сожалением, показавшимся Гараву искренним. — Тогда пусть…»

Шеи коснулись ледяные губы. Гарав обмер от пришедшего наконец ужаса… но было поздно.

Боль была огненной, резкой, но очень короткой. Охнув, Гарав дёрнулся и обмяк. Стало немного трудно дышать… но голова приятно и сладко закружилась, а потом по всему телу начали расплываться вязкие волны истомы; шея онемела.

Мальчишка опять застонал — тихо-тихо, прикрывая глаза. Гарав ощущал, как ОНА пьёт его кровь — не жадно, а аккуратно, как-то даже изысканно… как будто некая чёрная герцогиня, развратная и воспитанная одновременно — красное вино из красивого бокала… Голова кружилась… кружжилась… кружжжиласссь…

«Больно?» — спросила ОНА.

— Нет… приятно… пей, пей, — искренне прошептал Гарав. Слабо улыбнулся и спросил покорно, без интереса: — Ты меня выпьешь всего?

«Нет, я выпью лишь немного. Ты честен со мной, мальчик. И я тоже буду с тобой честна. Но ещё немного я попью. У тебя восхитительная кровь. Страх, отвага, любовь, ненависть, боль, восхищение — какой милый коктейль… Это бывает только у мальчишек…»

ОНА опять приникла к шее расслабившегося в кресле мальчика, касаясь его тела тут и там, словно танцуя вокруг Гарава. Тот не возражал и не сопротивлялся — с застывшей улыбкой глядел в угол потолка пустыми глазами. Он слушал песню и думал, что она красивая — раньше он просто не понимал… а теперь понял… понял… понял…

«Ты отверг девушку, но хочешь, — прошептала ОНА, — я приму облик этого мальчика… Фередира? Вокруг МОЁ царство, а в темноте не бывает ничего стыдного… Мне не трудно. Хочешь? И он будет послушным, таким, как ты пожелаешь…»

— Нет, — Гарав ожил. Сжал губы. — Хватит. Довольно. Ты получила своё. Разве нет?

«Да, — усмехнулась тьма. — И я сдержу слово. Не трону твоих друзей… спасу и буду хранить в пути… пока ты САМ мне их не отдашь».

— Ты выжила из ума, ночная б…дь, — усмехнулся Гарав, поворачивая голову. Потрогал шею рукой — было больно, но кровь не текла, только немного припухла кожа над сонной. — Наверное, от переизбытка железа в пище…

«Приведёшь их мне, — засмеялась ОНА звонкими страшными колокольчиками. — Сделаешь с ними то, что я захочу. Так будет, глупый мальчик. Одевайся и иди. Воюй, МОЙ рыцарь…»

…Гарав понял, что лежит на холодном каменном полу — всё ещё голый. Было темно. Шея болела — нет, ныла и подёргивала…

…Тьма с усмешкой наблюдала за лежащим на полу подростком. Картины, промелькнувшие перед мысленным взором мальчишки в момент высшего наслаждения, когда он громко вскрикнул и крупно задрожал (а ОНА постаралась сделать его ощущения как можно острей и слегка приправить их болью — это только усилит наслаждение, пусть привыкает…) — там, в видениях, была ОНА, её аватара с прекрасным лицом Мэлет, хотя мальчик едва ли осознавал сам, КОГО представляет.

Ну что ж, неплох. Не шедевр, но неплох. Сильный, умный, храбрый… и растерянный. Ещё один экспонат в коллекцию. Правда, кое-что мешало. И сейчас мешает. Сильно мешали эти песенки, которые мальчишка то и дело крутил в голове. Сильнее — ТА ДЕВЧОНКА, эльфийка, с её просьбами и молитвами. Мальчик не слышал их, но они его хранили даже в глухоте. Ещё сильнее то, что мальчик верил по-прежнему в честное слово, в отвагу, в честь, в дружбу, во многое другое, ненавистное и неподвластное ЕЙ… Не разуверился пока и скорее СЕБЯ считал недостойным этих понятий, а не ИХ — ненужным и лишним ему мусором…

Ничего. Постепенно и это исправится. Строгий поводок — из жалости, любви, даже желания испытать снова ЭТУ боль — будет готов очень скоро. Мальчишка сам застегнёт его на своей шее (так, чтобы не мешать ЕЙ пить). И будет в восторге от того, что стал ЕЕ псом. В восторге от того, что шипы ошейника ранят кожу. В восторге от того, что можно разрывать ЕЁ врагов.

ОНА подумала о ТОМ, наверху. Ему с его глупой вербовкой было далеко до неё. Он только ПУГАЛ и ЛГАЛ. И он, и его Хозяин на самом деле всего лишь один из слуг НАСТОЯЩЕГО, ДРЕВНЕГО Хозяина, которому некогда присягнула и она! Они могли и умели так мало, они ставили на страх и растерянность… Фи, какая убогая гамма чувств… А ОНА — ОНА заставляла себя ЛЮБИТЬ. Искренне, до рыданий, до неистового обожания. До того, что некоторые из её пёсиков кончали с собой самыми непредставимо жуткими, противоестественными способами, стоило ЕЙ забавы ради отказать кому-то в очередной встрече… Иногда ОНА являлась к умирающему, чтобы приласкать его напоследок. Иногда — чтобы посмеяться над ним. И то и другое было интересно, хотя и по-разному. ОНА вспомнила кудрявого рыжего холмовика… как его звали?.. нет, пропало имя… который, услышав от НЕЁ «нет» в очередной раз, пропустил через живот найдённую проволоку и повесился на ней в сторожевой башне. ОНА стояла и смотрела, как он умирает, умирает в жутких муках, но молча, глядя на неё обожающими глазами. А потом посмеялась и ушла. И долго слушала, стоя на башне, как он закричал… и кричит, кричит… и как другие пытаются выломать дверь…

«Гарав, — наклонилась Ломион Мелисса к мальчику. — Ты выполнил обещание. Теперь мой черёд. Вставай и одевайся, мальчик».

Глава 25,

в которой трое друзей с необычайной лёгкостью бегут из Карн Дума, но зато потом Ломион Мелиссэ приходит за платой

«Здесь очень холодно, мама, — бежали по чуть шероховатому листу пергамента строчки эльфийской вязи. — Так холодно, что в этом холоде замерзает даже моя ненависть к проклятым изменникам — „Верным“. Я знаю, ты, воспитавшая меня с мыслью о мести за отца и братьев, что пали от мечей нимри и их псов, предавших нашу кровь, поднимешь брови в недоумении, читая эти строки. Но поверь — ты поверь, ты, так редко целовавшая меня и так сильно любимая мной! — что здесь всё видится иным, в этих мокрых горах, под небом, так не похожим на наше.