Читать книгу "Оторва с пистолетом - Леонид Влодавец"

Митя, судя по всему, собрался честно выполнять их соглашение. Должно быть, по тону догадался, что тетя, которую ему в сонном виде удалось трахнуть, и впрямь не шутит, а потому не хотел быть сброшенным с печки. Он повернулся на левый бок, лицом в сторону Лены, и мирно засопел. Лена тоже мерно дышала и не шевелилась.

А вот Валерия заснуть не могла. У нее что-то бродило в душе. Тут много разных факторов смешалось. И день вчерашний вспоминался, и Шипов, и «чернявая Анжела», и Андрюха с Лиисой — это с одной стороны. Авария в овражке заново переживалась — ведь чудом жива осталась! Скитания по лесу, когда опять же чудом не замерзли. Конечно, только что увиденный сон покоя не давал — к чему бы он пригрезился? Ну, и эта стыдобища напоследок… Ее, бывалую бабу, которая иной раз матерых мужиков обламывала, малолеток трахнул! Тут, конечно, у Валерии и вовсе не было однозначного отношения. Вообще-то, она к педофилии относилась с большим отвращением. Как к той, когда взрослые дядьки совращают мальчиков и девочек, так и к той, когда тем же самым занимаются отвязанные тетки. Однако время от времени из каких-то тайных глубин мозга у нее выплывали желания попробовать что-нибудь этакое. И вот попробовала… Самое ужасное состояло в том, что ей это дело понравилось. Вот этого-то она сейчас больше всего стыдилась. Хотя, конечно, примешивался стыд и за то, что Митька, поросенок эдакий, поимел ее без спроса. Да еще и в присутствии этой незнакомки. Фиг ее знает, спала она или подсматривала? В общем, даже если эта баба и не спала, то ничего страшного в этом нет. Тем более что в темноте она бы все равно ничего не разглядела. Но Лере все же было бы неприятно знать даже о том, что ее спутница слышала всю эту ночную возню.

Странно, но сразу после размышлений на тему слышала эта «спящая красавица», как Митя с Валерией развлекался, госпоже Корнеевой пришла в голову совсем уж неожиданная мыслишка. А что, если этот секс-символ среднего школьного возраста возьмет да и полезет к соседке слева? Ведь если он сумел, не разбудив, снять с Леры все ее причиндалы, то с бывшей ее пассажирки можно и вовсе ничего не снимать — все, кроме майки, уже загодя снято. Ласковый теленок двух маток сосет — поговорка известная.

Конечно, Валерии даже перед самой собой трудно было признаться в том, что она этого мальца ревнует. Но тем не менее это была самая настоящая ревность, под действием которой бабы режут соперниц, травят их метанолом или кислотой в морду плещут — у кого на что интеллекта хватает. А ревность, между прочим, не только злит, но и возбуждает. Вроде бы еще несколько минут назад Лера ощущала, что ничего ей по линии секса не требуется, а тут вдруг разыгралось, засвербило, что называется…

Некоторое время она пыталась от всех этих дурацких желаний отделаться. Например, голову отвлечь, направить мозги на мысли о чем-то отрезвляюще-охлаждающем. Поразмышлять над тем, что завтра делать, как выбираться из этого леса, куда потом стопы направить, и так далее. В частности, пыталась подумать, что делать со спутницей этой самой. Ведь в аварию они угодили прежде всего потому, что Валерия собиралась найти подходящее местечко для отправки на тот свет пассажирки. А в результате чуть сама не угробилась. Кстати сказать, если б нынешняя соседка по лежанке оказалась по-настоящему подлой бабой, то Валерия сейчас бы не под овчиной потела, а лежала бы мертвой ледышкой под сугробом. Не дошла бы она никуда в одиночку. И такого грешно-сладкого эпизода с Митей не испытала бы…

Тьфу! Да что ж она все как вшивый про баню? Не получалось у Леры переключить мозги на всякие морально-нравственные размышления. Они, эти самые мозги, стали всякие неприличные приказы рассылать по организму. Например, ногам к животу поджаться. Потом ладошки команду получили: титьки погладить. Дальше приказы прошли на спину улечься, животик приласкать…

Конечно, Валерия и на этот раз случайно Митю задела, но когда гадкий Мальчиш-Плохиш, проснувшись, тут же потянул к ней свои шаловливые ручонки и прижался к ее правому бедру своим приборчиком, не стала сбрасывать его с печки. Она только прохрипела, скорее жалобно, чем сердито:

— Не надо… Не трогай меня… У тебя ничего не получится…

— Получится! — жарко прошептал ей на ухо Митя. — Уж все лучше, чем саму себя гладить…

И, для наглядной демонстрации, должно быть, подсунул одну ладонь под Лерину грудь, а другой ладошкой невесомо-нежно погладил. Потом плечико лизнул, до шеи губками дотронулся. И промурлыкал на ушко:

— Ты такая вкусная!

Ничего оригинального в этом комплименте не содержалось, Валерия не один раз слышала от мужиков такие оценки, но тут ей аж душно стало. Тем более что бедро ей грел крепенький, упругий головастик, такой, что и не у всяких взрослых имеется.

Неизвестно зачем, Лера сделала еще одну попытку удержаться от соблазна и повернулась спиной к мальчишке. В результате «головастик» прильнул к ее гладкой припотевшей попе, а вредный Митька тут же переложил ладошку на влажный животик и стал нежно поглаживать мокрые волосики, бормоча:

— Ки-иса… Ки-иса…

А «ки-иса» уже маслилась вовсю.

— Митька… Я тебя убью! — пролепетала Валерия, но скверный мальчик этому, конечно, не поверил, поскольку, произнеся эти слова, тетенька расслабленно откинулась на спину и ножки раздвинула. Но гнусный поросенок не стал спешить. Он сперва дотянулся пальцами, и один из них, средний, тот самый, которым современные молодые люди «фак» показывают, погрузил в дырочку. Покрутил им там немножко, пощупал, потом всей ладошкой погладил мокрое место между складочками и уж только после этого перебрался через Лерино бедро. Однако и тут нашел время для мелкого хулиганства: уложил головку сверху на волосики и чуточку поерзал…

— Ты что, — уже по-настоящему зло прошипела Валерия, — попасть куда надо не можешь или издеваешься?

— Издеваюсь, — хихикнул Митька и еще чуть-чуть поелозил, не запихивая.

— Яйца оторву! — прорычала Валерия. — Суй побыстрее! Митя тут же исполнил просьбу, и Лера, зажмурив глаза, нырнула в угарно-сладкое полузабытье…

ДЕСЯТЬ ЧАСОВ СПУСТЯ

Ромасик не соврал, настойка, пятьдесят граммов которой выпила Лена перед отъездом из «Клуба любителей природы», обеспечила ей мертвецкий сон почти на двенадцать часов. Не обманул он и в той части, что никаких последствий, типа по-хмелюги или там ломки, зелье не вызывало.

Зато весь этот мирный, оздоравливающий сон, в течение которого Лена совершенно отключилась от всех внешних восприятии, вызвал у нее, когда она проснулась, немало вопросов, прежде всего к себе самой.

Лена не только не помнила, как очутилась на уже здорово подостывшей печке, но и вообще в избе! Ее более-менее связные воспоминания обрывались на том моменте, как они с «сиплым» мужиком двигались через замерзшее болото, стремясь добраться до тусклого красноватого огонечка, маячившего в ночной тьме. Дальше начинались провалы памяти и картинки, которым особо доверять не стоило, потому что они вполне могли просто присниться. И окошко, светившее прямо из сугроба, и мальчик, появившийся откуда-то из-под снега. Наконец Лене вспоминалась тупая боль в оттаивающих ногах, которую она ощущала как бы сквозь сон. Больше она ничего не помнила.