Читать книгу "Праведник поневоле - Мэдлин Хантер"

В доме стояла мертвая тишина, и Верджил пожалел, что поблизости нет слуг. Он бы послал за Бьянкой, чтобы попросить ее спуститься к нему, – ему не хотелось, чтобы день закончился так, как закончился.

Он медленно вышел в коридор. Входная дверь была уже заперта – верный знак, что никто из прислуги больше не появится. Нигде не горело ни одной свечи, но Верджил знал этот дом как свой собственный и мог пройти по нему с завязанными глазами.

Тишина оглушала. Быть может, она еще не спит. Он пойдет и попросит у нее прощения, а затем выйдет через дверь, ведущую в сад.

Бьянка действительно не спала – она еще даже не ложилась и сидела полураздетая в кресле у камина. Она ничуть не удивилась, когда Верджил вошел, лишь подняла на него печальные глаза и вновь потупилась. Неужели она ждала его? Ее руки бессильно лежали на коленях.

– Больше никаких поучений, Леклер.

– Да, конечно.

– Что тогда? Тебе опасно появляться здесь.

Бьянка выглядела очень несчастной. Верджилу захотелось обнять ее, но он побоялся прикоснуться к ней.

– Прости, я и впрямь пытался испортить тебе вечер. Твое счастье… испугало меня.

Бьянка поднялась и задумчиво прошлась по комнате.

– Меня оно тоже испугало. Какая мука! Только не говори, что я одним своим словом могу положить ей конец; я и сама это знаю. – Она взглянула на него с укором. – Сегодня вечером ты говорил со мной как с чужой. Если, по-твоему, мы отдалились друг от друга, моей вины тут нет – это не я избегаю встреч.

– И не я.

– А вот как раз ты и избегаешь. В последние несколько недель мне нечасто доводилось видеть тебя. Ты даже не известил меня о том, что придешь сегодня. Мне остается только гадать, не забыл ли ты меня. Когда ты все же появляешься, я радуюсь каждому, даже незначительному, знаку внимания с твоей стороны…

– Разве ты не знала, что все произойдет именно так? Демонстрировать наши отношения на людях и кричать во всеуслышание о своей любви я не могу, а посему, вынужденный играть роль опекуна, не нахожу удовольствия в том, чтобы сидеть в гостиной Пен в обществе других мужчин, которым дозволено ухаживать за тобой открыто.

– Но ты мог бы устроить…

– Нет.

– Ты мог бы, по крайней мере, целовать меня перед уходом, давая понять, что не охладел ко мне.

– Я ничуть не охладел к тебе, и потому мне тяжело ограничиваться одним только поцелуем.

Бьянка, словно не находя себе места, продолжала расхаживать по комнате, которая вдруг стала для нее тесной. Наконец она с вызовом посмотрела на Верджила.

– Я делала это намеренно. Я нарочно поощряла этих молодых людей, приняла цветы и разговаривала с ними, так как я хотела показать, что они не представляют никакой опасности ни для меня, ни для моей нравственности. Именно так моя мать обходилась с мужчинами, которые добивались ее, – она отвечала им учтиво, но не подпускала к себе. Такое поведение мне кажется разумным.

– Возможно; но вряд ли таким образом ты сможешь повлиять на мнение общества. В любом случае смотреть на это мне невыносимо.

Бьянка приподняла бровь.

– Ты очень ясно дал это понять, и в этом, наверное, еще одна причина, по которой я так поступила вечером. Я хотела возбудить в тебе ревность.

– Возбудить во мне ревность?

– Да, ревность. Мне, право, хотелось этого.

– Оказывается, мои раскаяния и извинения за недостойное поведение, которые ты приняла, напрасны, и на самом деле я был прав?

Бьянка пожала плечами:

– Я не могла не признать, что отчасти мои действия продиктованы желанием заставить тебя ревновать.

– И чего ты этим добиваешься? Разве что сделаешь нас обоих несчастными…

Бьянка подошла к Верджилу вплотную, и на него пахнуло ее духами; шелк ее пеньюара коснулся его ног.

– Ну, – начала она, теребя концы пояса и тем самым поддразнивая его, – по крайней мере, мне удалось заманить тебя к себе в спальню.

Бьянка лукаво улыбнулась, и сердце Верджила замерло. Находившаяся прямо за его спиной дверь внезапно отодвинулась на много миль.

Пеньюар упал к ее ногам. Теперь тело Бьянки от груди до самых бедер скрывал корсет; грудь покрывала тончайшая ткань сорочки, а бедра – панталоны и белые чулки с подвязками выше колена.

В этот момент мир перестал существовать для них, и они остались только вдвоем. Зовущие глаза Бьянки зажгли в Верджиле прежний огонь.

– Дорогая, неблагоразумно с твоей стороны искушать сгорающего от ревности мужчину.

Бьянка опустила глаза.

– Главное, что ты горишь, Леклер, а от чего, мне нет дела.

Черт! Верджил приблизился к ней.

– Какая ты все-таки опасная и… немного порочная.

– Только с тобой, Леклер.

– Ты сама только что призналась в обратном.

– Это не то. На самом деле для них я не опасна. Но я действительно использовала их, чтобы расшевелить тебя, а это нехорошо.

Они стояли вплотную, не касаясь друг друга.

– Очень нехорошо.

– Я вела себя скверно?

– Очень скверно.

– Ничего не поделаешь, Леклер, придется тебе наказать меня.

Бьянка забралась на кровать и, положив одну на другую подушки, легла на них животом, демонстрируя безропотное подчинение и готовность принять наказание, а затем посмотрела на Верджила.

Горевший в ее глазах огонь желания взволновал его даже больше, чем ее поза. Восставшая плоть уперлась в стеснявшую ее одежду, сердце неистово колотилось…

Верджил провел рукой по ноге Бьянки и, взявшись за край панталон, разорвал их. Опустившись рядом на колени, он наклонился к ней и стал целовать бретельки сорочки, пока соски ее грудей, выступавших над корсетом, не напряглись в нетерпении. К каждому из них он по очереди припал губами.

Раздеваясь, Верджил не сводил глаз с прекрасного, раскинувшегося перед ним тела Бьянки. Охваченная страстью, она завороженно следила за тем, как он сбрасывает с себя одежду, отстегивает воротничок, и глаза ее горели таким же ненасытным огнем. Верджил почувствовал мускусный запах ее возбуждения. Обнаженная и беззащитная, она лежала перед Верджилом, и ее бедра едва заметно двигались.

Достав из кармана жилета часы, Верджил взглянул на них и положил их рядом с кроватью возле свечи.

– Скорее, – шепнула Бьянка, протягивая к нему руку.

– Нет. – Сняв с себя рубашку, а затем и белье, Верджил встал перед ней и, положив ее ногу себе на плечо, стал целовать внутреннюю часть ее бедра. – Не надо спешить.

Прижавшись щекой к ее спине, он отмечал поцелуями каждый позвонок, спускаясь все ниже, к ягодицам и бедрам, и, наконец, добравшись до подвязки на чулке, все еще остававшемся на одной ноге Бьянки. Тугой корсет – возбуждающее препятствие – был давным-давно снят.