Читать книгу "Битва за страну: после Путина - Михаил Логинов"

Причин для скромности две. Во-первых, Григорий Федорович никогда не считался равноудаленным олигархом, ни, тем более, первым среди равных. Никакого смысла кидать понты перед нефтяниками, газовиками и прочими друзьями царя-дзюдоиста у него не было. По роскоши, по внешнему блеску никакой «Лукойл» не переплюнешь, да и хорошо, что не переплюнешь.

Во-вторых, Луцкий хотел показать всем, и властям, и партнерам и сотрудникам: его интерес не здесь. В Москве медь и прочие металлы не добывают, и не плавят. Поэтому будем скромничать.

Времена изменились, но Луцкий пока менять офис не собирался. Его друг сердечный, Михаил Викторович, к идее насчет равноудаленных и равноприближенных отнесся серьезно. Поэтому демонстративно строить в центре Москвы наглый и роскошный билдинг Луцкий не стал.

Сегодняшним вечером его настроение было тревожным и радостным одновременно. Тревожным: после той самой злосчастной истории с купленным думским голосованием. Первые часы он побаивался внезапного звонка Столбова и гневного всплеска: «Как же ты посмел так удружить? Уж от тебя такой гадости не ждал».

Сам пытался дозвониться — поговорить, объясниться. Столбов не отвечал. Ну, а после известия о неудачном покушении у стен Госдумы, Луцкого объяло глубочайшее чувство вины. Обматерил друзей-заговорщиков: тут вот такие проблемы у Миши, а мы дурью маемся! Опять пытался дозвониться, просить прощения без всяких объяснений. Не удалось.

Ну, а радость вызвало событие, напрямую связанное с бизнесом. Много лет подряд Луцкий пытался решить одну логистическую проблему в Горно-Ленинске. Металлургический комбинат граничил с воинской частью. Через нее протекала маленькая, но коварная речка, весной разливалась и подтопляла комбинат. Решить проблему раз и навсегда можно было, лишь создав отводы на самой территории части.

Вроде просто. Но вояки уперлись рогом: территория наша, а интересы бизнеса, пусть и промышленного, нас не интересуют. Самим разобраться с речкой — нет средств, продать четыре гектара предприятию — нет прав. Хотя весь поселок знал: этот угол полигона использовался лишь для сбора грибов. Все равно не пустим.

Луцкому намекали: проблему можно решить. Но поощрять наглость на сумму в тридцать тысяч долларов не хотелось. К тому же сделки с военными штука опасная. Сменился командующий округа или кто-то пониже — и финита договоренностям. Безопаснее после каждого половодья тратить вдвое большую сумму на ликвидацию последствий.

В этом году руководство комбината, узнав, что в области начал работать рекор, обратилось к нему с изложением проблемы. Тот связался с координаторами, работающими в Министерстве обороны, и за полтора месяца проблема решилась: четыре гектара земли достались Луцкому в бессрочную аренду, за вполне приемлемые деньги, с разрешением построить защитный комплекс. Чудо! И непонятно, как отблагодарить. Даже коньяк рекору не подаришь: согласно одной из своих заповедей, коньяк они имеют право принимать лишь в рюмках, за столом.

Луцкий радовался, вспоминал Столбова, благодаря которому стали возможны такие чудеса. И опять ощущал стыд: «Как я мог так сделать? Пусть новый царь и не отдал страну спонсорам победы ни на год, ни на месяц, зато жить стало легче…»

Зазвонил мобильник. По первым звукам Луцкий определил: что-то официозно-деловое. Взглянул на имя, не сразу сообразил кто. Потом вспомнил: прокурорский работник мелкого уровня, когда-то прикормленный по земляческому принципу, на всякий случай. Года два не проявлялся, где же он сейчас? Кажется, перешел в Генпрокуратуру.

— Здравствуйте, Григорий Федорович.

— Здравствуй, Василий. Как дела?

— У меня неплохо. Григорий Федорович, сегодня в Генпрокуратуре выписан ордер на ваш арест.

Глава 11

В Россию, как всегда неожиданно, пришла весна. Конечно, ее ждали, но устали от бесконечной зимы и обманчивого марта — разуверились, что придет. Вроде и солнце стало дольше гостить на небосклоне, и припекать чуть-чуть. Но лишь ненадолго пригрелся мир, как наступил звездный морозный вечер, завьюжило по-февральски. Споткнулся пьяный человечек среди вьюги, упал на твердый сугроб, заснул. И замерз, будто декабрь никуда не уходил. Обман!

И вдруг ночной мороз стал прохладой. А солнце, вспомнив, что апрель — перевернутый август, наконец-то растопило многомесячные залежи, двинуло воды. Осмелели травинки и цветы. Уже скоро пасхальным перезвоном откликнутся колокола: снова побеждена смерть.

Разуверившаяся, много раз обманутая страна в очередной раз беспокойно заворочалась: зачем? Ведь уже привыкли к меховым ботинкам и модным валенкам, теплым курткам, зимней резине, плотно заклеенным оконным щелям, наглухо замкнутым стеклопакетам. Зачем нужна полуденная истома, зачем грязь на башмаках, внезапные лужи и ароматический букет городских подснежников? Ведь к зиме привыкли все!

Но весна не спрашивает. Она приходит.

* * *

Вечер был по-настоящему апрельским. Солнце, собираясь на отдых, хоть чуть-чуть, но грело. Заодно напоминало о краях, в которые весна пришла уже давно, с листьями, цветами, настоящей жарой, загоняющей в тень.

На краю летного поля стояли люди, которым предстояло путешествие в весну. Вот только собрались они не так, как принято собираться в пляжные страны. Сейчас они в куртках, шерстяных брюках, но когда прилетят, то наденут не футболки-шорты и пляжные туфли, а камуфляж. И в огромных сумках не ракетки для тенниса или бадминтона, не аксессуары для дайвинга. Иное оборудование, более ценное и дорогое.

Логистика рассчитана по минутам, даже на стадии доставки. Сначала в Оренбург, там соединиться на аэродроме с другой группой, и уже вылет до объекта. Рассчитан и воздушный коридор — совпадает со временем полета пассажирского лайнера. Гражданский рейс будет отменен. Какой бы ни была дурной ПВО Кушанстана, какими бы ограниченными ресурсами она ни обладала, но совсем уж не брать ее в расчет — нельзя.

Операция готовилась быстро, вопреки всей теории потайного ремесла. С практикой — сложнее. Как будет на самом деле, не скажет никто и никогда. К примеру, израильтяне однажды сумели освободить заложников в самом сердце Африке — в Уганде, а вот американцы хотели вывезти свое посольство из революционного Тегерана — только мир насмешили. Тут все должно сложиться: расчет, профессионализм, который за год не накачать, и фарт. И, кроме фарта, твердая решимость: есть вещи, которые сделать нужно. Даже если кажется, что готов недостаточно.

Батяня распорядился раздать всем причастным к работе на объекте распечатку письма Марины Красницкой. С коротким устным добавлением: адресат обращения к президенту России раскрыт, Дарью могут убить в любую минуту. Все были готовы работать по принципу: возможное — сделали, невозможное — сделаем.

Может быть, именно поэтому меньше, чем за двое суток и собрали команду, и получили информацию, которую в иной ситуации собирали бы месяц-другой, да потом и похерили бы за ненадобностью. Двое «дремлющих» агентов активировались и выдвинулись к аэродрому. Передали сведения: где можно сесть без опасения врезаться в другой самолет, где найти транспорт для выдвижения к санаторию. А главное, они должны были стать проводниками для «отряда встречи», которому полагалось захватить диспетчерскую. Сделать это с оружием, отобранным у местной полиции, а отобрать его — голыми руками, чтобы не запалиться со своим оружием.