Читать книгу "Цену жизни спроси у смерти - Сергей Донской"

Зато и криминальной империи Минина пришел конец. Разумеется, кто-то немедленно займет его место, но это мало волновало Громова. Когда уничтожают всякую нечисть – давят ядовитого паука или убивают бешеного пса, – не думают, сколько новых придет им на смену. А потом, глядишь, все-таки чище в округе становится, безопасней и спокойней.

Громов расправился с сочинским авторитетом не потому, что этого требовали интересы порученного ему задания. По сути, Минин уже ничего не решал в данном раскладе. Так, мелочь пузатая. В крапленой колоде Зубана и вовсе «шестерка», хотя и козырная.

Теперь, взвешивая все «за» и «против», Громов решил, что Зубаном пусть занимаются в Москве, а он пока что попробует завершить начатое в Сочи. В том, что следы Сурина затерялись именно здесь, не было никаких сомнений. Но что забыл здесь этот хитрец? Услышав от Минина о том, что Сурин искал серную или соляную кислоту, Громов насторожился. Ведь не за этим беглец прилетел сюда за тысячу с лишним километров! В его поведении был некий определенный смысл, ибо человек, сумевший до мелочей продумать и осуществить ограбление Центробанка, вряд ли руководствовался в своих действиях чем-то помимо безупречной логики.

Наличие кислоты определенно входило в план Сурина, являлось его завершающим звеном. Провезти ее в самолете он, по-видимому, не рискнул, чтобы не попасться на пустяке. Вот почему, появившись в Сочи, он первым делом двинулся на авторынок. Нашел, надо полагать, то, что искал, а потом уже бесследно исчез. Словно растворился в этой проклятой кислоте, черт его подери!

Здесь таилась какая-то загадка, и ответ на нее мог оказаться настолько же простым, насколько и важным. Человек похищает миллиард долларов, а после этого, вместо того, чтобы затаиться, бродит в чрезвычайно людном месте в поисках кислоты. Причуда гения? Прихоть идиота? И то и другое предположение Громов решительно отмел, попытавшись найти ответ на загадку в свойствах кислоты, без которой почему-то не смог обойтись Сурин.

Соляная, насколько было ему известно, входила в состав любого желудочного сока, а в концентрированном состоянии применялась в металлургии и гальванопластике. С помощью раствора хлористого водорода можно очистить поверхность металла для лужения и пайки, а можно вытравить клише для штамповки фальшивых долларов. Но зачем Сурину фальшивые, если у него целое море настоящих? Может быть, ему вздумалось изготовить так называемую «царскую водку», чтобы растворять в ней золото или платину? Однако для ее изготовления не обойтись без азотной кислоты. И потом, на кой черт Сурину проводить сомнительные химические опыты с драгоценными металлами, когда на его счетах осела столь колоссальная сумма?

С серной кислотой дело обстояло не лучше. В бытовых условиях ее можно использовать, например, для изготовления взрывчатки или для очистки бензина, вот почему эта двуокись пользуется определенным спросом среди населения. Одни адские машинки мастерят в домашних условиях, другие дешевый бензин бодяжат, пока их за эту самодеятельность не взорвут к чертям собачьим. Еще, кажется, серную кислоту применяют для разложения урановой руды, но это уже монополия государства.

Итак, что мы имеем? – подытожил Громов свои умозаключения, после чего честно себе признался: а ни хрена не имеем. Разве что труп Серегина на руках его боевых товарищей.

Бросив машинальный взгляд в зеркало заднего обзора, он закурил и опять заставил себя сосредоточить внимание на дороге, а мысли – на решении проблемы.

Пожалуй, последней зацепкой на настоящий момент оставалась покинутая невеста Сурина. Люба Бородина. Очень эффектная особа, насколько можно было судить по запомнившейся Громову фотографии. Мужики на такую должны клевать с утренней зорьки до вечерней. Но только не Сурин, заключил Громов после недолгого размышления. Этот хитромудрый карась теперь может заиметь хоть тысячу красавиц, и каждая из них будет с готовностью откликаться на имя Люба, если Сурину взбредет в голову подобная блажь. Зачем ему именно эта? Какие-то особые чувства? Страсть? Привязанность? Вздор, чепуха! Человек, оставивший отвечать за свои долги родителей, вряд ли склонен к сентиментальности.

И все же нужно было обязательно отыскать Любу в Сочи. Ухватившись за ниточку, всегда можно распутать клубок. Девушка могла знать о своем бывшем женихе нечто такое, чего не обнаружишь в его досье. Например, как-нибудь объяснить его странный интерес к кислотам.

Зубан мог не обратить внимания на эту деталь. Но Громов никогда не упускал из виду мелочи. Именно из них состоит любая законченная конструкция. Это как кремешок зажигалки, подумал он, прикуривая новую сигарету. Без него зажигалку хоть выброси. Зато при наличии такого пустячка, как кремешок, все становится на свои места.

Отражение тлеющего кончика сигареты одиноко плясало перед глазами Громова в лобовом стекле, пока за поворотом не открылся вид на целый сонм огней ночного города. Он опять поднял глаза к зеркалу заднего обзора и спросил у безмолвных отражений трех темных фигур:

– Вас куда доставить? Сразу в управление?

– Если вас не затруднит. – Это подал голос молчаливый сосед, не проронивший ни слова на протяжении всего пути. Он постарался придать своему тону максимум сарказма. Парень не мог простить Громову, что тот не позволил ему поквитаться с Мининым лично.

– Не затруднит, – ответил Громов, поколебавшись. Ему хотелось сказать приунывшим бойцам что-нибудь ободряющее, но он знал, что сейчас любые слова утешения наткнутся на стену отчуждения. Поэтому он просто проворчал, не обращаясь ни к кому конкретно: – Не ищите, кто прав, а кто виноват, ребята. Просто служба у вас такая. Вы стреляете, в вас стреляют. Не бывает так, чтобы потери несла только одна сторона, вражеская.

За спиной некоторое время молчали, а потом оттуда донеслось горькое:

– Да обидно за Серегина, товарищ майор. Глупо он погиб. По-дурацки как-то.

– А разве умно кто-нибудь погибает? – спросил Громов у блестящих глаз в зеркальном отражении.

– Ну, хотя бы смысл какой-то был во всем этом, тогда еще ладно. А то…

– Смысл, говоришь?

– Смысл, – подтвердил один из бойцов. – Для чего вы все это затеяли, можете сказать?

– Уж не для собственного удовольствия, – отрезал Громов. – Более того, не я все это затеял.

– А кто? – откликнулись сразу два, а может быть, и три голоса.

– Этот вопрос не ко мне, ребята. Я просто живу в этом мире и стараюсь поступать так, чтобы моей совести нечего было предъявлять мне ночами. – Громов подрулил к воротам управления и призывно мигнул фарами, привлекая внимание часового. – И вообще, не забивайте свои головы вопросами, на которые не существует ответов. Ваше дело маленькое – рапорта накатать, командира своего помянуть, как следует, и служить дальше.

Когда после беглой проверки документов джип был пропущен на территорию управления и бойцы, стараясь не материться, принялись выгружать тело лейтенанта Серегина, автоматчик повернулся к Громову и, поколебавшись, буркнул:

– Начальству все, как было, докладывать?