Читать книгу "Марианна в огненном венке. Книга 2 - Жюльетта Бенцони"

И тем более что ты ничего не сделал, чтобы эта встреча состоялась.

Он ответил с улыбкой, немного насмешливой, которую она всегда так любила.

— Не говори глупости! Как бы я мог? Нас разделяли армии, громадные территории.

— Я была в Москве, и ты знал это! Почему же ты не вернулся за мной? Шанкала сказала перед смертью: ты уехал со своим другом Крыловым, не думая больше обо мне!

Он устало пожал плечами, и взгляд его потускнел.

— У меня не было выбора, но ты… ты могла его сделать! Но не последовала за мной.

— Разве тебе не сказали, что именно помешало мне это сделать?

Обернувшись, она поискала глазами Крэга, который остановился неподалеку.

— Да, я узнал, когда О'Флаерти нашел меня. Но когда покидал Москву — не знал! Я думал, что Наполеон приближается и ты сделала выбор!..

— Выбор! — с горечью сказала она. — О каком выборе могла быть речь, когда все вокруг горело и рушилось? Тогда как ты…

— Полноте! Здесь нельзя оставаться. Слишком холодно!..

Он хотел взять ее под руку, но она отстранилась, решив не заканчивать фразу. Некоторое время они шли молча, погруженные в свои мысли, и Марианна с комком в горле подумала, что даже в мыслях у них больше нет ничего общего. Проходя мимо ирландца, Язон приостановился.

— Все готово! — сказал он сухо. — Мы уходим с приливом. Шторм утихает…

Крэг сделал знак, что понял, и, послав молодой женщине полную сожаления и сострадания улыбку, пошел на «Смоланд».

Марианне показалось, что мороз еще усилился, хотя ветер заметно ослабел, но она скоро поняла, что холод в ней самой. Он шел от ее окоченевшего сердца.

— Ты уезжаешь? — спросила она спустя некоторое время.

— Да, наш корабль отремонтирован, а мы и так уже потеряли много времени.

Она невесело усмехнулась.

— Ты прав! Слишком много времени потеряно.

Почувствовал ли он горечь в ее тоне? Внезапно он схватил ее за руку и увлек в углубление двери дома, где было относительно тихо.

— Марианна, ты же знаешь мое положение! Я еду на войну и больше не принадлежу себе. Вспомни: мы же договорились, что ты присоединишься ко мне позже! Ты забыла?

— Нет! Боюсь, что это ты многое забыл… даже меня.

— Ты сошла с ума!

— Не торопись. Ведь тебе даже не пришло в голову спросить, как я жила это время. Нет! Тебя это не интересует. Вот Крэг сразу спросил, а я не ответила — спешила увидеть тебя. Только Крэг… Это друг!

— А я, кто же, тогда я?

— Ты? — Она пожала плечами. — Ты… человек, который любил меня, но больше не любит.

— Да! Клянусь, что да… Я по-прежнему люблю тебя.

В его памяти мгновенно воскресли пылкие дни их любви, страстные стоны ночей на простых тюфяках. Он обнял ее, чтобы прижать к себе, и его теплое дыхание обвеяло лицо молодой женщины, но она не проявила инициативы, ибо что-то в ней оставалось ледяным…

— Марианна! — взмолился он. — Выслушай меня!

Клянусь спасением моей души, что я не переставал любить тебя. Только… я больше не имею на это права.

— Права? Ах да! Я знаю… война!

— Нет! Слушай! Ошибки, которые мы совершаем, нам никогда не удается исправить. Приходится нести их груз, пока это угодно Богу! Мы оба, любя друг друга, сделали все, чтобы ускорить неизбежность! Мы метались по всему свету, но, хотя мы забрались очень далеко, судьба все равно нас настигла. Она сильней.

— Однако… что ты хочешь сказать? Какая судьба?

— Моя, Марианна. Та, которую я сам по глупости выковал из-за ревности и гнева! И она забросила меня в Петербург. Я думал, что мне будет трудно найти старых друзей отца, что они, может быть, забыли, что где-то существует последний Бофор. Так вот знаешь, кого я встретил, попав к ним?

Она отрицательно покачала головой, чувствуя, что эта преамбула вызывает в ней страх.

— Я встретил младшего сына Крылова, Дмитрия…

Он вернулся из Америки, куда его посылал отец в надежде узнать, что сталось с нами, и попытаться возобновить прежние отношения, которые представляли интерес в коммерческом плане. Он был в Чарлстоне…

— Ну и что?

— Моя же… Пилар, которую мы считали навсегда замуровавшейся в монастыре в Испании, вернулась ко мне домой!

Внезапный приступ гнева охватил Марианну. Так это она — судьба? Эта подлая женщина, сделавшая все, чтобы ее муж взошел на эшафот? Пытавшаяся и ее, Марианну, убить! И из-за этого он так терзался?

— Ну и что? — вскричала она яростно. — Что с того, что она вернулась? Прогони ее!..

— Нет! Я не могу больше! Не имею права. Она… она вернулась с ребенком… ребенком от меня… У меня сын!

— Ах!..

Марианна больше ничего не сказала… ничего, кроме этого слога, короткого, но мучительного и ужасного, как последний вздох. Язон прав. Судьба, эта старая ведьма, безжалостная и коварная, настигла их. Долгая бесплодная борьба с ней завершилась…

Испуганный внезапно ставшим инертным телом, Язон сжал объятия, нагнулся, хотел поцеловать ее холодные щеки и сжатые губы, но, упершись руками в грудь, на которой она мечтала спать все ночи ее жизни, она легонько оттолкнула его, ничего не говоря. Чувствуя себя несчастным, как ребенок, разбивший любимую игрушку, он совсем потерял самообладание.

— — Скажи мне что-нибудь! Прошу тебя! Не молчи!

Я знаю, что сделал тебе больно, но умоляю тебя, говори!

Это правда, ты знаешь, я люблю тебя, я люблю только тебя и отдал бы все в мире, чтобы осуществить нашу мечту. Слушай… Ничто не заставляет нас уже расстаться. Почему бы не вырвать у жизни еще немного счастья, немного радости? Я могу погибнуть в этой войне, умереть вдали от тебя… Иди ко мне! Позволь отвести тебя на корабль, который отплывает на рассвете! До Анвера это составит много дней… много ночей. Позволь любить тебя до конца! Не будем отказываться от этого последнего, этого чудесного настоящего…

Она ощущала охватившее его лихорадочное возбуждение. Она чувствовала, что он говорит правду, что он искренен, он действительно хотел уехать с ней. Как он сказал, перед ними еще столько дней, столько ночей любви, целая цепь страсти, которую он, может быть, в последний момент не сможет порвать. Тогда в Анвере он предложит ей следовать за ним через океан до его родины, где вполне возможна тайная жизнь любовницы.

И это снова обещало множество страстных ночей… А она так любила его! Какое адское искушение…

Она чувствовала себя такой несчастной, что уже готова была уступить и позволить увезти себя. Но внезапно в ее воображении предстали три лица: гордое и ироническое ее отца, великолепное и страдальческое Коррадо и крохотное, нежное — спящего темноволосого малыша… И Марианна слабеющая, Марианна отчаявшаяся, Марианна страстно влюбленная удалилась, изгнанная той Марианной д'Ассельна, которая в первую брачную ночь, защищая свою честь, повергла ударом шпаги человека, которого она любила… той, которая в ту же ночь прогнала Язона Бофора… Она не могла больше быть другой!