Читать книгу "Не говори никому - Харлан Кобен"

Скоуп сдавленно застонал и прижал руку к груди. Потом наконец-то посмотрел на меня. Гэндл и Ву последовали его примеру. Глядя мне в глаза, Скоуп спросил:

– Что вы можете сказать в свое оправдание, доктор Бек?

– А вы поверите, если я скажу, что он врет? – подумав, ответил я.

Скоуп, казалось, даже не слушал меня. Он повернулся к Ву и сказал:

– Принеси конверт, пожалуйста.

Ву двинулся к нам походкой пантеры. Он улыбнулся, и я почувствовал, как инстинктивно сжалось мое тело. Эрик остановился перед Хойтом и протянул руку. Хойт отдал ему документы. Одной рукой Ву взял конверт, а второй – я никогда не видел более стремительного движения – легко, будто отнимая игрушку у ребенка, выдернул у Хойта пистолет и отшвырнул его в сторону.

– Что за… – начал Паркер и упал на колени от жестокого удара в солнечное сплетение. Его вырвало.

Ву спокойно наблюдал, как Хойт корчится, стоя на четвереньках. Подождав немного, он двинул его кулаком под ребра, я даже услышал хруст. Хойт перекатился на спину и остался лежать, раскинув руки и ноги и беспомощно моргая.

Гриффин Скоуп, улыбаясь, приблизился к моему тестю и поднял вверх что-то маленькое и черненькое. Я скосил глаза, пытаясь что-нибудь разглядеть.

Хойт смотрел на него снизу вверх, сплевывая кровь.

– Я не понимаю… – прохрипел он.

Я наконец рассмотрел, что было в руке у Гриффина. Диктофон. Скоуп нажал кнопку. Раздались голоса – мой и Хойта:

«– Элизабет не убивала Брэндона Скоупа…

– Знаю. Его убил я.»

Гриффин выключил диктофон. Воцарилась тишина. Скоуп молча смотрел на Паркера. И в это мгновение я многое понял. Я догадался, что Хойт Паркер, зная, что его дом напичкан «жучками», сообразил, что люди Скоупа не обошли своим вниманием и машину. Вот почему он вышел из дому, когда заметил нас с Элизабет на заднем дворе. Вот почему дожидался меня в гараже. Вот почему оборвал меня, когда я попытался объяснить, что Элизабет не убивала Брэндона. И вот почему признался в убийстве именно там, где наш разговор, несомненно, прослушивался. Я осознал, что, обыскав меня, он, конечно же, нащупал проводок, который Карлсон спрятал мне на грудь, под одежду. Хойт сделал ставку на то, что после этого ищейки Скоупа не станут ощупывать меня второй раз, а кроме того, хотел удостовериться, что фэбээровцы тоже слышат наш разговор. Паркер, совершивший множество отвратительных поступков, в том числе и предавший моего отца, использовал последний шанс искупить вину и, ловко обведя Скоупа вокруг пальца, спас меня и Элизабет, пожертвовав собственной жизнью. Я сообразил, что для успешного завершения плана Хойт должен сделать еще одну вещь, и поспешно отступил. И когда над нами уже застрекотали, снижаясь, вертолеты ФБР, а голос Карлсона, усиленный мегафоном, приказывал всем оставаться на месте, я увидел, как Хойт Паркер тянется к кобуре на лодыжке, достает оттуда пистолет и три раза стреляет в Гриффина Скоупа. А потом поворачивает пистолет к себе…

– Нет!!! – завопил я, но последний выстрел заглушил мой крик.

46

Мы хоронили Хойта через четыре дня. Тысячи полицейских в форме пришли на кладбище, чтобы почтить память сослуживца. Подробности событий в поместье Скоупа так и не стали широко известны, и я сомневаюсь, что когда-нибудь станут. Даже мать Элизабет не пыталась добиться правды, хотя в ее случае все объяснялось безумной радостью, с какой она встретила возвращение дочери с того света. Ей просто было не до расспросов и выяснений. Да и мне тоже.

Итак, Паркер считался погибшим героем. И может, так оно и было. Не мне судить.

Хойт оставил подробное признание, примерно повторяющее то, что он рассказал в машине. Карлсон мне его показал.

– Теперь достаточно, чтобы покончить со всей этой историей? – спросил я.

– Нужно еще собрать данные против Ву и Гэндла, – ответил Карлсон. – Правда, после смерти Гриффина Скоупа это не трудно – все его подчиненные сдают друг друга наперебой.

«Мистическое чудище, – вспомнил я. – Мы не стали отрубать твои головы. Мы поразили тебя в самое сердце».

– Вы правильно сделали, что, узнав о похищении мальчика, пришли ко мне, – похвалил Карлсон.

– А что еще оставалось?

– И то верно. – Карлсон пожал мне руку. – Всего хорошего, доктор Бек.

– И вам того же.

Вам, наверное, хочется знать, уехал ли Тириз во Флориду и что случилось с Ти Джеем и Латишей. Возможно, вас интересует, помирились ли Шона и Линда и что стало с маленьким Марком. К сожалению, я вам не отвечу. Просто потому, что сам не знаю.

Моя история заканчивается здесь и сейчас, через четыре дня после смерти Хойта Паркера и Гриффина Скоупа. Уже поздно. Очень поздно. Я лежу в постели, держа в объятиях Элизабет, и наблюдаю, как поднимается и опускается в такт дыханию ее грудь. Она дремлет. Я не спускаю с нее глаз. И почти не сплю. Сон и явь поменялись местами: теперь я теряю ее каждую ночь, во сне она снова мертва, а я одинок. Поэтому я почти не отпускаю Элизабет. Вцепился в нее, и все тут. А она в меня. Ничего, и это как-нибудь переживем.

Как будто почувствовав мой взгляд, Элизабет повернулась и открыла глаза. Я улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ, и у меня екнуло сердце. Я вспомнил вечер на озере. Как я дрейфовал на плоту. И как решил открыть ей правду.

– Мне надо кое-что тебе сказать, – шепнул я.

– По-моему, не надо.

– Мы так и не научились ничего скрывать друг от друга, Элизабет. Если бы мы сразу признались… – Я не закончил.

Она кивнула. И я вдруг понял, что Элизабет знает. Всегда знала.

– Твой отец, – сказал я. – Он все время думал, что это ты убила Брэндона Скоупа.

– Я ему так сказала.

– Но в конце концов… – Я осекся и начал сначала: – Когда там, в машине, я признался, что ты никого не убивала, думаешь, Хойт догадался, как было дело?

– Не знаю, – ответила Элизабет. – Хочется думать, что да.

– И пожертвовал собой ради нас.

– Или пытался помешать тебе сделать то же самое. Или все еще считал, что Брэндона убила я. Теперь мы никогда не узнаем точно. Да это уже и не важно.

Мы смотрели друг на друга.

– Ты знала, – с трудом выговорил я. – С самого начала ты…

Элизабет приложила палец к моим губам.

– Все хорошо.

– Ты спрятала улики в ячейку, – продолжал я. – Для меня.

– Я хотела спасти тебя, – призналась она.

– Это была самооборона, – объяснял я, снова чувствуя в руке пистолет и стараясь отогнать воспоминания о том, как противно дернулась рукоятка, когда я спустил курок.

– Я знаю, – сказала Элизабет, обвивая руками мою шею и притягивая меня к себе. – Знаю.