Читать книгу "Записки из арабской тюрьмы - Дмитрий Правдин"

Обессиленные, мы попадали на кровати и моментально заснули. Завтрак проспали и проснулись только к обеду. Наскоро наведя порядок в камере, пошли в столовую.

Жующая толпа черномазых встретила нас молча, как ни в чем не бывало, как будто ничего и не произошло. Вдоль стенки сидела та же компашка и грелась на солнышке.

— Нужно полицаям сказать о ночном штурме, — сказал я за столом новым друзьям.

— Это ничего не даст. Мы не видели их лица и не можем указать, кто конкретно участвовал. К тому же нас не сегодня завтра отправят домой, а если начнется следствие, то могут тормознуть. Тебе это надо?

— Мне это не надо, но мы подвергаем себя опасности, — возразил я.

— Днем нас они не тронут, а ночью будем подпирать дверь, — заявил Хасан.

— А что будет со мной, когда вас депортируют и я останусь один? — спросил я.

— Тебе надо позвонить в свое посольство и все им рассказать, пусть тебя забирают отсюда. Сегодня четверг, 4 июня, в субботу и воскресенье посольство не работает, остается сегодня и завтра. У тебя есть их номер? — спросил Мохаммед.

— Номер есть и телефон имеется, подзарядки нет.

— Давай телефон, я знаком с поваром, попрошу его зарядить.

— А у полицаев нельзя попросить телефон?

— Нет, они не дают!

Я отдал свой телефон ливийцу, и тот скрылся на кухне, минут через пять он вернулся:

— Все, договорился, но у него нет здесь такой зарядки, дома зарядит — завтра принесет.

— Значит, еще сегодня оборону держать? — сам себе задал я вопрос.

Глава 34

Наступило пятое июня 2009 года, годовщина моего содержания под стражей, так как те условия, в которых сейчас находился, уж никак свободными не назовешь.

Ночью выдержали повторную атаку негров. Утром они были злее прежнего и издалека угрожали нам различными жестами. Мне стало ясно, что они сменят тактику. В лоб нас не взять, значит, будут искать другие варианты. В любом случае надо быстрее отсюда сваливать. Тем более ливийцам сегодня утром сообщили, что, возможно, вечером их отправят домой, чтоб собирали вещи. Похоже, я оставался один.

После завтрака Мохаммед принес заряженный телефон, я вставил сим-карту и набрал номер консульства. Трубку взял Михал Михалыч, в двух словах обрисовал ему создавшуюся ситуацию и потребовал немедленно забрать меня из фильтрационного пункта, в противном случае либо меня убьют, либо я убью, и меня снова посадят, но уже всерьез и надолго. Помощник консула пообещал разрулить ситуацию.

Время приближалось к полудню, но, несмотря на усилившуюся жару, чернокожие враги активизировались, собрались в тени и что-то с жаром обсуждали, поглядывая в нашу сторону.

Ливийцы собирали чемоданы, дали мне свои адреса, оба были из Триполи. Будешь в Триполи — заходи! С уходом Мохаммеда и Хасана мне б совсем стало туго, вся надежда на консула.

Если бы не присутствие полицейских, то, наверно, негры атаковали нас днем, но охранник с автоматом торчал на вышке и никуда не собирался уходить. Неожиданно в комнату зашел негр Бишна и, поздоровавшись, обратился ко мне:

— Руси, тебя Поль зовет в свою комнату, хочет поговорить. Не бойся, он ничего тебе не сделает, — передал мне житель Чада.

— Скажи своему Полю, что я его не боюсь, а если хочет поговорить, то пусть выходит во двор, — ответил я негру.

— На улице жарко, Поль говорит, в комнате прохладно, там хорошо общаться. Не бойся, все выйдут на улицу, вы вдвоем поговорите, я буду переводить.

— Передай Полю, я подумаю!

Я понимал, что это ловушка, наверняка гребаные нигеры что-то придумали, надо тянуть время до вечера, а там забаррикадируюсь — и пошли в жопу!

Парламентер ушел, арабы стали отговаривать меня от переговоров.

— Плюнь на них, не ходи никуда, сиди на виду, чтоб тебя всегда полицаи видели, а там видно будет, — посоветовал Хасан.

— Посмотрим! — ответил я.

Но смотреть никуда не пришлось, так как через полчаса за мной пришла машина. Я попрощался с ливийцами, плюнул в сторону стоящих негров, взял чемодан и пошел к выходу. Мне отдали отобранные вещи, залез в машину и поехал.

Это был знакомый мне джип бюро иностранцев, водителя я знал, а сопровождающий офицер незнаком. Снова долго петляли по городу, наконец, около 13–30 подъехали к посольству России. Сопровождающий позвонил в ворота, вышел толсторожий молодец, которому он меня и передал.

Толсторожий провел меня во двор, в здание не пустил, велел обождать снаружи, а сам куда-то позвонил. Минут через пять появились Пупкин и Михал Михалыч. У Анатолия Романовича лицо было кислое, он в кои-то веки протянул мне руку:

— Поздравляю с освобождением, рад за вас! — с нескрываемой фальшью в голосе произнес консул.

— Спасибо! — поблагодарил я и пожал протянутую руку, ладонь была мягкой и потной.

— Ну, пойду, у меня много дел! Вы тут с Михал Михалычем общайтесь! — сказал Пупкин и скрылся в недрах здания.

Я растерянно посмотрел ему вслед, мне так хотелось, чтоб он ответил на мои накопившиеся вопросы, но, видно, не судьба!

Михал Михалыч искренне поздравил меня с завершением дела и крепким рукопожатием подкрепил свои слова. После пригласил в консульство.

Для того чтобы попасть в консульский отдел, надо было пройти через улицу.

В холле консульства сели на диван, и я вкратце поведал ему о суде, о своих злоключениях с неграми.

— Михал Михалыч, когда вы отправите меня домой? — поинтересовался после окончания рассказа.

— Ну, у нас тоже нет денег, давайте сейчас позвоним вашей матушке, она в принципе готова выслать вам на билет. При помощи «Вестерн Юнион» перевод придет за сутки. В посольстве, к сожалению, вам оставаться нельзя, переночуете в недорогой гостинице, думаю тех денег, что у вас есть, хватит.

Я рассказал про Стефана, Михал Михалыч замялся, но позволил позвонить. Сегодня Стефан взял трубку, я передал привет от отца и без предисловий попросил дать мне денег на билет. Сын Олигарха заявил, что без проблем, но он находится в Суссе, в 155 километров от нас, но часа через два будет в консульстве.

Пока ждали Стефана, я попросил перевести протокол вскрытия и справку об освобождении. Помощник консула заявил, что он не бюро переводов и этим не занимается, но знает одного человека, который за деньги мог бы помочь. Им оказался преподаватель кафедры русского языка и литературы местного универа, тот любезно согласился за 60 динаров перевести справку об освобождении за два часа, а протокол вскрытия может перевести только к завтрашнему дню. К завтрашнему мне не надо, так как рассчитывал сегодня улететь. Согласился на перевод одного документа, протокол можно и в Питере перевести, знатоков французского гораздо больше, чем арабского.