Читать книгу "Бабочки в жерновах - Людмила Астахова"

А чтобы не сбился с пути, подослали Оливи Лакрес. Мол, скорее в Дайон, дурачок. Пока письмецо злодеи не отняли. Интересно, уж не сам ли лорд Эспит гнался за незадачливым любовником в ночи?

Впрочем, это уже неважно.

— И как вы… они… короче, как это будет? — грустно спросил мурранец.

Да, кому угодно станет грустно от осознания собственной ничтожности.

— Жертва морским и подземным, а может быть — нам самим. Я не знаю, почему и за что мы были так награждены или наказаны. И никто не знает. Может статься, что морские и подземные — это мы и есть, а? Ответы там, в лабиринте. В пещерах. Мы не можем туда войти, никто из нас. И уехать отсюда не можем. Сходим с ума, погибаем, и обычно не самой приятной смертью, а потом — очень хорошо это помним. Поэтому среди моих сородичей вызрела мысль о том, что в лабиринт надо запускать кого-то со стороны. Увы, от пленников толку было немного, как и от тех безумцев, что лезли туда за сокровищами. Ну, архивы вы читали, помните. Но человек, шагнувший в лабиринт по собственной воле, так сказать, с открытыми глазами, может все изменить. Во всяком случае, многие на Эспите в это верят. Но не я.

Растревоженное, а оттого буйное воображение подкинуло дровишек в топку Лансовых переживаний. Ему уже чудились горестные вопли пленников, захваченных безжалостными островитянами во время лихих абордажей, несущиеся из-за стен крипты.

Сколько экспериментов провели эспитцы, пока поняли, что важную миссию надо возложить на такого вот добровольца, как Лэйгин? Страшно даже подумать, сколько народу сгинуло в подземельях острова.

— Логика в рассуждениях ваших… сородичей, конечно, прослеживается. Я бы тоже пришел к такому выводу. А вы-то почему не верите?

— Я — Стражница, Ланс, — пожала плечами Лив и уточнила на случай, если собеседнику неведома разница между «защищать» и «охранять»: — Моя задача — стеречь, а не защищать. Но я считаю, что невозможно спастись за счет кого-то другого, даже если весь остров провозгласит его избранным, искупительной жертвой и героем-спасителем. Мы — это скопище бессмертных мерзавцев, убийц, блудниц, отравителей, изменников и воров. Сотни лет прошли, но сколько бы я не смотрела вокруг — это все тот же Эспит. Войдете вы туда или нет — для нас не может ничего измениться. Это было бы… неправильно. Здесь нет невинных узников, а если уж посадили в темницу, надобно сидеть, а не рыть подкопы!

Она резко выдохнула и разжала кулак, которым, оказывается, трясла перед носом у мурранца. Вот что бывает, когда всерьез увлекаешься! Потерять контроль так просто…

— Но мой голос тут не решающий. Я только хочу предупредить вас, что если вы все-таки выживете, разгласить наши тайны вам не удастся. Неважно, какой будет результат, но я не допущу, чтобы чужаки глумились над нашими могилами и топтали наш прах. Это понятно? Конечно, в худшем случае вам удастся испоганить всего один жизненный круг и без того не слишком счастливых людей, но и этого будет много. Что бы мы не совершили, участи мартышек в зоопарке или забавных дикарей мы не заслуживаем. И я этого не допущу.

«Ах если бы, милая Лив, ах если бы! — вздохнул археолог, знавший о настроениях царивших в Мурране, не понаслышке. — Они ринутся сюда не только и не столько за несметными богатствами Калитара, а за тайнами бессмертия и чудесами, ринутся толпами. И если понадобится, пустят вас всех на фарш для котлеток вечности».

— Именно поэтому вы пытались меня отвадить, да? Я понимаю, — Он вспомнил разные мелкие странности в поведении этой непростой, но искренней женщины, которые оказались никакими не странностями. — Я попробую объяснить. Надеюсь, вы поймете. Я всю жизнь шел сюда, на этот остров. Я всю сознательную жизнь, сколько помню себя, хотел найти Калитар. Я его нашел. В недрах ли он, в каждом из островитян, не важно. Я его нашел, он — мой. И я не отдам его никому, ни мурранцам, ни вирнэйцам. Так что участь мартышек в зоосаде вам не грозит. Скорее, это я сам пополню вашу коллекцию безумцев.

Говорил и уже знал, что так и будет. Если повезет, разумеется.

Лив усмехнулась с понимающим недоверием:

— Сделаю вид, что верю вам. Но на всякий случай… Был Орден Зорких и мы. И где теперь Орден Зорких? Ну, довольно. Вы же все равно полезете туда, не можете не полезть. По крайней мере, теперь вы понимаете, чем рискуете. Дверь там, — и ткнула пальцем в темноту. — И вам не понадобятся фонари, веревки и припасы. Там… все по-другому. Я не могу войти внутрь, но частенько стою на пороге. Впрочем, дело ваше. Если угодно, в подвале полно всякого скарба, потребного для экспедиции.

Она повернулась, чтобы уйти, и уже через плечо бросила небрежно:

— Когда соберетесь, я открою вам дверь.

Ланс ошеломленный, простотой исполнения желания, застыл на месте, и едва успел опомниться, когда дама Тенар уже уходила.

— Постойте, Лив! Подождите же, скажите, что я там должен сделать? В смысле, для вас, для эспитцев, совершить там, внизу?

— Откуда же мне знать? — развела руками Стражница: — Может быть, узнать, кем мы были раньше, там, в Калитаре. И что мы совершили тогда? Вернетесь — расскажете. Если вернетесь. А теперь извините меня, но я должна отдохнуть. С утра меня придут убивать, а к таким событиям стоит подготовиться получше.

Лив и Берт. Эспит.

Лив сказала — Лив сделала. Во всяком случае, попыталась. Потому что сколько ни готовься, сколько ни настраивайся, а оказаться полностью готовой к тому, что человек, с которым тебя связывает любовь почти столь же долгая, сколь и ненависть, придет тебя убивать… Это невозможно. Тут никакой опыт не помогает, а память о прошлых попытках, удачных или не очень, только мешает. Разум издевается, подсовывая то ли видения, то ли события, так что уже не разобрать, где правда, а где — только мечта о ней.

Сомнения. Вот та приманка, которая раз за разом заманивала Овчарку в капкан. А вдруг теперь, на этом круге, всё получится по-другому? У того же Хила случается разнообразие! И вовсе не всегда ему отрывает руку или ногу, бывают ранения и полегче! И войны не такие страшные. Так может быть, и Берт…

«А у нас с Перцем есть крылышки, на которых мы вспорхнем над Эспитом вместе с первыми лучами солнца!» — издевательски передразнила сама себя Лив.

Но сомнения… По Берту ведь не поймешь, то ли он пришел розой тебя одарить, то ли горло перерезать. А постоянное ожидание предательства хуже самой жуткой казни. Конечно, Рыжий не расплачивается жизнью любовницы без действительно веского повода, но как узнать, какой повод для него достаточно веский?

Поначалу Лив попадалась гораздо чаще. Правда. Ну, подумаешь, разок-другой подставил? Зато любит! И привязан навеки, так что уходя на новый круг, всегда можно сказать себе: «Ничего, зато в следующей жизни…» И они вновь встречаются, юные, еще ничего не вспомнившие и ничего не понимающие, и безжалостное время замыкается в кольцо, а жернова притирают их друг к другу, Берта и Лив, а потом… Наступает момент, когда приходится выбирать. Кто опередит другого на этом круге? Кто успеет столкнуть со скалы, запалить фитиль или выстрелить в спину прежде, чем это сделает другой? Берт или Лив? Лив или Берт?