Читать книгу "Рома едет в Кремль - Алексей Богомолов"

Где-то справа из ящиков устроено что-то типа крепости, в бойницах которой торчат пулеметы. Но при этом в огромной подземной выработке ни единой живой души. В «крепости» тоже небольшой склад. Но там — десятки мешков и спортивных сумок, набитых современными рублями и валютой, коробки с золотыми драгоценностями, лежащие на деревянных поддонах горы золотых слитков, ящики с какими-то золотыми монетами, небольшие сейфы… На большинстве мешков или ящиков привязанная бирка: «Общ.», «Солнцевские», «Измайловские», «Многогранные», «Люберецкие», «Гольяновские» и пр.

Я понимаю, что это — московский воровской общак, который так искал подполковник Дугушев, а также деньги, принадлежащие отдельным группировкам.

Следующая картина показывает наш небольшой отряд, который двигается на двух странных транспортных средствах, напоминающих железнодорожные платформы с кабинами. На задней, где едут Тыну, Цан и Жоржик, лежат два ящика с надписью «Банкъ Россiи». Потом остановка, мы разгружаем ящики в каком-то подвале и замуровываем их.

Последнее, что я успел заметить, это стрелка на стене тоннеля метро с надписью «Станция „Кремлевская“»…

Пробуждение было быстрым, но не очень приятным, чувство усталости и недосыпания не проходило. Мои соратники тоже выглядели не лучшим образом, поэтому я дал команду всем привести себя в порядок и завтракать.

Ко мне подошел Рамиль и показал небольшую упаковку каких-то капсул.

— Это, Роман Львович, быстро приведет всех в норму и даст возможность по крайней мере сутки не спать. У нас такие капсулки спецназовцы употребляют, если предстоит серьезная операция…

Я взял упаковку в руки и прочитал надпись на ней «Фенамин».

— Это не та штука, которую употребляли советские бойцы в романе «В августе сорок четвертого»?

— И не только в романе. До сих пор употребляют, хотя формула несколько усовершенствована, усвояемость и эффективность выше, а побочных эффектов меньше. В Штатах и Англии эту штуку называют «бензедрин». Что до романов, так в них у Яна Флеминга сам Джеймс Бонд регулярно употреблял бензедрин, только мы глотаем, а он — нюхал, как кокаин.

За завтраком, который быстро приготовили Рогалик с Жоржиком, я раздал своим бойца по капсуле «спецсредства», и через несколько минут они заметно повеселели. Освещение работало на полную мощность, и внутри автобус теперь выглядел достаточно обжитым. Он, как я уже упоминал, был несколько короче нашего бронепоезда, но тоже обладал достаточным уровнем безопасности и комфорта. Кроме упомянутых мной водительской кабины, боевого отсека и салона-бронекапсулы, в нем была небольшая столовая, а за ней — санузел, кухня и кладовка. Набор продуктов, судя по докладу Рогалика, был похож на тот, что имелся в поезде, вот только вместо черной икры была красная, а вместо «Крепкой» водки — «Гжелка». Зато в углу стоял ящик шампанского «Дом Периньон». Судя по подбору напитков, автобус был явно предназначен для бывшего президента Ельцина.

Сопоставив полученную мной информацию (а черно-белый сон явно приснился мне не без участия Алексеича) с тем, что рассказал Джамшуд, я поставил ближайшей целью выдвижение в направлении «Бережковская» — «Украинская» и захват бандитского общака. Ну а дальше нам предстояло пробираться в кремлевские подземелья…

Вооружение бронированного автобуса оказалось гораздо более серьезным, чем можно было бы предположить по его внешнему виду. Цан, Шурик и Рамиль выяснили, что впереди и сзади под фальшпанелями скрываются по шестиствольному авиационному крупнокалиберному пулемету. Управлять ими можно было с помощью компьютера, установленного в боевом отсеке. На крыше никакой бронированной башенки не было, зато была установлена закамуфлированная под внешний блок кондиционера батарея из шести ПТУРСов, то есть противотанковых управляемых снарядов. Что до обычного вооружения, то в боевом отсеке стоял сейф с десятком автоматов Калашникова разных модификаций и боезапасом к ним, лежали несколько гранатометов и ящик оборонительных гранат Ф-1. Скажу честно, после всех событий минувшей ночи я впервые почувствовал себя серьезно защищенным и уверенным в своих силах. Может быть, это от вещего, как я считал, сна, может быть, от фенамина, а возможно, и от созерцания нашего мощного вооружения…

Никаких рельсов и шпал в тоннеле в сторону станции «Бережковская» не было. Обычное асфальтобетонное покрытие, кое-где даже с разметкой, предупреждающей о поворотах, выездах и специальных «карманах» для разворота или ремонта. Весь путь до Совминовской линии занял у нас минут пятнадцать, поскольку двигались мы медленно и осторожно.

Когда, судя по нашим навигационным устройствам, до цели оставалось метров двести, я дал приказ остановиться и выслать вперед разведгруппу в составе Рамиля и Тыну, которые должны были обследовать путь, а при обнаружении противника, не вступая в огневой контакт, отступить к автобусу.

Цан сканировал радиоэфир, но ничего интересного в нем не попадалось. Какие-то обрывки разговоров на непонятном никому языке, странная музыка, напоминавшая нечто среднее между «Траурным маршем» Шопена и песнями турецкого певца Таркана. Лишь иногда слышались улавливаемые с поверхности переговоры спецслужб типа: «Сто первый прошел, принимайте объект у Боровичей… — Есть, принимаем, отбой…»

Вернувшаяся разведгруппа сообщила, что никаких препятствий не обнаружила, равно как и вероятного противника. По их словам, на Совминовской линии рельсы были утоплены в бетон, так что по ней можно было передвигаться как железнодорожным, так и автомобильным транспортом. Поэтому мы спокойно выехали в главный тоннель и двинулись в сторону «Бережковской», до которой оставалось с полкилометра.

На первый взгляд эта станция никакой полезной нагрузки не несла и служила своего рода техническим объектом. Строили ее, как мы выяснили из пояснений к карте секретных линий метро, прямо под Дорогомиловским химическим заводом. Возможно, она была просто погрузочно-разгрузочной платформой для секретной продукции этого предприятия. Завод вывели из центра Москвы еще лет двадцать назад, а его помещения передали какой-то ТЭЦ. Так что мы, притормозив на «Бережковской», увидели только унылую серую платформу, тускло освещенную аварийными фонарями.

— Роман Львович, — раздался негромкий голос Цана, — тут где-то камеры работают с дистанционным управлением. Судя по всему, это чья-то система видеоконтроля. Посмотрите, одна должна быть слева вверху примерно в середине платформы, а другая — прямо над тоннелем.

— А можно их сигнал заглушить? — спросил я. — Не хотелось бы, чтобы противник знал нашу численность и получал оперативную информацию.

— Мне пришел в голову совсем другой вариант, — ответил Цан. — Давайте-ка я для начала запишу картинку с этих камер, которые показывают наш автобус стоящим у платформы, а потом попробую взломать их систему и подменить реальное изображение этой записью. Это несложно, только вот времени потребует минут десять. А сейчас мы спокойно стоим, в окнах не мельтешим, а я перехватываю, записываю и монтирую сигнал с камер.

И действительно, через несколько минут китаец позвал меня, чтобы я принимал сделанную работу. На мониторе одновременно воспроизводились две абсолютно идентичные картинки — снимаемый в двух ракурсах бронировнный автобус, стоящий без движения около платформы.