Читать книгу "Жребий окаянный. Браслет - Алексей Фомин"

– Буду из дозора возвращаться, заеду.

– Насколько я понял, – спросил дон Альба, когда князи Линский уже отъехал, – это бывший хозяин нашего вологодского прииска?

– Он самый, – подтвердил Валентин.

– Михайло, а ты браслет на руке у него видел? – поинтересовался Ероха.

– Видел. А что за браслет, не разглядел. Далековато было. А ты разглядел?

– Нет, но… Может, это он?

Но тут голова колонны двинулась вперед, и Валентин, не считая нужным отвечать на подобный вопрос, занял свое место в карете. Посольский поезд полз по направлению к Александровской слободе. Через полчаса неспешного движения вновь последовала остановка.

Справа от дороги, делавшей здесь крутой поворот, возвышались укрепления Александровской слободы. Сначала слободу опоясывал земляной вал четырехметровой высоты с частоколом поверху, а следом за валом стояла засыпная стена из дубовых бревен.

– Хм… Неплохо, – сказал дон Альба подошедшему Валентину, кивая на представшую перед ними крепость. – С хорошим гарнизоном в такой крепости серьезную осаду можно выдержать.

– Чью осаду-то? – не понял простодушный Сила. – Это они кого… Нас берегутся, что ли?

Столь наивно-детский вопрос и ответа не требовал, поэтому Валентин, не обращая на удивленного Силу никакого внимания, отдал команду Ерохе:

– Поезжай к воротам, передай страже, что земское посольство приехало. Ответа можешь не дожидаться. Вели в голове поезда съезжать с дороги, разбивать шатры и готовить пищу. Дон Альба, а ты распорядись в хвосте и в середине. Будем ждать царя здесь.

Ероха с доном Альбой ускакали в противоположные стороны выполнять полученную команду, и только тогда Валентин ответил Силе на его вопрос:

– Да, Силка, нас они берегутся. Всех честных русских людей берегутся. Впрочем, и нечестных тоже. Здесь враги, Силка, я тебя предупреждал. Не сможешь ты здесь, не выдюжишь. Ты ж насилия ни в каком виде не переносишь! А здесь этого насилия будет – во!.. – Валентин провел пальцем воображаемую черту у себя над головой. – И драки ты побаиваешься…

– Да не боюсь я драки! – обиделся Силка. – Мне просто от рож этих, злобой искаженных, да от вида крови тошно делается!

– Так я об этом и говорю. Эх, Силка, не послушал ты меня… Надо было тебе дома оставаться.

Этот спор продолжался у них уже три недели и сейчас вспыхнул с новой силой. Валентин был уверен, что в специфической обстановке Александровской слободы, в атмосфере враждебности, жесткости и насилия, царящих здесь, Сила будет скорее балластом, чем полезным членом команды. Поэтому он предлагал ему остаться в Ярославле и даже, чтобы прельстить его, предложил по-быстрому поженить их с Ксанкой. Но Силка даже такую наживку не заглотил, предпочтя разделить с друзьями все трудности и испытания грядущей неизвестности.

– Нет, Михайла, ты послушай меня все-таки, – начал Сила. – Руки у меня самые быстрые среди всех. Это раз. Пальцы гибкие. Это два. Может понадобиться? Может. Вспомни-ка, как у меня со стаканчиками получалось? И глаз у меня верный. Это три. Кто лучше всех стреляет?

– Да ты, ты… Спору нет. И друг ты настоящий, и парень надежный. И ловкий, и умный…

– И бердышом, и саблей за это лето биться выучился. Гораздо лучше тебя, между прочим.

– Это верно. Но… Силка, а вдруг, как уже было… Если драться придется, а у тебя руки сами собой опустятся, и дурно тебе станет? Убьют ведь в тот же миг.

– Убьют так убьют. Это с каждым из нас может случиться. А друзей в беде не оставлю. Руки опустятся зубами грызть буду.

Разнообразные повозки посольского поезда уже съехали с дороги и встали на стоянку обочь ее, на просторном лугу перед воротами в слободу. Народ уже суетился, выпрягая лошадей, разводя костры и разбивая шатры. Поскольку сегодня после ночевки сразу тронулись в путь, не завтракая, не разводя костров, сейчас, когда время предстоящей стоянки было никому не известно, работали с удвоенным старанием.

Валентин с Силой перешли дорогу и побрели по вырастающему на глазах лагерю.

– Ладно, Силка. Чего уж тут обсуждать? Уже приехали на место. Как получится, так и будет.

Сила заметно повеселел. Наконец-то атаман перестал донимать его своими обидными домыслами. А Валентин лишь печально вздохнул. Мысленно. Чтобы никто не видел этого вздоха, ибо претензии его были не к Силе, а к себе. Ведь если все сложится оптимальным образом – Рыбаса он обнаружит и ликвидирует, а также найдет браслет, – то исчезнет в тот же час, бросив своих друзей на произвол судьбы. Предупреждал его Лобов – ни к кому не привязываться! Черт, а как тут не привяжешься? Как к ним не привязаться, если ты с этими парнями в течение года ежедневно делил хлеб-соль, горе и радость и даже смертельную опасность? Как к ним не привязаться, сохранив в себе изрядную долю здорового цинизма по отношению к этим людям? Можно, конечно, напомнить себе слова Лобова о том, что это прошлое и судьбы всех людей, его населяющих, уже давно состоялись. Эти люди давно уже мертвы, и даже их тела успели истлеть в земле. Можно. Все можно. Но эта дурацкая привязанность, между прочим, дружбой называется. Понятно, конечно, что в эпоху постмодернизма и всеобщей инфляции все девальвировалось, в том числе и дружба. Но здесь-то, в шестнадцатом веке, она – самая что ни на есть настоящая. Ероха с доном Альбой как-нибудь выкрутятся, а вот Силка… Силку жаль.

Каша уже протомилась в походных котелках, и все население лагеря расположилось кружками на траве, черпая ложками горячее, пахнущее дымком варево. Валентин съел пару ложек и остановился, искоса наблюдая за тем, с каким аппетитом едят его товарищи. Есть не хотелось. Вернее, от тоскливых мыслей ком вставал в горле.

Из слободы был получен ответ точь-в-точь такой, как и предсказывал князь Линский: царя в слободе нет, а когда вернется, тогда и решится, захочет ли царь принять земское посольство. Завтрак уже подходил к концу, когда в крепости открылись ворота и на дорогу выехали пять всадников. «Смена, Линского менять», – предположил Валентин. И точно. Эти всадники ускакали прочь от слободы, а через несколько минут к слободе подъехал разъезд Линского. Ворота приоткрылись, пропуская их внутрь, а вскоре, вновь приоткрывшись, выпустили наружу князя Линского, уже пешего.

– Федор Линский к нам идет, – оповестил друзей Валентин. – Вы всю кашу-то не съедайте, оставьте и ему чуток.

– Да там еще полкотелка осталось, – буркнул Ероха, отправляя в рот очередную ложку.

А тут и Федор подошел. Не дожидаясь приглашения, сел рядом со всеми, вытащил из-за голенища ложку.

– Ну-ка, потеснитесь, – весело попросил он. – Дайте-ка и мне в котелок заглянуть!

Он потянулся к котелку, его рукав, прикрывающий запястье, начал потихоньку съезжать, обнажая руку… Валентину показалось в этот момент, что Ероха ложкой даже подтянул слегка котелок к себе, чтобы князю пришлось дальше тянуться. Рукав съехал, открывая браслет. Это был серенький невзрачный браслет из олова, на котором была изображена длинная собака с короткими ножками и неправдоподобно длинным хвостом, завязавшимся в знак бесконечности.