Читать книгу "Южная страсть - Дженнифер Блейк"

Слушая, Летти вспоминала Джонни, тревогу на его лице, которую сменили облегчение и доверие. Они подвели его, она и тетушка Эм. Она привела его тс смерти, передала его в руки убийцы. Она одной из последних видела его живым. Джонни сказал ей: «Не знаю, увижу ли я вас снова». Он не увидел.

Последние чистые звуки гармошки затихли. Мать Джонни плакала. Другие женщины вытирали глаза. Мужчины сморкались и оглядывались по сторонам, не заметил ли кто-нибудь. Один или двое подошли к Рэнни и пожали ему руку. Остальные стали медленно расходиться, останавливаясь группами по три-четыре человека и разговаривая шепотом. Тетушка Эм пошла поговорить с Салли Энн и ее семейством. Они двинулись к церкви, за которой стояла их коляска.

Взгляд Летти был прикован к заваленному цветами гробу. Джонни был мертв, и она помогла убить его. И словно этого недостаточно, она покрывает своим молчанием человека, его убившего. Ей нет прощения. Можно сказать, что она делает это ради тетушки Эм, но от правды не скроешься. Та же самая слабость духа и плоти позволила ей отдаться Шипу и помешала отдать его в руки правосудия, чего он заслуживал.

Она падшая женщина. Летти поняла это, когда смотрела на Рэнни и слушала, как он играет для своего друга. Он был таким простым и добрым. То, что она с ним сделала, было преступно. Всем будет лучше, если она уедет.

Она вернется в Бостон, где будет знать, чего от нее ждут, что разрешено, а за что осудят. Она уедет сейчас, пока еще возможно вернуть осознание того, кто она, для чего живет и что ей делать в оставшиеся годы ее загубленной жизни. Но в первую очередь, если она хочет хотя бы в будущем уважать себя саму, необходимо что-то сделать, что-то, что ей следовало сделать еще несколько недель назад. Тогда это послужило бы благой цели, спасению человеческой жизни.

К ее стыду, Летти не хотелось этого делать даже сейчас. Слезы хлынули у нее из глаз, просочились сквозь ресницы и потекли по лицу.

Решение, если оно принято, надо выполнить как можно скорее. Так Летти учили, так она и поступала. Вернувшись вместе со всеми в Сплендору, она пошла в свою комнату, сняла шляпу и перчатки и убрала их. Потом села за стол, за которым писала письма, придвинула к себе бумагу, откупорила чернильницу, обмакнула перо и сразу же начала писать.

Острие пера громко скрипело в тишине комнаты. Запах чернил помогал собраться с мыслями. Она не собиралась сидеть и раздумывать. Какой в этом прок? Летти продумала все, что должна сказать, по дороге с похорон, в долгие сумеречные часы на веранде, бессонными ночами, засыпая и просыпаясь, снова и снова, в течение нескольких недель.

Ощущение, что наконец она хоть что-то делает правильно, придавало ей силы. Она не поднялась, пока не написала последнюю строчку. Слеза — и откуда она только взялась? — упала на страницу. Летти быстро взяла промокательную бумагу и прижала ее к слезинке, пока та не высохла. Слово, на которое упала слеза, расплылось. Ну и пусть. Она не может все снова переписывать.

Летти аккуратно сложила листок и отложила его в сторону. Взяв другой лист бумаги и разложив его перед собой, опять обмакнула перо. Так она и сидела с пером в руке над чистым листом. Слова не приходили. Летти положила перо и убрала бумагу. Будет лучше, если это послание она передаст на словах лично. Она сделает это утром, пораньше.

Солнце опустилось, и в комнате сгущались тени. Это был тот самый сумеречный час, когда летняя жара начинает сбрасывать свои железные оковы. Через раскрытые окна она слышала звук голосов на веранде. Там сидели Рэнни и тетушка Эм, наслаждаясь дуновением вечернего ветерка. Где-то в полях за домом заворковала пара голубей. Звук был жалобным, почти отчаянным.

Летти взяла сложенное письмо. Она задвинула стул и направилась к двери, прошла мимо туалетного столика. В зеркале мелькнуло ее отражение. Летти остановилась, пораженная. Бледная, сосредоточенная, со сжатыми губами и сурово зачесанными назад волосами, она была похожа на свою бабушку на портрете, который висел на лестнице в их доме в Бостоне. Отвернувшись, Летти быстро вышла.

Запах жарившейся курицы с .чесноком, луком и разными травами висел над задним двором и кухней. Было слышно, как Мама Тэсс бренчит серебром и помешивает что-то в кастрюльках на плите. Скоро позовут к ужину. Ей придется поторопиться.

Небо на западе становилось бледно-лиловым и золотым. Эти цвета окрасили блестящую поверхность пруда Динка. От воды шел легкий запах рыбы и гниющих водорослей. Поверхность казалась неподвижной. Но это было обманчивое впечатление. По водной глади скользили насекомые, другие нависали и беспокойно роились над ней. Время от времени раздавался шлепок и по воде расходились круги от хвоста охотившейся рыбы. Небольшое замутнение у берега было вызвано игрой лягушат и мальков. Похожая на стрелу тень на воде была плывущей змеей. Неподвижный силуэт в тени был голубой цаплей, застывшей на одной ноге в ожидании ужина.

Где бы ни была жизнь, там же таилась и смерть. Это неизбежно. Но ни один человек не имел права навлекать смерть на другого человека. Ни один.

Вот и дерево с дуплом. Летти положила письмо и вытащила руку.

Ее охватила боль, собравшаяся в груди. Шип придет сюда и будет стоять на том же месте, где сейчас стоит она. Он просунет руку внутрь и возьмет письмо, прикоснется к бумаге, которая была в ее руках. Он прочтет то, что там написано, и, может быть, улыбнется.

Летти протянула руку и коснулась дерева, прислонилась лбом к живой коре. Она знала, что будет трудно, но не ожидала, что так трудно.

Предательство. Он предал ее. Он взял ее тело и душу и так странно изменил их, что она едва узнавала себя. Он разбудил такие первобытные инстинкты, которые глубоко спят у большинства цивилизованных людей. С помощью влажного и жаркого климата этих мест, где жизнь бьет ключом, даже с помощью Рэнни, он превратил ее в какую-то шлюху. Только такая и может любить убийцу.

Любить. Это казалось невозможным. Летти почти не знала его. Он появлялся и исчезал в сотне разных обликов, разных настроений. Всегда был чем-то непохож на себя, такого, каким был в предыдущую встречу. Но он прикасался к ней, обнимал ее, укрывал ее от бури. Было что-то в его внешности, что заставляло ум и тело страстно желать. Это было выше, чем просто физическое влечение. Что-то, значение чего не может быть передано никаким словом, кроме слова «любовь».

Если она не любит его, почему его предательство вызывает такую боль? Почему она чувствует, что, выдавая его, разрушает себя?

Летти не могла стоять здесь бесконечно. Становилось темно. Ее будут искать. Она не хотела, чтобы тетушка Эм и Рэнни знали, что она сделала. Ведь они могли остановить ее. Они все узнают, разумеется, когда все закончится. Тут ничего не поделаешь. Они тоже подумают, что она их предала. Она очень сожалела об этом, ужасно сожалела.

Но другого выхода не было. Решение, единственно возможное, было принято. Теперь ей только оставалось пройти через все это, если она сможет.

Летти выпрямилась и повернулась. Подобрав юбки, она пошла назад, в Сплендору.