Читать книгу "Волки и лохи - Михаил Факиров"

Бекки говорит, что в дурке, как и за ее стенами, своя классификация психов. Есть те, кого Бекки называет активчиками. Это такие сверхобщительные, с безумным блеском в глазах. Все расспрашивают, считают себя очень умными, умнее медработников, знают все и всех, могут показать дурку, иногда помогают персоналу. Есть молчуны. Они, как правило, не общаются со всеми подряд, игнорируют новеньких, как и большую часть пациентов, держатся своего узкого круга. А есть овощи. Тут все и так понятно: сидят или лежат и смотрят в одну точку. Но, конечно, всех на категории не поделишь. Например, был в дурке один старичок, на нескольких языках мог говорить, очень начитанный, правильные вещи говорил и вообще на психа не был похож. Вообще, хотя это кому-то и покажется удивительным, но даже там люди влюбляются и женятся. Бекки наблюдала картину, как одна пациентка замутила с одиноким охранником. Или он с ней замутил. В общем, неважно, кто замутил, а важно то, что этот охранник женился на пациентке. И хотя прошло уже много времени, но они до сих пор вместе. Бекки иногда их встречает. Обычная супружеская пара.

Дядька Викки лет десять назад попал в дурдом с белой горячкой. У них там в углу стояло огромное такое дерево, то ли фикус, то ли пальма. В общем, что-то высокое и развесистое. И вот врачи стали замечать, что у мужиков появляется курево, что в том отделении было категорически запрещено. Стали следить и увидели, что после раздачи таблеток психи понемногу сгребались к этой пальме, из-за щек выплевывали таблетки и совали их под дерево. И дядька Викки клялся, что оттуда высовывалась маленькая такая рука, забирала таблетки и взамен давала сигареты. В общем, все отделение, включая и врачей, было уверено, что в этом фикусе живет дурдомовский домовой. А с курением они справиться так и не смогли… Подруги помирали от смеха! Дурдомовский домовой! Ну это надо же до такого додуматься!

Викки после колледжа жила в одном здании с психом. Он обычно никакой агрессии не проявлял, никого не беспокоил. Но когда очередное обострение было на подходе, он тряпками забивал унитаз, и во всем доме канализация переставала работать. Жильцы звонили, куда положено, психа отвозили в дурдом, а в каждой квартире потом разгребали последствия. Этого психа в дурдоме относили к категории «временных». Подлечат, отпустят, он вернется домой, некоторое время живет спокойно, а потом все повторяется: канализация — вызов — дурдом — лечение — возвращение домой и так далее.

А когда Викки была еще подростком, один псих жил в здании напротив. Ровно в двенадцать часов дня, хоть часы сверяй, псих подходил к окну и пару минут орал во всю глотку: «Сарра! Сарра! Сарра!». Потом замолкал и тихо сидел где-то в углу.

Когда Нэнси пополам со школьной подругой снимала квартиру, одним из их соседей был псих, который свихнулся на почве здорового образа жизни. Вообще-то он никого не беспокоил, но однажды потерял сознание прямо на улице. Его отвезли в госпиталь, а там на вопрос, что случилось, он сказал, что голодал десять дней. Это оздоровительное голодание, нельзя есть несколько месяцев. На этой веселой ноте его отправили в психушку…

Роза, которая когда-то была старшей медсестрой терапевтического отделения, знала о психах и психушках гораздо больше, чем Нэнси и Викки, потому что ее подруги, медсестры из психиатрического отделения, постоянно жаловались ей то на психов, то на врачей, а то и друг на друга! Очень часто людей с психическими расстройствами лечат психотерапией, в ущерб медикаментозному лечению. А ведь еще сам Фрейд писал, что с душевнобольными его методы не работают. Многие доктора убеждены в крайней токсичности и опасности нейролептиков и стараются заменить их психотерапией, которую на самом деле следует применять только как дополнение к медикаментозному лечению, да и то не в острый период. Но и с медикаментозным лечением тоже не все так просто. Пациенты умеют обмануть даже очень опытную медсестру: вроде бы все, что положено, проглотили, а на самом деле — нет! Медсестра и шпателем во рту поковыряет, и свет лампы туда направит, и другую медсестру посмотреть подзовет, а уличить не может! А пациент дойдет до туалета и рассортирует: транквилизаторы — отдельно, циклодол — отдельно, а нейролептики и прочую гадость — прямо в унитаз. Умный доктор это понимает и назначает уколы в остром периоде и пролонги (уколы длительного действия) как поддерживающее лечение. А тупой будет упорно назначать пациенту таблетки, да еще и упрекать медсестер в небрежности и невнимательности. Но и медсестры тоже порою забавно тупят. Как только пациенту становится лучше и он начинает спать по ночам, они перестают делать уколы по назначениям. Зачем? Больной же и так спит. В результате ему хуже, он спать перестает. Тогда медсестры снова начинают выполнять назначения. Ровно до тех пор, пока больному не станет чуть-чуть лучше. Тогда пациент по ночам спит. Сестры снова не понимают, зачем колоть, и снова не выполняют назначения. И снова пациенту становится хуже. Теоретически пациент может так находиться в больнице вечно, сильно не ухудшаясь, потому что его подкалывают, но и не улучшаясь, потому что нормально курс не колют. Ну разве что завотделением докопается до самой сути и как следует наорет на медсестер. А вообще, психи часто производят впечатление вполне нормальных людей. Слушаешь их и сочувствуешь, соглашаешься. Да, преследуют человека, строят ему козни, хотят сжить со свету… Все логично, правдоподобно… Психи вообще умеют быть очень убедительными. И только когда узнаешь конкретику, понимаешь, что их мысли — это сплошной бред, извращающий факты.

Нэнси с огромным интересом слушала многоопытную Розу, но около двух часов дня извинилась перед подругами, сказала, что ей пора кормить маленькую Нину, и ушла в свои апартаменты. Дело, конечно, было не только в Нине, просто Нэнси была уверена, что даже самая длинная презентация продлится не дольше, чем два-три часа. Ее расчеты были верны. Лиззи ответила ей, что она уже дома, а, узнав, в чем дело, сейчас же приехала. Выслушав Нэнси, Лиззи сказала, что Нэнси все сделала и все решила правильно. Сваакер, к сожалению, после презентации поехал в свой закрытый частный клуб, но Лиззи поговорит с ним сразу же, как только он вернется. Пусть Нэнси не беспокоится. Три или четыре