Читать книгу "По эту сторону фронта - Владислав Конюшевский"

Серега покачал головой и по слогам ответил:

– Ни-где… В МИ-6 не дураки сидят, чтобы светить себя в столь щекотливом деле. Захваченные исполнители знают только своих руководителей – поляков. Больше ни одного иностранца в поле их зрения не мелькало. А тому же «Рыку» на известность глубоко плевать – одним терактом больше, одним меньше, уже роли не играет. Ему по-любому расстрел светит. И польское правительство в изгнании тоже хорошо устроилось, когда официально объявило, что Шиштинский вышел из их подчинения и теперь является самостийным борцом за дело Речи Посполитой.

Марат возмутился:

– Но ведь это не так! «Рык» как был, так и остался одной из самых крупных фигур Армии Крайовой!

– Официально – нет. Поэтому мы даже не можем выразить протест правительству Миколайчика…

Я, перегнувшись с сиденья и затушив окурок о крыло джипа, кинул «бычок» в сухую траву на обочине и непримиримо пробурчал:

– Какой там на фиг протест! Они им только подотрутся. И при чем тут Миколайчик со своей сворой, когда мы отлично знаем, кто за всем этим стоит! Будь моя воля, я бы взял одну из этих мин и в оригинальной упаковке отправил этот подарочек жирному английскому премьеру. Таймер поставил бы и обязательно записочку приложил – «вернуть отправителю». Чтобы прочесть успели!

Командир вздохнул:

– Мы не знаем, только можем догадываться, кто является вдохновителем акции, а это совсем разные вещи. Без доказательств все наши догадки яйца выеденного не стоят. А доказательств в таких делах обычно не бывает…

Марат сзади хмыкнул:

– Да и вообще вся твоя идея мелодраматизмом отдает. Ведь сам говорил – «Хочешь стрелять – стреляй и нечего болтать!» А то получится, как в том трофейном фильме, где бандит, поймав главного героя, долго перед ним распинался, пока не получил пулю в лоб из маленького припрятанного пистолета. И вообще – почему ты настолько уверен, что это англичане затеяли? Может, все-таки немцы, а?

Повернувшись назад, я взглянул на напарника:

– Да потому что слишком много именно немецких следов должно было остаться. И мины, и оружие, и следы сапог, и обертки от сухпая. Да ты сам вспомни, о чем Заремба вопил, пока я ему челюсть не сломал! Так что – немцами здесь и не пахнет. Даже если предположить дикость, и это все фрицевская провокация, с целью рассорить СССР с Англией, то почему в ней участвует известный член АК? Или «Медведь» должен был после залпа оставаться на месте и сдаться советским солдатам, чтобы озвучить свою версию? Он что – похож на самоубийцу? Это, во-первых. А во-вторых, пленный на допросе почему-то ни слова не сказал про англичан, а как раз говорил лишь о польском участии!

Шах на этот спич только руки вперед выставил:

– Ты что, Илья? Я ведь не всерьез спросил! Оно ведь и ежу понятно, что немцы тут ни при чем!

– «Не всерьез, не всерьез»… Шутник выискался… Вот дошутимся, пока англы своего не добьются, что тогда делать будем? Не-ет! Мое мнение – дождаться, когда вся их великосветская свора где-нибудь соберется, да хоть в гольф поиграть, и лупануть по ним со всей пролетарской ненавистью! Вот что надо делать, а не разные доказательства выискивать! Они ведь просто так не угомонятся! Гусев, а ты чего молчишь?

Командир усмехнулся:

– А чего зря воздух сотрясать? Хотя, честно говоря, идея с запиской мне лично сильно понравилась. Конечно, без всякого часового механизма, но вот мина, перевязанная ленточкой, в кабинете у Черчилля будет смотреться очень хорошо. И записка будет в тему. Такой намек проберет премьер-министра до самых печенок… Но это не нам решать, хотя твои мысли я озвучу.

После этих слов командир потянулся, поправил фуражку и уже другим тоном сказал:

– Ладно. Интересные вам результаты операции я озвучил, а сейчас слушайте приказ на завтра: в двенадцать ноль-ноль личному составу спецгруппы Ставки приказываю собраться возле штаба летной группировки. Форма одежды… – Гусев оглядел нас и, вздохнув, продолжил: – Ну хоть подворотнички свежие пришейте. И сапоги почистите.

Я удивился:

– Подшива у нас и так чистая – ведь только после бани. А к чему этот припараженный сбор?

Командир коротко ответил:

– Приказ наркома внутренних дел. Завтра в районе тринадцати часов Колычев прибывает на аэродром и желает видеть всю группу в составе встречающих его людей.

– Ну Ивана Петровича встречать, это мы всегда с радостью! Глядишь, последние новости расскажет. А может даже спасибо скажет за труды наши ратные… – И прекратив слегка ерничающий тон, спросил уже серьезно: – Чего он приехать-то решил?

Гусев пожал плечами:

– Не знаю. Генерал-полковник три часа назад позвонил и сказал, что завтра прилетит и чтобы мы его встречали. Зачем и почему, он не рассказывал. Да что там гадать – ругать нас вроде не за что, и это главное. А остальное выяснится в процессе встречи. Поэтому сейчас – давай заводи и поехали обратно. Завтра, чувствую, будет напряженный день...

Глава 16

А в назначенное время мы сидели на лавочке в курилке возле штаба и, тихо переговариваясь, наблюдали за неспешной аэродромной жизнью. Вся масса самолетов, которая отработала по Германии ночью, прилетела еще засветло. Так что теперь летуны частью отдыхают, частью шляются туда-сюда, болтая с механиками, оружейниками, официантками и прочим близким им людом. К нам, в курилку, никто не заходил, поэтому мы тоже точили лясы, не опасаясь чужого присутствия.

В этот момент как раз обсуждали тот факт, что все «невидимки», жившие по соседству, часа в четыре утра куда-то свалили. Зачем, почему – никто не знал. Во всяком случае, никто из оставшихся поваров и часовых, что постоянно маячили возле палаток. Кашевары только сказали, что ребят с террор-групп ночью подняли по тревоге и они все укатили неведомо куда. А чуть позже по дороге, проходившей в полукилометре от нашего лагеря, прошла большая колонна грузовиков. Ну эту колонну мы и сами слышали. Жан, которого, как и всех, разбудил приглушенный шум множества моторов, как раз пошел по-маленькому и попутно пересчитал машины, шедшие, как по заказу, с зажженными фарами. И теперь он очередной раз выражал свое мнение относительно увиденного:

– «ГАЗоны» все тентованные, но то что груженые, это точно! И судя по их количеству – не меньше двух батальонов пехоты в сторону леса укатило. И восемь бэтээров. Похоже, все – операция окончательно завершена и войска выводят. Только почему ночью?

Змей, который на пару с Лехой где-то добыл целую корзинку груш, швырнул очередной огрызок во врытую посредине курилки бочку и лениво ответил:

– Это для нас она закончилась. А вот подразделения НКВД и кавалеристы сейчас пойдут частым гребнем прочесывать близлежащий массив. Вдруг мы что-то упустили? Скрытность теперь не главное, поэтому и решили задействовать войска, чтобы душу окончательно успокоить. Ведь по старому плану именно сегодня ожидалось нападение на аэродром. Так что бойцы все проверят, начальство успокоится, вот тогда-то операция и закончится. Тем более что сегодня нарком НКВД прилетает, и командованию нужно продемонстрировать усиленное рвение.