Читать книгу "Запретная. Не остановить - Инна Стужева"

дверью.

Но своим ответом почему-то вызывает совершенно противоположенное чувство.

Я вспыхиваю, и начинаю волноваться очень сильно.

Глава 45 Все, о чем я мечтала

Все, чего я так страстно и неистово хотела…

Арина

Когда Гордей возвращается, я уже не так уверена в том, что не попрошу его себя поцеловать. Он… очень по-мужски привлекательный. Всегда такой, но сейчас, просто нестерпимо. Все мои рецепторы настроены только на него. Настолько притягивает, что думать о чем-то другом, кроме отношений, касаний, возможной близости с ним, о чем-нибудь кроме этого просто нереально.

Когда ужинали, пока с нами была Ви, да и в больнице, я как-то худо-бедно справлялась. Теперь же… когда он у меня в квартире, и мы наедине…

Я слежу за его приближением вроде бы спокойно, но взгляд выдает. Он срывается, жадно блуждает по нему.

Раньше, когда был секс, психологически мне было очень сложно, но телу… телу всегда все очень нравилось, и теперь оно отзывается на любое его движение тягучим ноющим жаром между ног.

Мне стоит продлить курс успокоительных, или преодолевать. Либо…

Гордей ставит бокалы на прикроватный столик, открывает вино, разливает. Я, словно коршун, неотрывно слежу за его движениями.

Они легкие, уверенные и непринужденные. Он по-прежнему расслаблен, и кажется мне крайне спокойным.

Сглатываю, когда он подходит, и протягивает мне наполненный до половины бокал.

— Держи, Бельчонок, — произносит Гордей, снова с легкой усмешкой, а я в очередной раз сглатываю.

Беру, соприкасаясь с ним пальцами, веду взглядом по его фигуре вниз, а потом снова наверх, пока мы вновь не встречаемся глазами.

— Не бойся. Если переберешь, я не стану пользоваться этим. Ты можешь быть спокойна, — говорит Гордей.

— Я… не планирую перебирать. Вообще не особо увлекаюсь. Этой бутылке уже сто лет, а она все еще полная.

— Хорошо. Тогда… за твое возвращение домой.

Мы чуть соприкасаемся бокалами.

После этого я вздыхаю, вновь увожу взгляд, и делаю глоток. Потом еще один. Жду, пока тепло распространится по венам, и согреет. Притушит животное волнение и неуемную внутреннюю дрожь.

Гордей садится рядом со мной на край кровати, его свободная ладонь накрывает мою ногу чуть выше колена.

Нравится? Еще как. Пульсирующий огонь во мне разрастается. Кожу жарит даже через ткань тонких домашних брюк.

Но он не ведет ладонь дальше, оставляет как есть.

— Почему ты не едешь домой? — спрашиваю я, и, чтобы скрыть смущение, делаю еще один глоток.

Наверное, глупый вопрос, но я все равно его задаю.

Он также делает глоток из своего бокала.

— Пока что не придумал, что мне там делать. Но если хочешь, я уеду.

— Нет, не хочу. Хочу, чтобы ты остался. Мне… очень нравится. Все. Твое присутствие, слова, прикосновение.

Ответ выходит слишком откровенным, и я чувствую, что слегка краснею.

— Если хочешь, можешь остаться на ночь. На любое время, — добавляю я. — Делай, как тебе удобнее.

— Сейчас я принесу что-нибудь из фруктов, — говорит Гордей, и поднимается.

Уходит, а я словно оголенный нерв. Слышу, как он двигается по кухне. Открывает сначала холодильник, потом включает воду. Через несколько минут он возвращается, и вот уже на столике передо мной стоит ваза с фруктами. Персики, абрикосы, виноград.

Гордей заказал очень много разной еды, конечно, сам расплачивался. Я чувствую некоторую неловкость из-за этого, но алкоголь действует, как и должен. Кажется уже, что ничего страшного в этом нет.

Я принимаюсь за виноград, продолжая потягивать вино. Немного похудела, пока лежала в больнице, и за фигуру не волнуюсь, хотя знаю, что многие девочки полностью исключают из рациона фрукты. Но я пока что себе не отказываю.

Когда Гордей снова устраивается на кровати, подсунув под спину подушку, я расслабилась настолько, что неловкость окончательно пропадает.

И… хочется болтать ни о чем, вдыхать его запах, касаться его. Почувствовать его ближе.

— Ну что, включаем фильм? — спрашиваю я, и Гордей послушно щелкает пультом.

Я придвигаюсь к нему ближе. Чувствую, как его рука ложится на мое плечо.

— Облокачивайся, не бойся, Бельчонок.

Его голос у самой ушной раковины, легкое дуновение, касание мочки невзначай, и мое тело в мгновение покрывается мурашками.

Разбегаются диким табуном от головы, и вниз, а он продолжает щекотать дыханием, снова опалять.

Я отклоняюсь немного, подставляясь, и Гордей проводит носом по задней стороне шеи.

Я уговариваю себя, что ничего такого в том, что я не оттолкну, и еще немного позволю ему, ведь так приятно. Смелею, и тянусь свободной рукой к его ладони, переплетаю наши пальцы.

— Как же я мечтала вот так с тобой посидеть. Никуда не торопясь, просто вместе, — бормочу я, и по моей шее начинают блуждать теперь его губы.

— Я тоже, Арин, — тихо произносит Гордей. — Когда… проводил тебя тогда… дико хотелось остаться. Ты даже не представляешь, насколько хотелось. Я бы… вообще не уходил от тебя никогда.

И он снова нежно целует меня в шею.

— Мне… нравится. Очень… хорошо с тобой, — говорю я. — Когда ты такой, кажется, что я на седьмом небе. Хотя это банально, наверное.

— Говори. Мне все нравится.

Я откидываю голову сильнее, теперь уже на другую сторону, разворачиваю лицо к его лицу.

— Знаешь, я передумала насчет поцелуя. Я… очень хочу, чтобы ты меня поцеловал.

— Я ждал, — говорит Гордей, улыбнувшись, как всегда, лишь уголками губ.

Наклоняется ко мне, и наше дыхание смешивается. Это еще не настоящий поцелуй, но снова пробирает до мурашек. Он вроде как проверяет, точно ли я уверена, а я…

Меня затапливает такой волной нежности, что я перестаю понимать, как я могла сомневаться в том, что больше его не люблю.

Люблю, люблю, еще как.

Люблю так сильно, что хотела бы проводить так каждый вечер. Болтать ни о чем, ужинать, лежать обнявшись вместе. Засыпать и просыпаться с ним, ездить куда-нибудь, общаться, и, конечно же, наслаждаться незабываемыми, горячими моментами близости, которые мне хотелось бы разделять тоже только с ним.

Я сглатываю, и сама тянусь к его губам. Дотрагиваюсь, раскрываюсь, и когда его язык проникает в мои полураскрытые, так жаждущие его горячих поцелуев губы, испытываю ни с чем не сравнимое блаженство.

Я знаю, что Гордей умеет целовать как нежно, так и ненасытно, крайне жестко. Напористо, порочно, одержимо.

Я согласна на любой, на его выбор, и сейчас он выбирает изучение, постепенное, тягуче-медленное сближение.

Словно в первый раз, или боится спугнуть, а может просто дает привыкнуть. Как себе, так и мне, нам обоим. Хочет убедиться, что можно. Что я действительно готова. Готова к очередному безумству