Читать книгу "Маневры 3 - Азк"

отдыхали под деревьями. Дав команду загнать технику в рощу, спрыгнул с брони, обратился к отдыхающим: — Кто старший?

Из мостоукладчика вылез крепкий парень в черном комбезе и шлемофоне: — Сержант Друсь.

Оглянувшись, не стоит ли кто рядом, представился: — Прапорщик Валентир, только смотри не брякни...

— Понял..., товарищ командир...

— Ну что вперед?

— Да. — И повернувшись, бодро крикнул:

— Кончай перекур, по машинам! — Подождав пока все погрузятся, продолжил: — Заводи!

Заработали стартеры, из выхлопных труб вырвались вонючие выхлопы, и только возле СТЗ-НАТИ ожесточенно крутил заводной ручкой механик. Не ожидая его, Друзь с танком на буксире медленно подходил к топкому берегу. Остановившись, опустив упор и дав обороты двигателю он начал наводить мост. Все бойцы как по команде высыпали наружу и раскрыв рты смотрели на это дело. Прямо у них на глазах, буквально за минуту навели мост. Теперь было самое сложное — перетащить на буксире танк. Механик очень плавно, без рывков тронулся и как по нитке перетянул КВ. Правда чтобы тот не ушел в сторону тросов было два — крест-накрест, за ними уже перемахнули все остальные и не ожидая пока снимут мост, рванули к ближайшей роще, где спрятались от немецкой авиации.

Наконец, после еще двух переправ, мы вышли к западной окраине Локачей. Наша колонна медленно шла окраиной этого небольшого волынского местечка. Проходит мимо крайних домиков, утопающих в зелени. Аккуратные домики, прижавшись один к другому, с закрытыми ставнями, стоят, как слепые. Было видно, что ближе к центру, городок сильно разрушен. Скорее всего, его не один раз бомбили. Медленно, осторожно мы едем по разбитой дороге. Мой БТР впереди. Многих домов просто нет, торчат лишь корявые углы стен, куски фасадов с пустыми проемами окон. Иногда на погнутых, но устоявших столбах висят и покачиваются клубки проводов — взрывами их так, наверное, скрутило. Улицы завалены грудами и россыпями кирпича пополам с мусором, и всюду пыль, то красноватая, то серая и черная, но это уже не пыль, а пепел от пожаров. И кое-где из развалин поднимается белый дым. Он тает без следа в чистом голубом небе. Мягкое предвечернее солнце освещает полуразрушенное местечко. Оставив за спиной Локачи, мы втянулись на дорогу, с обеих сторон обсаженную деревьями. Ветки так и норовили смахнуть нас с брони. Оглядываясь назад, я видел, что солдатам тоже достается от веток. Зато никто не дремал, а все внимательно смотрели, чтоб не получить по лицу. Я как раз в очередной раз оглянулся назад, когда БТР, вдруг резко затормозил. Посмотрев на дорогу, я понял причину остановки. Метрах в ста впереди, посреди дороги стоял человек, который был одет в офицерскую полевую форму советской армии с погонами на плечах. Правда, сколько звездочек было на погонах, я рассмотреть не мог. Увидев, что БТР остановился, офицер не спеша направился к нам.

Сказав сержанту, чтоб отсигналил остальным остановиться, но не спешиваться, спрыгнул на землю и направился навстречу офицеру. Следом за мной на землю ссыпались бойцы, занимая круговую оборону.

Встретились мы метрах в пятидесяти от БТРа. Теперь я смог лучше рассмотреть офицера. Ростом чуть выше среднего, где-то метр семьдесят пять, довольно крепкого телосложения, в выбеленном хлоркой комбинезоне, щелкает ореховым прутом по голенищу. Комбез сидит как влитой, сразу видно свой, подогнанный по фигуре, а не со склада. На погонах — по четыре защитных звездочки, в петлицах — зеленые танчики, все как положено, значит, коллега, и скорее всего кадровый, а не двухгодичник. Чувствовалось в нем, что-то такое, практически неуловимое, но всегда отличавшее бывших курсантов, от бывших студентов.

Четко кинув руку к виску он представился:

— Капитан Денежкин. Сто семнадцатый танковый полк.

— Прапорщик Валентир. Артдивизион двести седьмого мотострелкового.

— Слушай прапорщик, а как вы сюда попали?

— Да, скорее всего, так же как и вы. Смотрю не побоялись выйти?

— Твой БТР еще утром приметил, да значения не придал. Зато в течение дня часто вспоминал, пока разобрался в ситуации... Блин!!! Еще вчера, жизнь и служба шли по точно запланированному графику.

— Это да… — Мы одновременно достали сигареты и прикурили.

Деревья над дорогой образовали шатер, и с воздуха нас не видно, можно и перекур устроить. Капитану надо было выговориться, и я его внимательно слушал.

— Уже много месяцев наша дивизия, в том числе и наш полк готовили на полигоне большие маневры с боевой стрельбой. Валили лес и мостили десятки километров болотных гатей. В бетонных чревах насыпных курганов саперы оборудовали пункты управления для высокого армейского начальства. С невероятным размахом и обстоятельностью сооружали укрепрайоны "противника", которые должны быть потом сметены огнем.

— Серьезные видать маневры?

— Ну сам посуди, мишенями ставили не фанерные щиты или обтянутые марлей каркасы, а настоящую боевую технику. Кто-то на самом верху решил пустить на убой ветеранов: танки и самоходные артиллерийские установки времен Великой Отечественной войны. Бог весть из каких стратегических хранилищ притянули целые эшелоны этой техники. Скажи твой отец воевал?

— Да, погиб в сорок третьем на Днепре...

— А мой слава Богу жив, только изранен весь, тоже танкист... Вот я ему как-то раз рассказал про это, так у него слезы из глаз брызнули. А вот мои гаврики ничего, кроме азарта, не ощутили, что солдаты, что офицеры. Представляешь, двадцатилетние ребята с упоением будут лупить современными кумулятивными зарядами по машинам, штурмовавшим Будапешт и Берлин! Меня всего корежило, как я представлял их смех, когда будет корежится и гореть старая броня, предварительно ощупанная современными лазерными дальномерами!

— Не переживай так, капитан, на чем-то надо же учиться стрелять!

— Вчера с железнодорожной платформы нам сгрузили тяжелый танк КВ — "Клим Ворошилов". Специальная команда, на трейлере повезла эту машину на полигон, да обломалась в дороге. На месте устранить неисправность не смогли и тягач ушел назад в полк, а танк далее собирались буксировать БТСом. А он, только у меня в батальоне! Взял с собой еще одного мехвода и командира танка по серьезней и отправился... Прибыли к месту, подошли все к танку, я и говорю:

— Ну вот, мои юные друзья, перед вами замечательный образец советского танкостроения, названный в честь того, о ком пелось "и первый маршал в бой нас поведет". Масса пятьдесят две тонны. Экипаж шесть человек. Как с такой прорвой "лишного" состава командир управлялся — я не знаю.