Читать книгу "Санклиты. Кара Господа - Елена Амеличева"

— И тебе того же! — ее взгляд упал на часы. — Уже полдень?!

— Ты так сладко спала, не стал будить. — После вчерашнего немудрено проспать.

— Есть хочу! — заявила Саяна.

— Твой санклит тоже проголодался! — промурлыкал я, прижавшись к любимой. Ее аромат сводил с ума!

— Хочу какао и булочки с вишней!

— А меня? Может, сначала…

— Тебя — позже! — перебила вредина и, выскользнув из моих объятий, всласть потянулась. — Сначала завтрак. Или обед уже?

— Злая моя! — я обнял со спины, не в силах справиться с желанием. Не знал, что можно так хотеть женщину! — Бессердечная Кара Господа! Булочки хочет, а изнемогающего от любви санклита — нет! — руки поползли по ее телу. — Да мне одного взгляда на тебя в этой маечке и трусиках достаточно, чтобы… — Я застонал, покрывая поцелуями шею.

— Ну, раз одного взгляда достаточно, то пошли кушать! — Саяна расхохоталась, оттолкнув меня, сняла майку и надела халатик.

— Безжалостная женщина! — хрипло прошептал я, пожирая ее глазами. Что ты со мной делаешь, искушение мое! Ведь даже думать не могу!

— Безжалостная — потому что голодная. Накормишь — подобрею! — заявило мое наказание. — Выключай свои фонари — надо экономить электроэнергию, и пойдем уже есть!

Терпеливо подливая мучительнице какао, я провожал взглядом каждый кусочек булочки, что Саяна отправляла в рот, прекрасно понимая, что она надо мной издевается. Старается не расхохотаться, но все видно по глазам. И мне прекрасно известно, что раз уж эта вредина начала троллить — будет троллить до конца! Во всех смыслах! И ведь я совсем не против — эта сладкая мука сводит с ума!

— А теперь мы втроем идем гулять! — отодвинув тарелку, заявила Саяна.

— Втроем? — я изогнул бровь. Думать — это слишком сложно для мужчины, у которого кровь отлила от мозга и прилила к тому, что сейчас скрывает стол.

— Да! Я, ты и твой стояк!

— Женщина!!! — прорычал я сквозь смех. — Ты растянула мое терпение до максимального предела! И разбудила зверя!

— Дай договорить! Мы втроем идем…

— Саяна!!!

— Да в спальню мы идем! — она расхохоталась, встав из-за стола.

— Наконец-то! — я подхватил ее на руки, унес в комнату и положил на кровать.

— А что это за зверя мне удалось разбудить? — поинтересовалась вредина, невинно хлопая глазками.

— Сейчас узнаешь! — я ухмыльнулся и прижал девушку к постели.

— Я, кстати, люблю животных!

— А мы с моим зверем любим тебя! — мои губы сошлись с ее губами изгиб в изгиб.

Одежда полетела на пол. Кожа к коже, никаких препятствий. Только так! Я вошел в нее и не смог сдержать крик от непередаваемого острого удовольствия. Сплелись тела и стоны. Лава разлилась по венам. Общее дыхание. Одно сердце на двоих. Всепоглощающее желание. Единое существо, летящее сквозь время, пространство и материю, чтобы взорваться блаженством и стать вечностью.

— Господь всемогущий, Саяна! — хрипло прошептал я, когда мы оба пришли в себя. — Не знал, что так вообще бывает! Неужели можно так любить?..

— А если нельзя, тебя бы это остановило? — она погладила меня по щеке.

— Никогда! — выдохнул я и поцеловал запястье. — Люблю тебя!

— И я люблю тебя! А твоего зверя просто обожаю!

Саяна

День пролетел незаметно. Мы занимались любовью, ели вкусняшки, смотрели сериалы и разговаривали. Но ближе к вечеру стук в дверь напомнил о том, что рядом с нами находится другой мир. В котором все далеко не так радужно, как в нашем уютном коконе.

— Госпожа Лилиана приказала главам семей прибыть в Золотой зал. — Сообщил слуга, войдя в комнату и потупив глаза.

— Саяна, умоляю, никуда не уходи, хорошо? — помрачневший Драган притянул меня к себе. — За дверью — новая охрана. Если хоть что-то покажется тебе подозрительным, сразу зови их!

— Симпатичные?

— Что?

— Охранники симпатичные?

— Злая вредина! — хрипло прошептал мужчина. — Ты хоть понимаешь, что теперь я буду думать только о том, как ты соблазняешь нашу охрану?

— Ага! — с удовольствием подтвердила я. — Иди уже.

Проводив его, я умылась холодной водой и начала наполнять ванну, налив туда пену с приятным ароматом манго. Сзади что-то скрипнуло. Неужели Драган не рискнул оставить кару Господа без своего личного присмотра и вернулся?

— Горан! — я обернулась, да так и осталась стоять с разинутым ртом, глядя на то, как стена с зеркалом и раковиной уходит в сторону, словно она вдруг вообразила себя огромной дверью.

— Удивлена? — Лилиана вошла в ванную из открывшегося черного проема.

Да уж, эффектно появилась, надо признать! Боевой раскрас — макияж то бишь, в наличии, прическа, красное платье, шпильки, ноготки наточены.

— Мы с тобой не договорили. Ты рассердила главу клана. И должна понести наказание.

— Отшлепать меня пришла?

— Иногда понимаю, почему он выбрал тебя. — Глаза женщины сузились. — Горан всегда был неравнодушен к храбрым девушкам с чувством юмора. Или самонадеянным наивным идиоткам — это как посмотреть.

— Ты замечаешь, что каждый раз, когда мы с тобой встречаемся, ты сводишь разговор к нему?

— И что?

— А то, что, может, признаешься уже в истинной цели своего визита? Давай как взрослые люди поговорим, без позиции "я — бессмертная королева, а Саяна — смертная какашка"?

— Нам не о чем разговаривать!

Вот чего тогда приперлась, спрашивается?

— Можем обсудить то, что на самом деле ты же не любишь его. Просто ретивое взыграло. Или все проще? У тебя была его любовь — пылкого, ранимого юноши, но ты растоптала ее, а потом поняла, что больше никто тебя не любит! Ни эти прилипалы, ни Арсений. И не полюбит никогда — потому что ты прекрасна только снаружи, а внутри давно сгнила!

— Да кто ты по сравнению со мной? — женщина надменно усмехнулась. — В зеркало посмотри, смертная!

— Слышала присказку про елочную игрушку, которая так блестела, что за это ей прощали внутреннюю пустоту?

— О чем ты?

Ясно, с метафорами тут напряг.

— Проехали. — Вновь проклиная свой длинный язык, я прошла в комнату. Лилиана процокала каблуками за мной.

— Прости. Присаживайся, поговорим, как… — Я обернулась и замерла, глядя на гостью.

Такой она мне еще не показывалась! Лицо белое, даже макияж не спасает, губа прокушена, в глазах слезы и… боль! На секунду я даже забыла, что это чудовище в крови по самую макушку, и пожалела ее. Неужели мои слова угодили в самое больное место?