Читать книгу "Боец Демона-Императора - Ярослав Коваль"

— Ты настолько влюбился?

— Уж как влюбился, так влюбился. Расскажи-ка мне, что за церемония? Как себя вести?

— Тут тоже все просто. Приезжаешь с друзьями, тебя у входа угостят закусками, которые приготовила невеста (а на самом деле, конечно, всей семьей стряпали). Вроде как чтоб ты решил, нужна ли тебе такая хозяйка. Потом проведут к невесте, покажут… Чтоб ты был уверен, что другую не всучат, — он похихикал. — А потом — сама церемония. Она принесет тебе клятву, потом ты должен будешь. Я тебе подскажу, что говорить.

— Но, например, что?

— Ну, что ты принимаешь ее, что обещаешь ей свои заступничество и заботу, что будешь с нею и будешь хранить ее и ее детей… Ну, словом, стандартно.

— Свободная форма?

— Что?

— Ну, говоришь, как хочешь, в каких хочешь выражениях, лишь бы смысл сохранился?

— В принципе да. Но лучше употреблять приличные слова.

Оба посмеялись. Смех был кстати — некоторое напряжение ощущал, похоже, не только я, но и Седар, и даже Альшер, приехавший из своего родного захолустья в столицу по делам и заодно поздравить меня. Приехал без супруги, объяснил, что она хотела быть, но занедужила. Я посочувствовал, и от обсуждения этого вопроса потихоньку перешли к семейной жизни вообще, беседа о которой заняла большую часть всего времени. Мы ехали в Мурмий все тем же дилижансом, и мои спутники в промежутках между болтовней о том о сем норовили бросить шуточку-другую на тему предстоящей свадьбы. Я отшучивался, пытался придумывать ответы поостроумнее, и на беспокойство о том, как все пройдет, уже не осталось времени и внимания.

И хорошо. Когда мы трое верхами въехали на главную улицу поселка, ощущение свадьбы, присутствовавшее здесь всюду, порадовало, но не заставило с ходу опасаться возможных промахов. Не успел я опомниться, как вопящие от восторга деревенские дети набежали на нас и, осыпав лошадей охапками полевых цветов и гостями риса, зароились вокруг. Я черпанул в кошельке горсточку монет, швырнул им — дети зашлись таким восторженным визгом, словно не ожидали ничего подобного. Кинулись расхватывать. Пока с моей стороны все идет, как принято в этих краях.

— Ну ты расщедрился, — с некоторой завистью протянул Седар, и я вспомнил, что он упоминал о каких-то финансовых проблемах своей семьи. — Их обычно одаривают изюмом там, конфетами… Финиками…

— Да ладно тебе, — отмахнулся Альшер. — Это ж праздник. Что ты его одергиваешь.

— Вступит в совместную с женой жизнь без единой медяшки.

— Это уж как водится, — пробормотал я.

— Смотри, как бы она не мотанула от тебя в первый день после свадьбы. От расточительного такого…

— Чтоб дочь угольщика умотала от гладиатора с наградами? — проворчал Альшер. — Не смеши.

Меня поразили заборы, увешанные коврами или просто кусками цветных тканей, — можно было подумать, в этот день одновременно со мной и дочерью угольщика Нишанта свадьбы играло все население деревни. Однако, добравшись все-таки до дома будущего тестя, понял, что радоваться тут собираются только моему счастью. Народ табунился не у самой калитки, но поблизости, все разодеты праздничнее некуда, но с требованием денег, акробатических номеров, отгадывания загадок и прочих выкупных номеров полезть не попытались, хотя я мысленно приготовился к этому и заранее смирился со всем.

— О! — пробормотал за моей спиной Седар. — Так он местный богатей… Тогда еще ничего. Постыдится давать за дочкой хилое приданое, его ж односельчане засмеют.

— Откуда им знать?

— Ты забавный. Сразу после получения предложения и договора о свадьбе приданое в деревнях, да и в городах, бывает, тоже, вытаскивается и развешивается на всеобщее обозрение. Поскупишься — слухи пойдут. Не выдашь всего показанного — тоже пойдут. Словом, ему это не с руки… Спешивайся.

Я спрыгнул с седла. В калитке ждали, теснясь, тесть с кружками чего-то прохладного и теща с огромным подносом закусок и с испуганным лицом. Я первым было потянулся к подносу, но Альшер аккуратно сдвинул меня и схватил рулет из лепешки с ветчиной, сыром и какой-то зеленью. Кинул в рот. Промычал что-то одобрительное.

После чего попробовал и я. Изрядно перченое тут все. Оно и понятно — перец здесь вроде как необходимая приправа. Ее и в обыденной жизни на каждом шагу используют, но по праздникам — в большем количестве.

— Эй, не обязательно же все съедать, — пробормотал Седар, оттирая меня от подноса. Нишант протянул мне кружку, в которой оказалось отличное домашнее пиво, вмиг унявшее перченый пожар. Оставив спутников лакомиться, я зашагал по лесенке в горницу, где нарядные девушки, должно быть, подружки невесты, не сразу расступились, давая мне взглянуть на Моресну.

Она была одета во что-то очень нарядное, цвета весенней травы с блестящим красивым шитьем. На груди, руках, надо лбом — украшения, которые я подарил. Взгляд — и испуганный, и в то же время приветствующий надеждой, неуверенной радостью. Мне казалось, я протягиваю руку к чему-то лучшему, милому, веющему домашним уютом и теплом. Может быть, в этом сегодняшнем не было страсти, но был осторожный взгляд из-под ресниц, робкая ласка и желание понравиться, стремление построить все с нуля и так, чтоб было хорошо спутнику, а не только себе.

Что-то было в этом от природной, естественной любви, которая знакома даже животным. Такой же простой и безыскусной, как воздух и вода, и такой же нужной, насущно необходимой в обычной земной жизни.

— Ну что ж, — бодро, даже как-то чересчур оживленно воскликнул Нишант, протягивая дочери руку. — Вот и моя красавица. Отдаю со спокойным сердцем за такого бравого молодца! Она даст тебе покой и радость семейного очага. Идем?

— Идем, — согласился я и вынул из пояса еще один мешочек. С золотыми жерновками.

Здесь не принято было платить выкуп за невесту, как я успел узнать. Однако принято было, как в самых бедных, так и в самых богатых семьях, перед тем, как уводить ее из дома родителей, высыпать на пол столько монет, сколько не жаль отдать. Хотя бы пригоршню. Если охота щегольнуть и напустить пыли в глаза — то и больше. Люди, которые могли себе это позволить, высыпали хорошую горсть золотых жерновков. Эти монеты тем были хороши, что их можно было нанизать на шнурочек. Родители невесты собирали рассыпанное богатство и аккуратно увязывали, прятали подальше в кубышку. Деньги эти становились хоть и скромным, но гарантом финансового благополучия женщины в случае развода или вдовства, если она возвращалась под отчий кров без какого-либо наследства от мужа. Разумным ли был этот обычай или странным, но я твердо решил следовать всем местным традициям. Потому опрокинул мешочек на пол.

Тяжелые круглые монеты раскатились по чисто вымытым крашеным доскам с увесистым стуком. Подружки невесты с визгом воодушевления кинулись подбирать их и тут же вручать будущей теще, которая смотрела на меня с благоговейным восторгом и опаской. Монеты наполнили ей ладони, сложенные чашей. Она так и осталась стоять с грузом жерновков, когда я выходил из дома, а за мной шагал будущий тесть, ведя под руку свою дочку.