Читать книгу "Убийца сидит напротив. Как в ФБР разоблачают серийных убийц и маньяков - Марк Олшейкер"

Так называемые «проекты» Рейдера доставляли ему огромное удовольствие и приносили глубокое удовлетво­рение. Он мог полностью распоряжаться своими жертвами и испытывал мистическое чувство, что, убивая их, обес­печивает себя сексуальными рабами на том свете. Главным, о чем жалел Рейдер, было то, что он не посвятил во­площению своих садистских фантазий еще больше времени.

В отличие от него, необходимость решать, как быть с Кэлой, в долгосрочном плане привела Колхеппа в полное недоумение. Рассказы Тодда и Кэлы разнятся между собой по вполне понятным причинам. Она говорит о неделях ужаса и неопределенности с постоянным страхом за свою жизнь, в то время как он описывает приставучую и при­вередливую пленницу, не желавшую оставлять его в покое. Но из протокола обследования со всей ясностью следу­ет, что Колхепп не Гэри Хейдник, державший женщин в заточении для удовлетворения своих сексуальных прихотей. В отличие от Хейдника и Рейдера, смыслом жизни которых были садистские надругательства над женщинами, главным для Тодда был его риелторский бизнес. В случае Хейдника пленение было заранее продуманным дей­ствием. У Колхеппа это получалось спонтанно. При том что ему нравились и секс, и порно, у него были куда более простые и менее опасные способы удовлетворения своих желаний. Колхепп - человек, который сам ставил себя в ситуации, из которых не видел выхода. И протокол это наглядно иллюстрирует:

«Она принялась строить из себя такую покорную киску: хотела телик, книги, потом голубую краску для волос и вибратор, колеса всю дорогу, скучала и требовала секса, а я чтобы развлекал ее, использовала секс, чтобы полу­чать, что хотела. Смотрела телик, жаловалась, что нет наркотиков, и типа почему я не уделяю ей больше внимания, почти ни слова ни о Чарли, ни о ком еще, все только о себе да о себе. Даже попросила меня похитить для нее по­дружку, чтобы миловаться, а я отказался. Держать пленницу - совсем не здорово».

Сравните это признание с его уверенным рассказом полицейским об убийстве в мотосалоне. Признавая непра­ведность своего поступка, тогда Колхепп в определенной степени даже гордился тем, как хорошо все спланировал и исполнил. Но как удерживать в неволе женщин? Это было выше его понимания, и опыт его ничему не научил.

Как бы возражая Хэйдникам и Рейдерам преступного мира, он написал: «И хотелось бы мне обойтись с Меган лучше, но держать человека в плену крайне тяжко, и я не представляю, как кого-то может возбуждать весь этот бы­товой кошмар и эмоциональный бардак».

26. Натура и воспитание

История жизни Тодда Колхеппа и его ответы на вопросы естественным образом вписывались в структуру про­токола обследования: биографическая информация, поведенческие стереотипы, состав семьи и обстановка в ней, история нападений, судимости в несовершеннолетнем возрасте, история виктимизаций и субъективная оценка по­ведения.

Хотя у Колхеппа были не менее серьезные проблемы с родителями, чем у Джозефа Макгоуэна, он не набрасы­вался в припадке слепой ярости на невинных детей. И Джозеф Кондро, и Колхепп были в детстве несдержанными и злыми, но Тодд не насиловал и не убивал детей своих близких знакомых. И хотя, подобно Дональду Харви, он предпочитал полностью контролировать окружающую обстановку, Колхепп не убивал просто подвернувшихся под руку людей.

Тодд был другим. Более того, при определенных условиях его могла ожидать совершенно иная судьба, а не участь убийцы. Ниже я поясню, как я это вижу. В этой главе приводятся выдержки из стенограмм допросов Колхеп­па, его переписки с Марией и протокола обследования. Как отмечалось выше, все эти материалы на удивление непротиворечивы. Если не считать хвастовства своими навыками владения огнестрельным оружием, поведение Тодда лишено признаков эгоцентричности, и он не пытается перекладывать свою вину на других. Колхепп убеди­телен.

Родители Тодда развелись, когда ему не было и двух. По его словам: «Вечером дня, когда я появился на свет, отец был на свидании с какой-то женщиной. [Его отец это отрицает.] Он всю жизнь волочился за женщинами, меч­тал о больших успехах, был очень жестким и агрессивным человеком. Очень умный и злой как черт». Годом позже его мать Риджина, которую все звали Реджи, вышла замуж за Карла Колхеппа.

Тодд говорил, что хорошо ладил со сводными братом и сестрой: Майклом, который был на год младше, и Ми­шель, которая была на год старше. Как он рассказывал Марии: «Из-за работы Карла мы переехали в Сент-Луис. И когда мы были в школе, их похитила родная мать. Она явилась откуда ни возьмись, позвонила в школу и сказала, что она их тетя. Что мать, то есть моя мама, погибла, а она тетя и хочет забрать только этих двоих ребят, но не ме­ня. В школе даже не потрудились задуматься по этому поводу». В то время Тодду было семь лет. «Она их забирает, говорит им, что моя мама умерла, и увозит обратно в Джорджию. Через несколько часов нас приезжают забирать домой, я на месте, а куда делись остальные двое, никто не понимает. Когда наконец выяснилось, что их увезла родная мать, Карл не захотел, чтобы ее судили, быстренько пошел и отказался от опекунства. Это сильно повлия­ло на обстановку в семье, потому что с тех пор Карл относился ко мне недоброжелательно, если не хуже».

После исчезновения Мишель и Майкла Колхепп «все время сидел в своей комнате. Никто со мной не заговари­вал, никто мне ничего не рассказывал».

Когда в пятнадцатилетием возрасте его арестовали за изнасилование, инспектор по надзору за несовершенно­летними писал в своем рапорте, что «с детсадовских лет и по сей день он ведет себя агрессивно по отношению к окружающим и склонен причинять вред чужому имуществу». В девятилетием возрасте Тодд прошел курс лечения от агрессивности в стационаре психиатрической клиники штата Джорджия.

Колхепп не отрицает, что в предподростковом возрасте у него были проблемы с поведением: «Я проводил кучу времени со школьными психологами, у меня было полно проблем в школе. Я постоянно скандалил. Настоящих дру­зей у меня никогда не было, поскольку я постоянно переводился из одной школы в другую. И кроме того, как у но­венького, у меня всегда были проблемы с хулиганами. То есть меня обижали, я терпел-терпел, а потом взрывался, и когда взрывался, то обычно доставалось сразу нескольким. Обычно я выдавал по полной - так, чтобы больше неповадно было. Но из-за этого всего я тратил кучу времени на психологов». Действительно ли эти психологи были чем-то полезны? Насколько помогло лечение в психиатрическом стационаре и последовала ли за ним поддержива­ющая психотерапия? Какие-либо признаки этого отсутствуют.

На вопрос о своих самых приятных детских воспоминаниях Колхепп ответил так: «Было хорошо играть с живот­ными на дедушкиной ферме в Джорджии. Животных я любил, а деда и бабку - нет. Когда мне было пять, дед раз­влекался, тыкая в меня электропогонялкой для скота. Мне было совсем не весело. Когда мне было семь, он ка­стрировал свиней и грозился сделать то же самое со мной. С восьми до девяти лет меня притаскивали к дереву, привязывали и пороли. Удивляюсь, как я его не убил. У него не было друзей, ему нравилось обижать и подавлять людей. И к своей дочери, моей маме, он относился точно также».