Читать книгу "Книга Дины - Хербьерг Вассму"

Дина никогда не вмешивалась в их ссоры.

Дагни скрепя сердце терпела любовь сына к Дине. Она вежливо сокрушалась, что не знала заранее о приезде Дины, — а то бы приготовила праздничный обед.

— Я приехала не на праздничный обед, а по делам! — отрезала Дина.

Дагни уловила презрение в этом ответе, но промолчала. У нее всегда было чувство, что Дина смеется над ней и считает глупой. Лишь когда Дина, захватив с собой пунш, увела ленсмана в кабинет, Дагни вся вспыхнула от полученного оскорбления.

За закрытой дверью Дина изложила ленсману свое дело. Она хочет, чтобы он положил в банк ее деньги.

Ленсман всплеснул руками и заохал, увидев, как она считает перед ним толстые пачки купюр.

— Откуда у тебя столько наличных? — по-ленсмански официально спросил он, затаив дыхание; он не сводил глаз с денег. — За торговлю еще не рассчитались. Лов на Лофотенах не закончен, и в Берген суда еще не ходили. Неужели ты, дочь ленсмана, в такие ненадежные времена хранишь деньги где-нибудь в ящике комода?

Дина засмеялась. Но не пожелала объяснять, откуда у нее столько денег. Сказала только, что это резерв, до сих пор она не знала, где он лежал…

Ей не по душе самой идти в банк. Она считает ниже своего достоинства явиться туда с деньгами в пакете. Эту работу за нее должен сделать отец. А квитанцию привезет ей, когда в следующий раз приедет в Рейнснес. Треть суммы должна быть положена на имя Ханны, треть — на имя Вениамина и треть — на имя самой Дины.

Ленсман очень серьезно отнесся к этому поручению. Но его возмутило, что Дина отдает столько денег какой-то лопарской девчонке, зачатой в блуде. Разве мало того, что Дина из сострадания держит у себя и ее, и Стине, предоставив им кров, пищу, а также все необходимое? Неужели нужно выбрасывать на них еще и столько денег?

Дина улыбалась, но глаза ее в бешенстве ощипывали его усы.

Ленсман знал Динин нрав, ему ничего не оставалось, как уступить. Однако он донимал Дину, как ребенок донимает родителей перед сочельником, — он хотел выпытать, откуда у нее столько денег.

За столом он спросил будто невзначай:

— Надеюсь, ты не продала ни землю, ни карбасы?

— Нет, — коротко ответила Дина и предостерегающе взглянула на него. Они договорились, что все это останется между ними.

— Почему ты вдруг спросил об этом? — тут же вмешалась Дагни.

— Да так… пришло в голову.

— Я спрашивала у него, во сколько вогов он оценил бы Рейнснес, — спокойно ответила Дина и рукой вытерла губы. Последнее — чтобы позабавить мальчиков и позлить Дагни.

Приезд Дины привел ленсмана в прекрасное расположение духа. Он рассказал ей о своем столкновении с амт-маном[11]Тромсё. Ленсман считал, что амтман оказывает слишком много внимания ленсманам, имеющим юридическое образование, этим господам, которые приехали сюда с юга и ничего не знают ни о людях, ни об обычаях Нурланда. А старые честные труженики, знающие свой округ и всех его жителей как свои пять пальцев, стали уже вроде и лишними.

— По-моему, нет ничего худого в том, что люди получают образование, — заметила Дина, чтобы подразнить ленсмана. Она знала его уязвимые места.

— Плохо не образование, а пренебрежение к жизненному опыту и житейской мудрости старых людей! — Ленсман был оскорблен.

— Может, ты просто утопил суть дела в словах? — Дина подмигнула Дагни.

— Нет, он только хотел помирить противников, — сказала Дагни.

— А в чем там дело?

— Речь шла об одном слишком суровом приговоре, — ответил ленсман. — Вдову одного арендатора приговорили на тинге к двум месяцам тюрьмы в Трондхейме за то, что она украла фартук, три головки сыра и сколько-то денег на усадьбе, где работала. Я пожаловался помощнику судьи в Ибестаде. И на решение суда, и на свидетелей. Но они все заодно с амтманом.

— Ты поосторожней, отец, это сильные враги, — засмеялась Дина.

Ленсман обиженно взглянул на нее:

— К маленьким людям они относятся как к скотине! И ни во что не ставят старых честных ленсманов! Такие нынче времена. Люди забыли, что такое уважение.

— Это верно. — Дина откровенно зевнула. — А у тебя, отец, нет ли на совести какого-нибудь не праведного приговора?

— Нет! Клянусь Богом и королем!

— А приговор мне?

— Тебе?

— Да.

— За что же я осудил тебя?

— За Ертрюд!

Все перестали есть. Служанка отступила к двери. Стены и потолок покрепче вцепились друг в друга.

— Дина… Дина… — просипел ленсман. — О чем это ты говоришь?

— Или о чем я молчу!

Дагни велела сыновьям выйти из-за стола и сама ушла вслед за ними. Ленсман и Дина из Рейнснеса остались одни под хрустальной люстрой. Двери были затворены, раны прошлого дали себя знать.

— Ребенка нельзя судить! — мрачно сказал ленсман. Он не смотрел на Дину.

— Почему же судили меня?

— Никто тебя не судил!

— Ты судил!

— Но, Дина…

— Ты отослал меня прочь из дому, словно ненужную вещь. А потом продал Иакову. К счастью, он оказался хорошим человеком. Но я была как волчонок.

— Бессовестные слова! Продал! Как ты можешь?..

— Могу, потому что это правда! Я мешала тебе. Была невоспитанна. Если бы пробст не пристыдил тебя, я бы до сих пор доила коз и коров у Хелле! Думаешь, я не знаю? А вот чужую женщину, которая украла цветной передник и деньги, тебе жалко! Знаешь, что говорится в черной Книге Ертрюд о таких, как ты?

— Дина!

Ленсман величественно поднялся, приборы звякнули, рюмка опрокинулась.

— Сердись сколько хочешь! Но ты не знаешь, что написано в Книге Ертрюд! Ничего-то ты, ленсман, не знаешь! Собираешь вокруг себя мелких людишек и пускаешь им пыль в глаза. Вешаешь их себе на цепочку от часов, как брелоки. Смотрите все, какой справедливый человек ленсман Холм из Фагернессета!

— Дина…

Ленсман вдруг согнулся над столом и весь побелел. Потом медленно опустился на стул и сполз на пол. Ноги больше не держали его.

Вбежала Дагни. Она плакала и обнимала лежавшего на полу ленсмана. Дина посадила его на стул, дала напиться из своего стакана и вышла из комнаты.

Ленсман быстро оправился.

— Сердце подвело, — смущенно объяснил он.

С опозданием на час они мирно принялись за десерт.

Ленсман громким голосом кликнул Дину со второго этажа. Он держался за балясины лестницы и чувствовал себя пристыженным.

Когда Дина снова заняла свое место, мальчики смотрели на нее со страхом и восхищением.