Читать книгу "Исповедь старого молодожена - Олег Батлук"

– Ничего страшного, – сказала Аня, и ее глаза зло блеснули, – прокормлю.

Сема вздрогнул, потому что было непонятно, про кого она это сказала – про кота или про него.

14. Жанна д’Крупская

Я думал, это моя жена – героиня, эталон терпимости и понимания, практически Крупская.

Но есть абсолютные уникумы. Терешкова, Жанна д'Арк и та, что коня на скаку, в одном флаконе.

Сема однажды рассказал мне про одну такую, свою жену.

У Семы есть привычка: иногда он разговаривает сам с собой. Когда ему нужно решить какую-то сложную дилемму, Сема начинает вслух обсуждать варианты, дискутируя с воображаемым оппонентом. Этакая милая чокнутость, как у Безумного Шляпника.

Как-то раз Сема сидел на кухне и орал на самого себя. Особенно сложная в тот раз, видно, выдалась дилемма.

Аня, та самая святая женщина, проходя мимо, о чем-то спросила Сему.

– Не перебивай меня! – взвизгнул тот.

– Кого из вас двоих? – уточнила Аня.

Кроткая, всепрощающая женщина.

Спросила, разбила англичан, посадила ребенка на грудь, вскочила на коня и поскакала на орбиту к МКС по своим делам.

15. Поверните налево

По мутным глазам Семы я увидел все, что произойдет в ближайшие пару часов, с точностью до минуты.

Он напьется окончательно, поссорится с женой, она уедет домой раньше него с кем-то из подруг, а я буду вывозить это бойкое непослушное тело с затерянной в подмосковных лесах дачи непонятно чьих общих друзей.

Это был тот контрапункт в нашей с Семой многолетней истории, когда я уже оставил возлияния, а он как раз выруливал на финишную прямую, решив под конец разогнаться до отрыва выхлопной трубы.

В итоге Сема даже не заметил, как его обиженная жена уехала с подругой. Не исключаю, что как поссорился с ней, он тоже не заметил: когда ссоры входят в дурную привычку, им не придаешь значения, как не придаешь значения выкуренной сигарете.

Непонятно чьи общие друзья буквально молились на меня, когда в районе часа ночи я запихивал сопротивляющийся Семин организм на заднее сиденье его собственной машины. Минуту назад он угрожал спалить «эту долбаную дачу».

– Может, лучше сразу в багажник? – не то пошутил, не то всерьез предложил хозяин дома.

Я открыл в телефоне навигатор и поехал выбираться из этих на редкость глухих мест, где по окрестностям до сих пор бродят поляки, матеря Сусанина.

– Через сто метров поверните налево, – металлическим женским голосом подсказал навигатор.

– Не слушай ее, направо, направо поворачивай! – завопил Сема с заднего сиденья.

Он развалился там, как римский патриций, забравшись на сиденье с ногами, не сняв при этом ботинок. Что ж, его машина, его сиденье, подумал я, на здоровье. В салоне булькал непроглядный кисель мрака. Светилась только приборная панель, навигатор в телефоне и красные уши Семы, которого, видимо, в тот момент последними словами поминала его жена.

Я решил, что Сема знает дорогу, так как вроде бы это все-таки были его друзья, те, чью дачу он собирался спалить, и по его совету повернул направо, не послушав навигатор.

Дорога стала еще темнее, асфальт не прощупывался.

– Через сто метров поверните налево, – снова посоветовала невидимая женщина в навигаторе, и мне почудилось, будто в этот раз ее голос стал строже, и металла в нем поприбавилось.

– Да чего она там бубнит, коза, не верь ей, направо давай. Направо, я сказал! – снова заорал Сема.

И вновь я послушал друга и не послушал навигатор.

Мы повернули направо, и через пятьсот метров дорога закончилась. Так, как только умеют заканчиваться российские дороги – трагически и в какой-то поваленный забор. Вокруг нас моментально выросли своды старинного дремучего леса из сказок. Его дремучесть угадывалась даже сквозь непроглядный мрак.

– А! – неожиданно завопил Сема. – Получила, получила, коза!

С этим странным и ничем не мотивированным выкриком Сема подскочил, подался всем телом вперед и порывисто заглянул на переднее пассажирское сиденье. Переднее пассажирское сиденье, что не удивительно, оказалось пустым, вот только для Семы это стало настоящим сюрпризом.

– А где моя женушка, коза моя где… – растерянно зашептал Сема.

Я терпеливо объяснил, что его женушка уже часа три назад, как уехала, и, судя по времени, наверняка благополучно отсыпается от его хамства в Москве.

– А с кем же я тогда сейчас разговаривал… – продолжал лепетать несуразное Сема.

– Не знаю, с кем ты там разговаривал… – зло отмахнулся я и внезапно все понял. – То есть ты хочешь сказать, что все это время думал, будто твоя жена здесь, с нами в машине на переднем сиденье, и это она, а не навигатор говорит нам, куда ехать?

Сема утвердительно замычал.

– И поэтому ты с ней спорил, из вредности, лишь бы ехать не туда, куда она говорит?

Сема снова замычал, и, хотя я не мог этого видеть из-за мрачного киселя в салоне, уверен, в глазах друга промелькнуло знакомое виноватое выражение, как у нашкодившего кота.

– А дороги ты, конечно, не знаешь? – спросил я скорее формально и по насупленному молчанию с заднего сиденья окончательно убедился в том, что мы потерялись.

16. Сема о чувствах

Мужчины – рациональные, логичные, дальновидные существа. Пока не доказано обратное.

Как-то раз на одной вечеринке, где среди прочих гостей была и его жена, Сема решил повеселить собравшихся и рассказал забавную историю.

– Представляете, недавно мне в «Тиндере» написала какая-то девушка, представилась редактором «Первого канала» и пригласила меня принять участие в передаче «Давай поженимся».

И дальше Сема развернулся патетической тирадой про то, какие странные эти девушки, редакторы телеканалов, неужели по нему не видно, какой он счастливый семьянин.

Собравшиеся, в особенности, женская часть компании, синхронно склонили головы набок и в умилении хором сказали «ооо».

А Сема продолжал нагнетать, патетически вопрошая, неужели по его взгляду непонятно, что его сердце занято, ведь в этом взгляде любовь, верность, преданность, плюс прозвучало еще много разных слов с поздравительной открытки.

Собравшиеся, в особенности, женщины, чуть не свернули от умиления шеи и с плохо скрываемой завистью смотрели на счастливую жену оратора.

– Минуточку, – внезапно для всех выступила счастливая жена оратора. – А что ты делал в «Тиндере»?

17. Закат Европы

Сема вызвал меня ближе к вечеру.

Когда я подошел к его дому, он сидел на скамейке у подъезда. Мы оба уже несколько лет как бросили пить. Я достал из пакета две бутылки «Буратино» и предложил одну другу. Сема вытащил из-за спины «мерзавчик» 0,33 «Тархуна».