Читать книгу "Десять месяцев (не)любви - Юлия Монакова"

Впрочем, там её ждало разочарование: на вахте сообщили, что Кострова уже выехала. Да-да, с вещами, насовсем — буквально вчера, вы опоздали…

Однако милостиво разрешили пройти в комнату: кажется, соседка Костровой, Ксения Далматова, должна быть там. Хотя и она тоже скоро уезжает…

Машинально, бездумно, Илона поднялась вверх по лестнице, прошла по коридору и, уже остановившись перед дверью, вдруг опомнилась: что она здесь забыла? На что ей сдалась Далматова? Не обсуждать же с ней, право слово, тонкости взаимоотношений внутри некоего нескладного любовного треугольника… Впрочем, лишний угол отвалился за ненадобностью. У двух оставшихся углов всё в порядке. Должно быть в порядке…

Развернувшись, Илона двинулась обратно, невольно с любопытством озираясь по сторонам. Домашняя, изнеженная девочка, она никогда не жила в общежитии и не представляла, как это в принципе возможно. Комната, которую приходится делить с кем-нибудь ещё… совместный быт… общий душ, туалет и кухня… а вот, кстати, и кухня. Проходя мимо, Илона не удержалась и сунула туда нос. Срач, разруха и запустение: студентки разъезжались, и каждая оставляла после себя какую-нибудь гадость на столе — закопчёную кастрюлю, старую грязную расчёску с недостающими зубчиками, рваный пакет из супермаркета… На подоконнике в стеклянной банке Илона разглядела чайный гриб — склизкий, противный… Её передёрнуло, а потом к горлу подкатил такой ком тошноты, что Илона бросилась вон из кухни, зажимая себе рот руками. Скорее, скорее на воздух!

Она уже знала по недолгому опыту: это скоро пройдёт. Так бывает в первые месяцы. Это нормально…

Илона сидела на набережной, на любимом своём месте, ждала Мусю и смотрела на воду. Вечер был мягкий, тёплый, ласковый…

Говорят, к старости человек начинает испытывать успокоение. Что ж… прожита всего только неделя после расставания, об успокоении говорить ещё рановато. Дни эти были мелкие, пустые, какие-то ничтожные и серые… Но ничего, скоро она поедет туда, где дни посветлеют под южным солнцем.

Муся позаботилась о восстановлении душевного равновесия подруги: через знакомого врача сделала ей справку о болезни и достала путёвку в отличный санаторий. Илоне нужны тишина, покой, сбалансированное питание, море и… полное одиночество. Астаров отпустил её без пререканий. Видимо, она и в самом деле выглядела больной.

На соседней скамейке сидела молодая мать: девушка, почти девочка. Покачивала коляску с только что уснувшим младенчиком… Лицо осунувшееся, бледное, под глазами синяки от недосыпа. Она смотрела на своего ребёнка, не отрываясь — всё в нём, всё ушло в него — смех, задор, юная беззаботность, покой…

Марк любит детей, Илона давно обратила на это внимание. Он всегда находил с ними общий язык.

…А ведь он тоже скоро уедет. Когда Илона приходила в последний раз в университет, услышала краем уха разговор на кафедре… Судачили, что его зовут обратно в Питер.

Пока ещё Илоне не всё равно. Но когда-нибудь обязательно будет всё равно. А сейчас нужно терпеть плеск реки, зовущую музыку из многочисленных кафе на набережной, запах шашлыка… Впрочем, почему — терпеть? Здесь очень мило.

— Всё будет хорошо, Илоночка, — Муся обняла её на прощание. — Ты отдохнёшь, наберёшься сил, поправишься… может, даже курортный роман завяжешь, тебе бы это не помешало. Вон какая худющая стала, одни глаза на лице торчат, — и нечаянно, не думая, попала прямо в цель:

— Жаль, что у вас с Громовым нет ребёнка. Могла бы и залететь от него. Мне кажется, он бы тогда от тебя не ушёл, вы бы не расстались…

Илона промолчала.

…Ещё в марте она обратилась к гинекологу с жалобой на нерегулярный и болезненный цикл. Ей выписали оральные контрацептивы, но у Илоны с ними с самого начала как-то не заладилось. Она постоянно забывала принимать таблетки вовремя, нередко приходилось пить по две одновременно. Пару раз и вовсе пропустила… в конце концов, плюнула и решила, что это не для неё, и они вернулись к барьерному методу предохранения. Но, видимо, в тот короткий период приёма таблеток всё и произошло…

Она долго раздумывала, когда удобнее и лучше сообщить эту новость Марку. Гадала, какой может быть его реакция. Боялась и радовалась одновременно. А потом… в один прекрасный день вдруг отчётливо поняла, что их отношения это всё равно не спасёт. Они давно были обречены. И подсознательно она понимала этого с самого начала — с той их совместной ночи на даче.

Поначалу, конечно, её кидало из одной крайности в другую — захлёстывали то отчаяние и паника, то какая-то сумашедшая эйфория, но у беременных, она слышала, такое бывает. Гормоны…

Муся давно уже убежала по своим делам, а Илона, оговорившись тем, что хочет ещё немного посидеть у воды, еле заметно улыбалась своим мыслям.

Жаль, что нет ребёнка?..

Ребёнок будет, Марк Александрович, а вот драм не будет никаких. К чему бессмысленные жертвы и отказы? Мне не нужны такие дорогие и бесполезные подарки. Сначала ты должен устроить своё окончательное счастье с Полиной, я не хочу и не буду вмешиваться…

Я не стану скрывать от малыша, что у него есть отец, и, если захочешь, Марк, ты сможешь его видеть. Но я не буду тебя ни к чему принуждать.

Слёз тоже больше не будет. Не должно быть. Наступает прекрасное, чистое, светлое, спокойное время. Я просто до сих пор люблю отца своего ребёнка, но теперь мне не стыдно за эту любовь.

Возможно, я буду любить тебя ещё долгие, долгие годы. Но больше никогда (слышишь? никогда!) не приду к чужому дому.

Не лягу в чужую постель.

И не загляну в чужое окно…

Полина

Не успев сойти на берег, она услышала знакомый голос:

— Полинка, ты?..

Вот так-то жить в деревне: каждая собака тебя знает. Нехотя обернувшись, девушка увидела Костю Николаева. Свою первую наивную влюблённость.

Смешно сейчас вспоминать — смешно, глупо и стыдно, а она ведь даже дневник вела тогда, изливала душу бумаге… Куда всё уходит? Почему исчезает любовь? Теперь только и остаётся смотреть на него да радоваться, что не сложилось тогда, не склеилось, не срослось. Чужой, совсем чужой… и уже не вообразить, каково это — если бы её обнимали Костины руки, целовали его губы… Неужели и с Марком Александровичем когда-нибудь будет так же? Однажды ей станет смешно и стыдно, что она мечтала о его глазах, руках и губах?.. Однажды ей станет просто всё равно?..

— Ты в порядке? — озабоченно спросил Костик. Полина помотала головой.

— Укачало в дороге…

— А отец тебя ещё в пятницу ждал. Что, кончилась твоя учёба?

— Кончилась, Костя. Ты извини меня, я хотела бы сейчас побыть одна. Не до разговоров.

— Да я же не навязываюсь, — обиделся парень. — Просто… по-дружески подошёл… Помочь хотел, вон хоть чемодан тебе донести до дома.

— Чемодан отнеси, если не шутишь, — смилостивилась Полина. — А я пойду вдоль берега, так давно здесь не была, соскучилась — хочется прогуляться… Скажешь моим заодно, что я приехала.