Читать книгу "Твое имя - Анна Платунова"

— Может быть, он по своей воле ему помогает?

Рейвен скривился: видно, и в его голове мелькала подобная мысль.

— Хочется верить, что нет. К тому же все смерти — дело рук одного человека. Того, кто убивает тебя снова и снова, Мара…

— Хватит! — прервал Бьярн разговор, почувствовав, как застыла в его руках Мара. — Ты достаточно сказал! Ей нужно отдохнуть.

— Да… Прости, маленькая. Я иногда не чувствую, когда нужно остановиться. Он пожалеет о том, что родился на этот свет, обещаю.

— О, — грустно улыбнулась Мара, — еще один обещальщик. Тоже через две недели?

— Ты о чем? — не понял Рейвен.

— Ладно, неважно… Я очень устала…

Бьярн хмурился, но молчал, понимая, что не место и не время развивать эту тему.

— Рейвен, у тебя остался тот отвар?

— Я не стану пить, — запротестовала Мара. — Хватит меня пичкать всякой дрянью. То яд, то отвар. У меня от него туман в голове… Бьярн, я должна сама это пережить! Я справлюсь!

На лице Бьярна большими буквами ясно читалось: «Упрямая девчонка!», но он промолчал.

— Хорошо. Я буду рядом.

Мара улыбнулась. Больше ничего и не надо: он будет рядом, а это главное.

— Готовься к бессонной ночи, — проворчал им вслед Рейвен. — А Маре передай, что таких упрямиц еще поискать.

ГЛАВА 48

Мара как была в одеяле, так и легла на постель, свернулась калачиком.

— Одеяло я тебе не отдам.

Бьярн не удержался от улыбки, лег рядом, поцеловал в кончик носа.

— Птаха моя. Свила себе гнездышко. Спи, родная.

Мара надеялась, что из-за усталости уснет быстро, но не тут-то было. Не хотелось это признавать, но, похоже, Рейвен оказался прав. Действие успокаивающих трав заканчивалось, в голове прояснялось. А Мара-то гордилась собой, что после сегодняшней встряски держится молодцом. Наивная.

Стоило закрыть глаза, как она видела перед собой лицо Лейраса. То глазами Дженни, когда в широкой улыбке благородного проступали клыки. То своими глазами, когда тот, кого она приняла за прекрасного принца, смеялся в ответ на ее мольбы и слезы. Невыносимо переживать это снова и снова.

Мара села, сердито потирая виски пальцами. Голова гудела… Пойти попросить у Рейвена отвара? Но тяжелая дрема, что наваливалась после, ее тоже пугала.

— Бьярн, — жалобно попросила она. — Отвлеки меня, расскажи что-нибудь. Прости, что мешаю спать.

Он обнял ее за плечи.

— Я и не думал, что усну сегодня. Что тебе рассказать, моя девочка?

— Не знаю. Забавную историю из детства, — осеклась она, подумав, что Бьярну трудно будет рассказать что-то из детства, не проговорившись. — Если можно…

— Я попробую, — ответил он. — Забавную? Хм… В моем детстве день был расписан по минутам, на забавы не хватало времени. Иногда я завидовал сестрам, думая, что жизнь у девочек гораздо проще и приятнее, чем у мальчиков. Братья со мной соглашались.

Братья, сестры… Вот как! Бьярн-то, оказывается, из большой семьи. Множество вопросов сразу завертелось в голове, но она боялась, что Бьярн не сможет ответить.

— Меня гоняли еще больше, чем братьев. А за непослушание могли и розгами выпороть. То, что прощали им — лень, грубость, ошибки, — мне никогда не прощали.

Мара нахмурилась. Понятно почему. Выходит, она правильно угадала, что Бьярн — незаконнорожденный, только воспитанный в семье благородного, принятый туда из милости. Конечно, кто же станет носиться с приемышем. Это родных любят и прощают все, а ему доставались колотушки и пинки. Бедный, бедный… Мара погладила его по руке.

— Так иногда скучаю по ним, — неожиданно сказал Бьярн. — Хоть бы издали взглянуть, но…

Ох… Выгнали, видно, за какую-то нелепую провинность, выкинули, как нашкодившего щенка, и думать забыли, а Бьярн не держит зла. Мара так расстроилась за него, что о своих бедах и думать забыла. Хотя он вовсе не стремился вызвать жалость и грусть его была светлая.

— Ну вот, пожалуй, забавное! Когда мне было лет тринадцать, двоюродные братья решили подшутить над женихом сестры, приехавшим знакомиться. Поспорили между собой, что нарядят меня в женское платье и никто не догадается, что на самом деле я не девушка, — Бьярн хмыкнул.

Мара даже на локте приподнялась, чтобы посмотреть на Бьярна. Серьезно? Вот этого огромного бородатого парня, которого можно перепутать разве что с медведем, нарядили девушкой?

— Трудно поверить, да? Ну, тогда я был совсем не такой. Тощий безусый юнец, и мама утверждала, что прехорошенький.

— С этим соглашусь, — хихикнула Мара. — И что потом?

— Один из братьев спор выиграл: жених действительно не догадался. Вернее, оставался в неведении до того момента, когда в ответ на попытку меня поцеловать ему прилетел в нос мой кулак.

Бьярн помолчал.

— Зато с того момента я стал лучше понимать девушек. Мне бы и в голову не пришло поцеловать хоть одну из них против воли.

Мара прижалась к нему.

— О, Бьярн, если бы все думали так же.

Бьярн рассказал еще несколько историй, которые, лишенные имен, деталей и подробностей, больше походили на сказки, но Маре нравилось лежать и слушать. Иногда смеяться, иногда переживать. Бьярн, которого она и так считала родным человеком, с каждой рассказанной историей становился все ближе. Она понимала, почему раньше он не мог рассказать что-то о себе — боялся, что Мара не примет такой полуправды, но сейчас они словно заключили молчаливый договор, принимая условия игры: Мара не выспрашивает, а Бьярн открывает то, что может.

— И пока я болтался одной ногой в этой петле, попав в ловушку, средние братья хохотали от удовольствия: им удалось меня подловить, но младший ужасно переживал: «Снимите М… хм… снимите Бьярна с дерева, пока у него мозги не вытекли!»

Мара прыснула:

— Ну, смотрю, не вытекли.

— Просто чудом, — Бьярн расцветал при каждой ее улыбке и старался сказать что-то такое, отчего она продолжила бы улыбаться.

— А когда ты поцеловал девушку первый раз? — спросила Мара. — Как это было? Ты любил ее?

Она и сама не знала, зачем спрашивает. Бьярн посмотрел внимательно и серьезно.

— Птаха, кем бы я был, расскажи об этом? Пусть останется между мной и ею… А люблю я только тебя.

— Правда?

— Правда.

Мара вдруг поняла, почему задала этот вопрос. Наверное, ей нужно было знать, что не всегда первые поцелуи оборачиваются кошмаром. Что действительно где-то в этом мире влюбленные робеют даже от прикосновения руки, а каждое случайное прикосновение согревает, точно солнечный луч. Потом они гуляют, взявшись за руки, и шепчут милые глупости, и ждут подходящего момента, чтобы поцеловать в щеку, а потом однажды неловко срывают поцелуй с губ. Наверное, у Бьярна и незнакомой девушки все случилось именно так. Бьярн из тех, кто умеет ждать.