Читать книгу "Именинница - Пенелопа Дуглас"

– Джордан, – отчаянно умоляет он, – пожалуйста, прекрати.

Я пытаюсь сдержать счастливую улыбку. Пусть попробует возразить, что хочет меня.

Продев пальцы в шлевки его джинсов, провожу носом по его подбородку, чтобы подразнить.

– Я знаю, чего ты хочешь, – шепчу снова. – Ты еле сдерживаешься, чтобы не схватить меня.

Не отступая от него ни на шаг, засовываю пальцы за пояс своих шорт, затем медленно и осторожно стягиваю их. Они падают к моим ногам, и мне остается лишь сжать кулаки, трепеща от страха получить отказ, желания и нужды.

Посмотри на меня.

Дотронься до меня.

– Мне кажется, я умру, если вновь не почувствую твой вкус на губах, – говорю я. – Не почувствую тебя. И с каждым днем становится все труднее и труднее игнорировать потребности моего тела. Я просыпаюсь такой мокрой, Пайк. – Я практически прижимаюсь губами к его губам. – Мне так хочется, чтобы и ты желал меня. Хочется увидеть, как ты берешь меня и какое получаешь от этого удовольствие.

Чувствую, как влага пропитывает трусики оттого, что его обжигающее дыхание опаляет мою кожу, а затем опускаюсь на пятки, но не отвожу от него глаз.

– Мне нравится, что ты беспокоишься обо мне и защищаешь меня, – продолжаю я. – Но у каждой девушки есть потребности, и в какой-то момент мне придется найти другого мужчину, который сделает за тебя всю работу.

Ярость вспыхивает в его глазах, когда он не моргая смотрит на меня.

– И тогда другой мужчина поцелует меня, – выдыхаю я, – снимет с меня всю одежду, набросится на меня в постели и душе, поимеет на кухонном столе вместо завтрака…

Губы Пайка кривятся в оскале, грудь тяжело вздымается – вдох-выдох, вдох-выдох, – пока он смотрит сверху вниз.

Возбуждение разгорается. Я чувствую его. Мы стоим так близко друг к другу, что жар от наших тел почти лишает кислорода, и ему достаточно поднять руку, чтобы притянуть меня в свои объятия.

Возьми меня.

Ожидание растягивается.

Я твоя. Просто подними руку и возьми меня.

Но Пайк этого не делает.

Слезы жгут мне глаза. Он все еще колеблется, и его тело неподвижно.

Он непреклонен.

Кажется, мое сердце сейчас разорвется на части.

Я качаю головой.

– Думаю, ты просто не представляешь, что со мной делать, да? – усмехаюсь я и отталкиваю его.

Но Пайк неожиданно хватает меня за руки и притягивает к себе. Я забываю, как дышать, когда он просовывает руки мне в подмышки и поднимает, словно мне пять лет, пока наши лица не оказываются на одном уровне.

– Может, у меня и не было практики в последнее время, но, думаю, я справлюсь, – угрожающим тоном выпаливает он.

А затем притягивает меня к себе и целует так сильно, что мне остается лишь обхватить его ногами, чтобы не упасть.

Да, черт побери.

Глава 18

Пайк

Черт бы ее побрал.

Черт побери всех. Я не остановлюсь. Хрен вам. Я просто не смогу.

Джордан раз за разом давила на мои слабые места, зная, что в какой-то момент я сорвусь. Хотя мне и самому хотелось, чтобы она это сделала. В глубине души я всегда знал, что не смогу держаться от нее подальше.

Я обхватываю ее задницу и опускаю на кровать. Она тут же широко раздвигает ноги, не отрываясь от моих губ. Я обожаю ее рот. Он такой горячий и сладкий. Мне нравится, как Джордан дразнит меня своим языком, выбивая из головы все разумные мысли.

– Я ненавижу это чувство, – выдыхает она.

– Какое?

Я скольжу руками по ее телу, то еле касаясь, то сжимая сильнее, пока она трется о мой член, отчего он становится болезненно твердым.

– Ревность, – говорит она.

Мне с трудом удается вспомнить, что мы ссорились из-за Эйприл. Скользнув рукой ей под футболку, обхватываю ладонью ее грудь, и она судорожно вздыхает. И с моих губ срывается стон оттого, что Джордан наконец-то оказалась в моих руках.

– Знаю, – отвечаю я. – Меня чертовски взбесило, что ты ушла с вечеринки с тем маленьким засранцем. – Я прикусываю ее нижнюю губу между поцелуями. – Словно мне снова семнадцать, и кто-то забрал то, что принадлежит мне.

Мой член набухает, а я, боже, не могу перестать прикасаться к ней. Она чертовски красива: с невероятно гладкой кожей и спутанными волосами. Ее киску прикрывает маленький красный треугольник, но, несмотря на это, мне видно, что она не лгала мне, сказав, что возбудилась. Ткань намокла, а меня охватывает нестерпимое желание попробовать ее.

Придется найти другого мужчину, который справится со мной…

Черта с два.

Она тянется ко мне, и я отвожу волосы с ее лица, а затем мы смотрим друг другу в глаза. В них светятся одни и те же чувства, и мы на мгновение выпадаем из реальности.

Проклятие.

– Что ты нашла во мне, девочка? – качая головой, спрашиваю я.

Мне не удалось сделать счастливой девятнадцатилетнюю девушку, когда мне и самому было девятнадцать. Так почему Джордан думает, что мне это удастся сейчас?

– Ты не понимаешь, да? – Она обхватывает мое лицо и целует меня. – После нашей первой встречи, когда мы посмотрели вместе фильм в кинотеатре, меня грызло чувство вины. – Джордан вновь целует меня. – Потому что, когда ты упомянул, что придешь смотреть «Полтергейст», я почувствовала невероятное искушение увидеть тебя снова, – признается она. – Уже тогда между нами что-то возникло.

Я обрушиваю на ее рот долгий и страстный поцелуй, обнимая руками и прижимая к своему телу. Теребя пальцами шелковые трусики, желаю погрузиться в нее прямо сейчас.

Но сдерживаюсь. Пусть для Джордан стану лишь интрижкой, но я позабочусь о том, чтобы это оказалось лучшим из того, что с ней когда-либо было.

Прижимаясь к ее шее губами, прокладываю дорожку из поцелуев к ее подбородку, одновременно проводя большими пальцами по ее твердым маленьким соскам.

– Пайк… – стонет она, – пожалуйста, скажи, что у тебя есть презервативы.

Я киваю и возвращаюсь к ее рту.

– В моей комнате.

– И не один, верно?

– Да, – с улыбкой отвечаю я.

– Так иди и принеси их.

Я прижимаю ее к себе и встаю с кровати.

– У меня есть идея получше.

Джордан обхватывает меня ногами, когда я выхожу из ее комнаты и несу ее по коридору в свою. Нам необходима кровать побольше.

Всю дорогу она целует меня, и мне хочется закрыть глаза от удовольствия, потому что, по-моему, я ни разу не чувствовал себя так хорошо. Она испортит меня так, как больше никто и никогда.