Читать книгу "Круглый дом - Луиза Эрдрих"

– И ты невольно должен задуматься, почему же существо столь грандиозное и всемогущее допускает столь возмутительную вещь – что одному человеку Бог позволяет причинять непосредственный вред другому человеку.

И тут меня что-то больно кольнуло, точно стрелой пронзило тело. Но я продолжал идти, опустив голову.

– Единственный ответ на этот вопрос, хотя и неполный ответ, – произнес отец Трэвис, – заключается в том, что Бог наделил людей свободной волей. Мы сами способны предпочесть добро злу, но и наоборот – зло добру. И во имя защиты нашей свободы воли Бог нечасто, во всяком случае, не слишком часто, вмешивается. Бог не может вмешаться, не забирая у нас моральную свободу. Ты это понимаешь?

– Нет. Хотя да.

– Единственное, что может сделать Бог, что он и делает все время, – это извлечь добро из любой ситуации зла.

Я похолодел.

– Вот что он делает, Джо, – слегка повысив голос, сказал отец Трэвис. – Всегда. Ты же знаешь, я как местный священник похоронил много детей и целые семьи, погибшие в ДТП, и молодых, которые сделали в жизни ужасный выбор, и даже людей, которым повезло умереть в старости. Да, я все это видел. И даже если есть зло, из него возникает много добра. Потому что люди в подобных обстоятельствах решают совершить еще больше добрых дел, проявить необычную любовь, стать еще сильнее преданными Иисусу, или своему святому покровителю, или достичь небывалого сплочения своей семьи. Я видел это у людей, которые идут по жизни своим путем, как твои соплеменники, кто чтит традиционные верования и в церковь ходит ну разве что на похороны. Я ими восхищаюсь. Они приходят на поминальные бдения. Даже если они настолько бедны, что у них буквально ничего нет, они готовы отдать своему ближнему последнее, что у них осталось. Мы же никогда не бываем настолько бедны, что не в состоянии благословить ближнего своего, правда? Вот почему любое зло, моральное или материальное, завершается добром. Ты сам увидишь.

Я остановился. Я смотрел на поле, а не на отца Трэвиса и перекладывал из одной руки в другую книгу, которую он мне дал. Мне захотелось швырнуть ее подальше. По полю прыгали суслики, обмениваясь веселым свистом.

– А я бы пострелял сусликов, – буркнул я сквозь зубы.

– Мы не будем этого делать, Джо, – твердо ответил отец Трэвис.

* * *

Я ехал на велике и любовался нашим пыльным старым городком, который сверкал, отмытый дочиста летним дождем. Я спустился с холма мимо муниципальных жилых многоэтажек, потом поехал по шоссе мимо водонапорной башни, к владениям Лафурнэ. Семье Лафурнэ принадлежали три примыкающих друг к другу земельных участка, и, хотя участки много раз нарезались на мелкие наделы, их всегда приобретали другие члены семьи. Дома соединялись сеткой проселочных дорог и тропинок, а сам Доу жил в главном доме – низкой постройке в стиле ранчо почти у самого шоссе. И сейчас на крыльце стоял Каппи, привалившись к перилам террасы, в расстегнутой рубахе, а у его ног на подставке стоял набор гантелей.

Я затормозил перед домом и выпрямился в седле.

– А что, девчонки приходят смотреть, как ты тягаешь гантели?

– Никто не приходил, – невозмутимо ответил Каппи, – кого стоило бы удостоить взглядом.

Он сделал вид, что рвет на себе рубаху, и стукнул кулаком по гладкой груди. По сравнению с прошлой неделей он повеселел: Зелия написала ему аж два письма.

– Иди-ка сюда! – Он заставил меня слезть с велика, подойти и повыжимать его гантели. – Попроси отца купить тебе гантели. Ты можешь позаниматься у себя в спальне, пока не накачаешь мышцы так, чтобы твое тело приобрело презентабельный вид.

– Презентабельный вид, как у тебя? – уточнил я. – Пиво есть?

– Даже лучше! – заявил Каппи.

Он полез в карман джинсов и вытащил оттуда полиэтиленовый пакет, в который был аккуратно завернут одинокий косячок.

– А, брат мой кровный!

– Me sparkum up, kemo sabe![26] – произнес Каппи.

И мы решили скурить косяк на смотровой площадке. Если бы мы направились от дома Каппи по дороге вдоль лесистого гребня холма, мы могли бы взобраться повыше на самую верхотуру, на наш наблюдательный пункт, откуда поле для гольфа было видно как на ладони, а нас бы там никто не увидел. Мы не раз уже наблюдали оттуда за гольфистами, индейцами и белыми, которые картинно вращали бедрами, обменивались умными взглядами и били по мячику либо удачно, либо нет. Все в их исполнении выглядело смехотворно: и как они выпячивали грудь, и как в сердцах швыряли на газон свои клюшки. Мы всегда следили взглядом за траекторией мячика в воздухе – на тот случай, если они не смогут потом найти его в траве. Мы уже насобирали полное ведерко потерянных мячей. Каппи положил в пластиковый мешок несколько пресных лепешек, два мягких яблока, пару банок газировки и одинокую банку пива и привязал мешок к велосипедному рулю. Мы немного проехали по шоссе, на повороте слезли с великов и повели их мимо кустов вверх по склону холма, а потом по гребню холма к нашему наблюдательному пункту.

Земля почти высохла. Дождевая вода просочилась, как сквозь губку, под слой палой листвы и напоила страдавшую от жажды почву. Клещи тоже пропали. Мы прислонились спинами к дубу, чья крона давала уютную приятную тень. Я затягивался косячком слишком долго.

– Хорош балдеть! – укоризненно сказал Каппи.

А я забыл обо всем, раздумывая о своем. Травка оказалась резкой и лежалой. Потом мы выпили пиво. На поле показалась небольшая группа пузатых мужиков в одинаковых белых шляпах и желтых рубашках, наверное, команда, и мы обсмеяли каждое их движение. Но в гольф они играли хорошо и не потеряли ни одного мяча. Они ушли, и наступило затишье. Мы досмолили окурки и заели кусочки смолы из фильтра нашей едой. Каппи повернулся ко мне. Он отрастил такие длинные патлы, что мог забрасывать их со лба назад рывком головы. Энгус и Зак тоже пытались, так же мотнув головой, сбрасывать с глаз упавшие волосы, но у них еще не получалось. Этот жест Каппи сводил девчонок с ума.

– А на фига ты ходил на службу в церковь, а потом еще и на занятия по катехизису с этим козлом? – спросил Каппи.

– Новости как мухи – разлетаются быстро, – заметил я.

– Это точно! – согласился Каппи. Но мой ответ его не удовлетворил. – Так почему?

– А как ты думаешь, что бы сделал парнишка, у которого мать пережила то, что она пережила, когда появляется обличье зла!

– Обличье зла? А, ну да, Смолоподобный, который убил Ташу Яр. Значит, Ларк…

– Без всякой причины Обличье зла появляется в супермаркете, и у отца парнишки случается инфаркт, который его чуть не убил. Как думаешь, этот парнишка, на глазах у которого все это произошло, будет нуждаться в духовной помощи?

Каппи внимательно посмотрел на меня.

– Не-а.

– Правильно, – и я задумчиво уставился на стриженый зеленый газон внизу.