Читать книгу "Медвежий угол - Фредрик Бакман"

– Слушай, вот еще что… На той вечеринке, у моего сына… Ты думаешь, будто что-то видел, Амат. Но я полагаю, ты понимаешь, что все знают, сколько ты тогда выпил, не так ли?

Карточка выдала его дрожь. Отец Кевина накрыл ладонью его руку.

– Когда выпьешь, можно всякого напридумывать, Амат, но это не значит, что так оно и было. Каких глупостей люди не наделают по пьяному делу. Уж поверь мне, я в свое время тоже зажигал!

Отец Кевина рассмеялся, тепло и беззлобно. Амат не сводил глаз с карточки. Имя начальника отдела кадров, большая фирма, другая жизнь.

– Тебе нравится Мая? – спросил отец Кевина так внезапно, что Амат кивнул, не успев подумать.

Он еще никому в этом не признавался. Слезы подступили к глазам. Мягко придерживая его руку, отец Кевина продолжил:

– Она жутко подставила вас – тебя и Кевина. Жутко подставила. И ты думаешь, ей есть до тебя дело, Амат? Стала бы она так себя вести, если бы думала о тебе? Сейчас тебе еще не понять, но девочки требуют к себе больше внимания, чем мальчики. Ради этого они совершают очень странные поступки. Они сплетничают и распространяют слухи, – мужчины этим не занимаются. Мужчины смотрят друг другу в глаза и решают свои проблемы, не вмешивая в это других. Ведь так?

Амат искоса глянул на него. Прикусив губу, кивнул. Отец Кевина доверительно склонился и прошептал:

– Эта девчонка выбрала Кевина. Но поверь мне, скоро она пожалеет, что выбрала не тебя. Когда ты попадешь в основную команду, когда станешь профессионалом, вот тогда-то все девчонки будут твои. И ты поймешь, что далеко не каждой можно доверять. Они как вирус.

Амат молчал, чувствуя его тяжелую руку на своем плече.

– Ты ничего не хочешь мне сказать, Амат?

Мальчик покачал головой. От вспотевших пальцев по карточке расплывались влажные пятна. Отец Кевина достал бумажник и протянул пять тысячных купюр.

– Я слышал, тебе нужны новые коньки. В дальнейшем, если тебе что-то понадобится, просто звони. В этом городе, в этом клубе мы друг друга не бросаем.

Амат взял купюры, обернул их вокруг карточки, открыл дверь и вышел. Отец Кевина опустил стекло и крикнул ему вслед:

– Я знаю, что тренировка сегодня необязательная, но хорошо бы ты пришел. Команда должна держаться вместе, правда? В этом мире в одиночку ничего не добьешься, Амат!

Мальчик обещал прийти. Мужчина засмеялся, потом свирепо нахмурился, втянул голову в плечи и зарычал:

– Мы медведи, мы медведи из Бьорнстада!

Дорогой автомобиль развернулся и исчез. На другом конце парковки стоял другой автомобиль, намного дешевле, – старый «сааб» с поднятым капотом. Владелец, молодой человек в черной куртке и наколкой в виде медведя на шее, возился с двигателем.

Он словно не замечал ни дорогой машины, ни мальчика, который остался стоять возле домов. Когда отец Кевина уехал, Амат что-то выронил на снег. Потом долго стоял, глядя под ноги так, словно до последнего раздумывал, поднимать или нет. Наконец вытер лицо тыльной стороной кисти и скрылся в одном из подъездов.

Молодой человек выждал с минуту, потом оставил «сааб», подошел к тому месту, где стоял мальчик, и подобрал пять тысяч крон. Купюры были мятые – их слишком сильно сжимал потный кулак.

Мужчина положил деньги в карман черной куртки.

Амат закрыл за собой дверь квартиры. Посмотрел на визитку, спрятал ее в своей комнате и взял коньки. Они ему были уже малы и совсем облезли. Он точно знал, какую модель он мог бы купить за пять тысяч крон. Все дети в Низине знают цену вещей, которых не могут себе позволить. Он сложил сумку и вышел, сбежал по лестнице, открыл дверь подъезда.

Деньги исчезли. Он уже никогда не поймет, что тогда почувствовал, досаду или облегчение.

Петер стоял на тихой улице. Отсюда было видно крышу ледового дворца. Что такое дом? Это место, которое принадлежит тебе. Может ли быть домом место, где тебя больше не ждут? Он не знал. Сегодня вечером они поговорят с Мирой, она скажет: «Я легко найду работу где угодно», и Петер кивнет. Хотя ему где угодно работу не найти. Они будут обсуждать переезд, и он всерьез решит, что попытается оставить хоккей навсегда.

Петер ничего не заметил, но, когда он тронулся с места, мимо него проехал старый «сааб».

Мира вышла вынести мусор. Это обязанность дочери, так они уговорились, когда Мае подарили гитару, но сейчас все было иначе. Даже лето не излечит ее девочку от страха темноты.

Из окна соседей пахло свежим кофе. Когда они только переехали в Бьорнстад, Миру достал этот кофе. «Кофе, кофе, кофе… они тут что, только кофе пьют?» – жаловалась она Петеру. А Петер пожимал плечами и говорил: «Так они показывают, что хотят с тобой дружить. Ведь непросто сказать: «Можно я буду твоим другом?» Куда проще: «Хочешь кофе?» В этом городе… нда… как бы тебе объяснить? В этом городе верят в сложные вопросы и простые ответы…»

Мира привыкла. Привыкла понимать все, что тебе хотят сказать, предлагая что-нибудь выпить. Вместо «спасибо», или «прости», или «я на твоей стороне» они говорят: «Хочешь кофе?» Или: «Угостить тебя пивом?» Или: «Две рюмашки за мой счет».

Мира бросила мусор в контейнер. В окнах соседей горел свет. Двери были закрыты.

Давид вывел команду из раздевалки на улицу, сегодня они будут тренироваться в лесу. Он заставил их отжиматься, и никто не старался так, как Бубу. Мальчишка в следующем сезоне, возможно, и играть-то не будет – в юниоры он уже не пройдет по возрасту, а до старшей команды не дотягивает, но сегодня он пришел сам и выкладывался по полной. Давид заставил их бегать, и Филип всякий раз приходил первым. В следующем сезоне этот мальчик выстрелит, и все увидят, на что он способен. Они скажут: «Он вырос за ночь». Да, конечно, не считая того, что с пяти лет он вкалывал каждый день, не считая того, что он и его мама отдали хоккею все. «Вырос за ночь». Как же. Человек жизнь на это положил.

Давид заставил их перетягивать канат, и Лит чуть плечо не вывернул от усердия. А Амат? Амат не говорил ни слова, но выполнял все упражнения, все, что ему велели.

Генеральный директор стоял на опушке, достаточно близко, чтобы все видеть, но достаточно далеко, чтобы его заметили. Он вспотел. На парковку перед ледовым дворцом въехал большой автомобиль, из него вышли Кевин и его отец, который до сих пор на тренировках никогда не показывался. Кевин был уже в форме, он побежал к товарищам, по лесу разнеслось ликование – его чествовали, как короля.

Генеральный директор стоял на краю опушки, Давид стоял среди своих парней и жал руку отцу Кевина. Взгляды директора и тренера на секунду пересеклись, несмотря на расстояние, затем директор повернулся и отправился обратно, к себе в кабинет.

Если бы Кевин явился в ледовый дворец, встал бы вопрос о принципах и последствиях. Директору, вероятно, пришлось бы попросить его посидеть дома, «пока все не успокоится». Но никто не может помешать парню тренироваться в лесу.