Читать книгу "Кома - Эргали Гер"

– За последние пару лет я выиграл пять или шесть тендеров, – рассказывал между тем собеседник. – Из них оставил для себя два, дабы избежать, так сказать, непоправимого столкновения интересов. В нашей жизни приходится себя ограничивать.

То есть тендеры при администрации президента регулярно имеют место, а результаты их утверждаются не до, а после. Я услышал. И про гибкую систему налогообложения бизнеса (три варианта) тоже услышал, хотя, на мой дилетантский взгляд, действительно конкурентоспособная система налогообложения не нуждается ни в рекламе, ни в пропаганде – акулы бизнеса способны учуять таковую за тысячи километров. Занятнее показался рассказ про колхозы, «прикрепленные» к частным и государственным предприятиям. Поначалу, несмотря на серьезные налоговые послабления, от них отбрыкивались всеми правдами и неправдами. Потом обнаружили, что на белорусской земле, если на трезвую голову, можно еще хозяйничать с выгодой, после чего вошли во вкус и разобрали все мало-мальски дееспособные хозяйства.

– Потому как момент схвачен верно: дороги есть, парк не разграблен, привычка к работе еще не выветрилась. Чего не хватало сельскому хозяйству? Не хватало современного менеджмента. Вот этот самый менеджмент взяли и «через не хочу» скрестили с колхозами. В результате имеем следующее: я прихожу на выставку «Бел-Агро» и тихо худею. Во-первых, она вдвое больше предыдущей. Все павильоны, все поля вокруг заставлены техникой. Бизнес-элита не просто тусуется в полном составе, а реально окучивает немцев, итальянцев, голландцев, родимого производителя… Академические мальчики, из брокеров вылупившиеся, ползают по сеялками и комбайнам, щупают культиваторы – можешь себе представить? Это, что ни говори, показатель.

– То-то я заметил, что мужчин в ночных заведениях Минска катастрофически не хватает, – пошутил я. – Оказывается, они все в полях, культиваторы щупают. Надо будет учесть.

– Нет проблем, – заверил магнат, улыбаясь одними глазами.

Я признался, что от услышанного в голове полная каша. Напрашивается сакраментальный вопрос: если все так хорошо и разумно, то почему все так плохо и тупиково?

Магнат вздохнул.

– Я так и знал, – сказал он. – Какие вы, однако, все плоские и одноглазые. И совсем не хотите думать. Вот смотри. В свое время был принят налог на строительство библиотеки имени Франциска Скорины. Ты будешь смеяться, но его повесили на тех, кто выезжает в Польшу. Смешно? Нелогично? Нелепо? Это как посмотреть. Я уж не говорю о том, что строительство библиотеки, таким образом, было возложено главным образом на прослойку, не одобряющую чудачеств Луки. Кроме того, за этим указом вот такой пласт исторического подтекста, – собеседник развел руками, словно рассказывал о пойманной щуке. – В нем политический вызов, насмешка и воистину петровская дерзость. Это – жест. Власть обязана уметь изъясняться жестами, поскольку народ жесты читает. Жесты народ читает, а документы не очень. Лука это понимает. Ельцин понимал. Примаков, когда развернул свой самолет на подлете к Нью-Йорку, – понимал. А Путину не дано. А лучше всех это понимали Гитлер, Муссолини и Сталин. О чем это говорит?

Я пожал плечами.

– Правильно, – магнат усмехнулся. – Ни о чем. Потому что вопрос, хорошо это или плохо – он не в тему. Очень такой скользкий вопрос. Кому-то хорошо. Кому-то не очень.

– А какой в тему вопрос?

– В тему – понять, как тут у нас все вертится-крутится на самом деле, – магнат взглянул на меня с насмешкой. – Требуются аналитики, а не менторы с проштампованными на SNN мозгами…

С этим трудно было не согласиться. Не давая мне опомниться, магнат спросил, как я отношусь к водке. Я ответил, что к водке отношусь непосредственно. Не беда, пошутил владелец заводов, средства имеются…

На этом содержательная часть беседы себя исчерпала.

С мелким бизнесом по имени Юра говорили о частностях. Юра (сорок пять лет, сорок работников, совладелец небольшой типографии) довольно откровенно рассказывал о своих интимных отношениях с администрацией президента.

– Приходит из администрации такой аккуратный юноша лет двадцати пяти, морда вполне лукомольская, и без особых затей дает понять, что готов поучаствовать, так сказать, в доходах. Я смотрю на него, как летный техник из фильма «В бой идут одни старики». Он: «В чем дело?» А я ему: «Сынок, ты у меня из вашей конторы третий». – «Это как?» – «А вот так. Двое уже сидят». – «Ну, так надо же по уму…». – «Вот поверь, – отвечаю, – все так говорят, слово в слово…». Просто не понимает человек, куда его занесло. Он мне про технику безопасности, а я ему про технику власти. Там все берут. Про всех известно, через кого и сколько. Поэтому они ходят строем – понимают, что оптом-раптом не заметут. Шаг в сторону – пожалуйте на посадку. Вот тебе и вертикаль власти…

Очень поучительную историю рассказал Юра про своего приятеля-бизнесмена, рискнувшего поучаствовать в президентской программе по строительству современных сельских поселков. Эта программа предусматривает возведение куста из пяти-шести недорогих (не дороже 18 000 долларов) коттеджей со всеми удобствами: отопление, водоснабжение, канализация и так далее. Ознакомившись со стандартным проектом и прикинув смету, бизнесмен понял, что даже при самом экономном строительстве себестоимость ниже 30 000 долларов не вытанцовывается; он уже пожалел о своем порыве и подумывал отказаться, но районная администрация вцепилась в него как клещ (программу-то выполнять надо!) и предложила следующий вариант: бизнесмен строит поселок, рисует смету из расчета 17 999 долларов за коттедж, а за это ему, такому хорошему, выделяют участок земли под заправочную станцию. Бизнесмен согласился, построил поселок и уже приступил было к обустройству АЗС, когда к нему пришли люди из комитета государственного контроля (КГК) и очень вежливо поинтересовались, за какие такие красивые глазки он получил жирненький придорожный участок. А заодно изъяли все документы по строительству поселка – «потому что есть мнение, гражданин хороший, что все ваши сметы сплошная липа». Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что в утвержденные сверху сметы не уложиться ни одному участнику президентской программы; но четко идти по следу «хороших граждан» и сажать их за участие в игре по навязанным опять-таки сверху правилам – это уже, согласитесь, цинизм.

– То есть абсолютно та же логика, тот же механизм, – подытожил Юра. – Специально создаются условия, чтобы всех повязать, а потом идет выборочная прополка, обеспечивающая покладистость и управляемость бизнеса…

Покладистость бизнеса обеспечивает увесистый орган из трех букв, аббревиатура которого показалась мне смутно знакомой. Даже придыхание, с которым все мои собеседники говорили о КГК, навеивало вполне такие отчетливые ассоциации. Вездесущность комитета, его чрезвычайные полномочия, легендарные мощности вычислительного центра, отслеживающего все финансовые операции на территории Белоруссии в режиме реального времени, – по всем этим признакам КГК представляется не столько призраком, сколько наследником КГБ советских времен (при том, что собственно КГБ никто в Белоруссии не отменял). Эти милые подробности, если вдуматься, способны отбить охоту к предпринимательской деятельности даже у самых непрошибаемых глобалистов. В очередной раз поражаешься, до чего живуч бизнес вообще и белорусский бизнес в особенности: моложавые, по большей части образованные ребята, подтянутые и доброжелательные, без этой нашей напускной быковатости – то есть с виду как бы вполне европейцы. Короче говоря, нынешний белорусский бизнес имеет вид абсолютно нормального молодого человека, привыкшего спать на гвоздях.