Читать книгу "Столетняя война. Великое и славное приключение - Гордон Корриган"

В военном отношении Англия добилась грандиозных успехов. Страна отказалась от старой любительской феодальной системы комплектования и создала регулярную профессиональную армию. Профессиональные армии недешевы, потому и малочисленны, однако англичане с завидным постоянством побеждали куда более крупные, но плохо организованные и недисциплинированные французские войска, поскольку действия последних были нескоординированными. Но когда спустя долгие годы французы начали копировать английскую систему, сказалась огромная разница в численности населения и национальном богатстве. Опыт, накопленный в результате многолетних кампаний, позволил англичанам, а позднее и британцам, разработать методику ведения войны. Страна сделала ставку на профессионализм. В гражданской войне середины семнадцатого века и роялисты, и сторонники парламента поначалу пытались рекрутировать солдат, но это не сработало. Такой подход посчитали неприемлемым нарушением прав свободнорожденных англичан и от него отказались. В стране шли долгие дебаты, прежде чем во время Первой мировой войны правительство решилось объявить призыв, но, как только мир был подписан, от призыва тотчас отказались, и хотя во время Второй мировой войны и в течение пятнадцати лет после нее государство вновь обратилось к призыву, практику посчитали вынужденной и кратковременной. Отныне Британия посылала на войну только профессиональную армию, и большинство британских солдат с презрением смотрели, как, впрочем, и сейчас, на отбывающих повинность европейских солдат. В самом деле причиной успеха английского оружия в Столетней войне был постоянный приток молодых и зрелых офицеров, в отличие от французов, набиравших на командные должности аристократов или влиятельных людей без учета их профессиональных качеств. Англия была и до сих пор остается классовым обществом, однако наша система отличалась и отличается мобильностью, люди в ней благодаря способностям могли взлететь (и упасть тоже). Очень много англичан прославили себя на поле боя, а Франция незаслуженно превознесла Дюгеклена и мифическую Жанну д’Арк.

После ухода из Франции Англия, а позднее Британия, превратилась во владычицу морей, что естественно для островного государства. В 1803 году адмирал флота Джон Джервис, граф Сент-Винсент, ответил на вопрос о возможности французского вторжения: «Я не утверждаю, что они не могут прийти, я говорю, что они не смогут прийти по морю». Это высказывание повторяли командующие Королевским морским флотом в 1914 и в 1940 годах. Главной составляющей успеха маленькой армии является использование технологий начиная от длинного лука и до штуцера Бейкера и от осадного орудия до танка. Об этом редко забывали английские, а потом и британские генералы: важным уроком Столетней войны стало то, что маленькая нация с профессиональной армией способна выигрывать сражения, но чтобы удержать победу, требуется гораздо больше людей. В последующих войнах Британия выступала только как участник коалиции[103].

Когда в 1337 году Эдуард III объявил о своих притязаниях на престол, французы были очень далеки от единения, но к концу войны почти стали единым народом. Из-за постоянных вторжений соседей жители Артуа, Бургундии, Иль-де-Франс и даже Бретани, пусть и неохотно, начали считать себя французами, провинции отказались от прежней вассальной зависимости; теперь ни у кого не осталось сомнений, что война ускорила построение нации. Война также породила ненависть к «проклятым» англичанам, разорившим их земли. В северной Франции не осталось ни одного города, который не был бы ограблен, сожжен или изуродован английскими солдатами, причем повторялось это снова и снова, а в моменты затишья налетали рутьеры и отнимали добычу.

В последующие годы война с французами казалась англичанам (а потом и британцам) естественным занятием. Елизавета I посылала во Францию войска на помощь преследуемым гугенотам. Большую часть Тридцатилетней войны (1618–1648) Англия занималась внутренними противоречиями, приведшими к гражданской войне, но Елизавета не упускала случая уколоть французов. Одной из причин гражданской войны стало предполагаемое влияние на Карла I его жены, француженки Генриетты. Поводом для «Славной революции» 1688 года, случившейся почти немедленно вслед за участием Англии в Войне за пфальцское наследство (1688–1697), стала профранцузская политика Якова II. В Войне за испанское наследство (1701–1714) британские войска выступали под предводительством великого Джона Черчилля, герцога Мальборо, и нанесли оглушительное поражение французам и их союзникам. Нехарактерный союз с Францией во время войны Четверного альянса (1718–1720) был заключен только потому, что Испания представлялась большей угрозой, но в Войне за австрийское наследство (1741–1748) Англия была уже на другой стороне. Семилетняя война (1756–1763) принесла Британии победу над Францией в борьбе за колониальные территории, хотя поддержка Францией мятежных американских колонистов с 1775 по 1783 год стала главным фактором в создании Соединенных Штатов.

В 1793 году начался самый продолжительный период непрерывных войн в современной британской истории. Французская революция и Наполеоновские войны длились вплоть до 1815 года с двумя короткими перерывами в 1802–1803 годах, когда англичане оставили притязания на французский престол, и с апреля 1814-го по март 1815 года с кульминацией в битве при Ватерлоо в июне того же года. Все эти войны принято было называть «великой войной», пока не случилось еще большее кровопролитие, с 1914 по 1918 год. Даже в двадцатом веке мы сражались друг с другом. Королевский флот нанес ущерб французскому средиземноморскому флоту в Мерс-эль-Кебире (после этого французы безуспешно пытались бомбить Гибралтар), а в сентябре атаковал французский порт Дакар. В июне и июле 1941 года британские и индийские войска развязали кампанию против виши – французских солдат в Сирии, а с мая по ноябрь 1942 года воевали на Мадагаскаре. Британо-американская операция «Факел» развернулась в 1942 году во французской Северной Африке, защитники стойко сопротивлялись, пока не осознали беспомощность своего положения.

Несмотря на теплые личные отношения, существующие между многими британскими и французскими мужчинами и женщинами, Франция, как страна, никогда нас не любила, не любит и сейчас. Это чувство взаимно, подозреваю, что британская антипатия к Европейскому союзу могла быть не столь сильной, если бы Франция не играла в нем главную роль. Несколько лет назад автор этой книги командовал британским контингентом на параде в Лиможе в день Компьенского перемирия и был приглашен на завтрак французским генералом, очаровательным и культурным человеком, у него были отличный повар и замечательный винный погребок. После того как мы вдоволь насладились чудесным кларетом и не менее прекрасным коньяком, генерал обнял меня, заглянул в глаза и сказал: «Noubliez jamais: vous etes l’ennemi hereditaire» [104].