Читать книгу "Старшая правнучка - Иоанна Хмелевская"

– Аполлонием Кшепой его звали, я точно вспомнила. Так никогда и не женился, но дети наверняка остались, потому что бабником был страшным и многие из окрестных баб и девок оказывались с неожиданной прибылью. А кроме того, он присматривал за прислугой и обучал молодое поколение.

– Откуда тебе это известно? – со смехом поинтересовался Томаш.

– Из дневников и хозяйственных записей прошлого века. Чудом до сих пор сохранились.

– Может, и из детей твоего Польдика тоже кто сохранился? Пойдем поспрашиваем.

– Постараемся отловить людей постарше, может, кто-нибудь что и помнит. Не дети они его, а вот внуками могли бы быть.

Через заросли лопухов и крапивы они продрались к ближайшей хате, изображавшей из себя роскошную виллу времен процветания сельского населения. Жестяные крышки от пивных бутылок в цементном цоколе добросовестно блестели на солнце, торчащий над входной дверью балкончик украшала резная балюстрада. За домом просматривались в траве стеклянные стены и крыши теплиц, а перед домом сидела весьма пожилая особа в брюках и разбрасывала корм суетившимся курам и уткам.

Агнешка сочла особу подходящим для них объектом, и очень скоро выяснилось, что не ошиблась.

В ответ на расспросы приезжих особа, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся чуть ли не столетней, но очень энергичной и разговорчивой бабой, пренебрежительно махнула рукой.

– А, чего там, столько лет прошло, что уж теперь скрывать. Я как раз и буду дочкой Аполлония Кшепы. Мать мне призналась, когда тятя помер, он ничего не знал. Восемьдесят с гаком живу на белом свете, в отца пошла, Польдик до ста дожил, и все мы, его потомки, крепкие. Ну да! Не одна я ему родной дочерью прихожусь, много тут нас таких. А паненка что? По панне Доминике поместье наследует?

– Так вы знали панну Доминику? – обрадовалась Агнешка.

– Как не знать? Мне, чай, уже шестнадцать минуло, когда она преставилась, светлая ей память. Только в толк не возьму, как же это, она ведь девицей померла.

– Да нет, поместье мне переходит не от нее, а от пани Вежховской.

А, тогда понятно. Ясновельможную пани мне тоже доводилось видеть, правда всего два разочка. Как приезжала, так все сбегались на барыню поглядеть, уж больно хороши у нее платья были, да и с народом просто себя держала, хотя и важная барыня. Уже немолодой в ту пору была, больше я о ней наслышана, да и отец мой настоящий о ней много чего рассказывал. Я в ту пору и не знала, что Польдик мой отец, а он знал, ясное дело, и очень заботливый ко мне был, приданое хорошее выделил, когда замуж выходила опосля той войны и еще до этой. Так паненка сюда воротится? Таперича такие времена настали, ну совсем как прежде были, и большевистский коммунизм закончился из пекла родом, так что б ему там на веки вечные оставаться, аминь.

Агнешку даже растрогало столь богоугодное пожелание. Вот, оказывается, и простой народ не любил коммунистов, да и кто их любил, кроме партийной верхушки? Правда, она сама не испытала их гнета на своей шкуре, только по рассказам знает, не довелось ей переживать переломный период, а вот теперь на наглядном примере как-то сразу очень хорошо уловила суть происшедших перемен. Теперешние порядки кажутся ей естественными, этой старой женщине тоже.

– Не знаю, перейдет ли мне поместье, – вздохнула она. – Ведь его у нас отобрали, бабушка мне рассказывала…

– Погодь, – перебила ее баба, – а кем паненке приходится ясновельможная пани Вежховская, законная владелица Блендова? Дочка ее сюда приезжала с двумя девочками, еще при жизни панны Доминики, так те девочки владелице внучками были…

– А я как раз прихожусь внучкой одной из тех внучек.

– А вторая внучка что?

– Умерла, еще в девушках, совсем молодой.

– В таком разе паненка… постой-ка…

Баба принялась считать на пальцах, кем доводится Агнешка ясновельможной пани.

Томаш в полном восторге слушал этот занимательный разговор, впервые в жизни столкнувшись с живой историей. И восхищался Агнешкой, сумевшей так просто найти общий язык с этим чуть ли не столетним историческим персонажем. Да и в разговоре с бабой сама Агнешка вдруг представилась ему девушкой тех давних времен.

Баба с Агнешкой совместно вычислили те самые три "пра" и перешли на современную тематику.

– Мой сын приглядывал за домом, – похвалилась баба. – Я ему велела, после того как папаша скончались, Польдик значит. Помирая, он всем нам наказывал барское добро по возможности блюсти, так я блюла. А сын мой партийный был, власть имел, абы кого не пущал, порушить дом не дозволил. Сын, значит, а опосля него и мой внук, он в сельском правлении важная шишка, от него зависит, кому продать, кому запретить. А я им обоим своим материнским проклятием пригрозила, отец мне довольно всего оставил, так лишу их имущества, коли ослушаются его воли. Они меня слушают, ведь миром деньги правят, ничего другого. Я грамотная, школу закончила, могу понять, какую силу нотариус имеет. А паненка – другое дело, тут все по закону, на прародительское наследие человек завсегда имеет право.

В разговор вмешался будущий законник.

– Нам здорово повезло, что мы именно на пани попали! – восхищенно вскричал Томаш. – Одна вы, наверное, только и можете нам обо всем рассказать.

Да господь с тобой, молодой человек, – возразила разговорчивая баба и, оглядевшись, махнула рукой. – А вон там, видите, мужик идет, так вы думаете, он кто? Ветеринар он и тоже внук моего папани. А что незаконный, так это без значения, и так все знают. А вон в той хате внучка папани живет, отец ее сыночком ему приходился, братом мне единокровным, так она женщина ученая, первый у нас специалист по травам и всяким растениям, тоже знает, от кого происходит. Да здесь редкий дом найдешь без сродственников, от моего отца род ведущих, только что многие из молодых ни своего деда, ни панны Доминики не помнят. А я – дочь его родная! И признаюсь вам, мои милые, не самая младшенькая, младшенькая в Груйце в школе учит.

– Я об этом в записках панны Доминики читала, – похвалилась Агнешка. – Она писала, что Польдик был очень до баб охочий, ни одной не пропускал.

Дочь местного Казановы так вся и расцвела, торжество и гордость ее просто распирали.

– Панна Доминика на это закрывала глаза, делала вид, что ни о чем не знает. И то сказать, война шла, та, первая, мужиков в солдаты или легионы забрили, так отец мой баб утешал. И потом тоже, ни одна перед ним не устояла. И красив был, и такой… вроде как из господ.

Тут впору было пожалеть, что не происходишь от столь темпераментного предка. Баба, похоже, могла о своем выдающемся отце говорить часами, Агнешка ловила каждое ее слово. Наконец вспомнила о том, с чего следовало бы начать, – о ключах от входной двери в барский дом.

Услышав о ключах, баба со стоном поднялась, помогая себе палкой, стряхнула с брюк остатки птичьего корма, с некоторым трудом разогнулась и заковыляла к своей "вилле". Гости двинулись за ней, поскольку она не переставая говорила: