Читать книгу "Первая советская атомная подлодка. История создания - Леонид Осипенко"

— Мы все впали в забытье, чреватое всемирной катастрофой! Нас может спасти лишь всеобщий отказ от любых вооружений. Будь моя воля, я бы потопил все ядерные лодки — все до единой, которые я построил. Нет, теперь я не горжусь своей многолетней службой на флоте!

Исследования российских и американских ученых показали, что как бы ни наращивались и ни совершенствовались ядерные силы, они не могут лишить другую сторону возможности на ответный эффективный удар, то есть в любом случае противник способен нанести нападающему неприемлемый урон. Поэтому сохранение существующих и тем более наращивание ядерных потенциалов не только чудовищно дорого, но и бессмысленно.

К такому выводу пришли две ведущие ядерные державы, подписав в январе 1993 г. в Сочи Договор СНВ-2.

Н. Мормуль

Некоторые экологические последствия

Не только плавающие подводные атомоходы представляют опасность для окружающей среды и обитателей планеты. И затонувшие на большой глубине, и списанные, они ставят перед человечеством очень сложную проблему захоронения смертельно опасных радиоактивных отходов.

Проблема эта приобрела особую остроту в СССР. Во-первых, в отличие от развитых стран Запада, любая информация, связанная с ядерной энергетикой, здесь всегда находилась за семью печатями, и только в последнее время в системе тотальной обороны бюрократического государства появились бреши. Во-вторых (и это самое главное), большое число ядерных реакторов, эксплуатировавшихся в Советском Союзе, делало нашу страну особенно уязвимой.

Проблема захоронения радиоактивных отходов в равной степени стоит перед подводным флотом, надводным гражданским и атомной энергетикой. Однако именно военно-морские силы, в которых секретность позволяет скрыть любые нарушения, представляют наибольшую опасность.

Уже с первых лет гласности советское общество убедилось в том, о чем всегда знали специалисты: порядка в армии ничуть не больше, чем во всей стране. Стало ясно, что самоубийственно отдавать заботу об экологической безопасности населения системе коллективной безответственности партийно-государственного аппарата, военно-промышленного комплекса и генералитета. При этом надежной информации о том, что творится под покровом военной тайны, у общества не было. Для определения ситуации в эпоху гласности можно воспользоваться высказыванием великого мыслителя древности Лао-Цзы: кто знал — не говорил, кто говорил — не знал.

Тотальная ложь

Самым ярким примером отношения к радиационной опасности в СССР служит история эксплуатации первого промышленного реактора для производства плутония под Челябинском. Ныне этот объект всем известен под названием «Маяк».

Во второй половине 40-х годов, когда реактор вступил в строй, о нормах облучения не думал никто, тем более что здесь работали заключенные. Только за первые пять лет эксплуатации на основном производстве сменилось 20 тыс. человек. Однако, когда в наши дни стали решать вопрос о надбавке к пенсии, нашли лишь 150 человек, работавших на этом объекте, остальных уже нет в живых. А ведь реактор эксплуатировался 40 лет с лишним.

Столь же беспечно распоряжались и радиоактивными отходами. Их просто сливали в ближайшую речку Теча, откуда они распространялись по всей местности. Окрестные жители пили воду из этой реки, купались в ней, поили скотину, поливали огороды. Результат — 124 тыс. облученных, из которых 28 тыс. получили по 170 бэр (порог лучевой болезни — 100 бэр).

В 1957 г. на предприятии «Маяк» взорвалась одна из емкостей с радиоактивными отходами, которые загрязнили площадь в 23 тыс. км с населением 270 тыс. человек (в Челябинской, Тюменской и Свердловской областях). Чтобы представить себе размеры бедствия, достаточно сказать, что, по общим оценкам, только в одной Челябинской области в результате деятельности «Маяка» пострадало около 450 тыс. человек. Суммарное заражение местности оценивается в 138 млн Ки против 50 млн Ки в Чернобыле.

Наследство пяти реакторов, работавших под Челябинском на атомный щит страны, создает серьезную угрозу заражения бассейна Оби. Все понимают, что необходимы срочные меры, пока процесс не вышел из-под контроля. По мнению большинства экспертов, комплексная схема переработки радиоактивных отходов «Маяка» потребует около 40 млрд рублей капиталовложений и от 20 до 25 лет на реализацию.

Однако пример «Маяка» характерен в первую очередь тем, что отражает настоящее положение дел. Со времени вступления объекта в строй, иронически замечает газета «Московские новости», «изменилось многое: проспект Берии переименовали в проспект Победы, а проспект Сталина — в проспект Ленина». Но и сегодня в Тече по-прежнему купаются дети и плавают утки, овощи с политых ее водой огородов и скотина, пьющая из нее воду, употребляются в пищу и продаются на городском рынке.

Столь же характерна и реакция партийно-государственного аппарата на аварию в Чернобыле. Академик В. Легасов рассказывал писателю Алесю Адамовичу, что ежедневно докладывал обстановку на АЭС членам Политбюро, но их отношение было однозначно: «Кончайте там со своей аварией, у нас тут Запад шумит».

О ситуации премьер-министру Н. Рыжкову докладывало руководство двух пострадавших республик. Украинский партийный лидер В. Щербицкий просил помощи, а его белорусский коллега Слюньков преподносил обстановку как нормальную. Неслучайно в Белоруссии эвакуация населения из пораженной местности началась лишь через три года после аварии.

Не на шутку встревоженному населению преподносили испытанное лекарство — ложь.

Сообща обеляли ситуацию партаппарат, советы и наука. Вице-президент АМН СССР Л. Ильин и руководитель Госкомгидромета СССР Ю. Израэль, прекрасно знавший масштабы бедствия, щедро раздавали успокоительные пилюли. А чтобы население не могло опровергнуть сфальсифицированные данные, была введена уголовная ответственность за использование гражданами дозиметров, в частности при покупке продуктов на рынках и в магазинах. Проживающим в зараженных зонах правительство установило пятнадцатирублевую надбавку, которую языкастый народ тут же окрестил «гробовые».

Советские власти представили ложные данные и в МАГАТЭ. Они заявили, что выброс радиоактивных веществ в атмосферу составил 3 %, в то время как в действительности он достиг 80 %.

Группа депутатов Верховного Совета СССР обратились в 1989 г. к Генеральному прокурору СССР А. Я. Сухареву с требованием о возбуждении уголовного дела против тех должностных лиц, которые своей ложью обрекли на тихое вымирание людей в зонах радиоактивного заражения. К концу 1989 г. депутаты получили ответ-отписку из Прокуратуры СССР, в которой сообщалось о привлеченных к уголовной ответственности руководителях Чернобыльской АЭС.

И вот, кажется, уже все ясно по Чернобылю, приняты меры, составлены планы, почти утвержден парламентом бюджет в 500 млрд рублей для ликвидации последствий. Ан нет! «Известия» 17 апреля 1993 г. опубликовали выдержки из рассекреченных протоколов заседания Политбюро ЦК КПСС от 3 июля 1989 г. под председательством М. С. Горбачева, на котором обсуждалась ликвидация последствий Чернобыльской катастрофы. Приглашенный на заседание начальник Госатомэнергонадзора Е. Кулов заявил, что «безопасность реакторов следует обеспечить физикой, а не организационно-техническими мерами». От неуправляемой цепной реакции реактор должен самозащищаться.