Читать книгу "Любимец Израиля. Повести веселеньких лет - Аркадий Лапидус"

А надо вам сказать, что в ульпане (это курсы по изучению языка по-нашему) я ни одного дня не был и на иврите ни бум-бум. Ну, там «шалом», «кен», «лё» ещё пару слов – и всё. Почему? Не спрашивайте! Это особый разговор. Жена тык-мык… Что-то пытается вякать, но её не понимают. А я еле стою. Вот-вот на пол сяду. Или даже лягу…

Наконец где-то меня записали, за что-то какие-то шекели (это тутошняя денежная единица) слупили и какому-то напомаженному манекену-врачу показали. Тот, конечно, тоже ни бум-бум. Но уже по-русски. Тык-мык – ни мы, ни он ни в зуб. Пощупал он пальцы ног, икры и в левое бедро пальцем шарах!

Я – "А-а!!!".

На пол-Израиля!..

Он только довольно улыбнулся. Понял, родимый, что там и болит. Хотя я с самого начала так ему это показывал, что и папуас бы догадался.

Жестами-жестами – прошли мы на этаж ниже, и меня – на кушетку. Не успел оглядеться – медсестра рядом со шприцом стоит. Я занемел от ужаса. У меня на уколы – рефлекс отрицательный. В Союзе каждый раз как кольнут, так потом часа полтора с того света вытаскивают. Но как объяснишь, что жизнь моя нестандартная? Что я слишком травмирован советской действительностью.

Рот я всё-таки открыл, но укол мне уже всадили.

Всё! Чувствую, холод от ног пополз, и сестра куда-то поехала. За зарплатой, наверное… Это такая не очень дурная мысль мелькнула. Тут медикам при купат-холимах платят – слава Богу! Это, конечно, по сравнению с нашими смехотворными зарплатами. То есть тех, кто недавно прибыл на святую землю на ПМЖ (постоянное место жительства). Олимами нас зовут местные, но это отдельный и не менее весёлый разговор, чем моя история. Так что вернёмся к нашим бананам… то есть баранам! Конечно же – баранам!

Прошло какое-то время. Живой! Вот везуха! Мало того, боль вроде тише. Но теперь стресс с ног валит. Не жена бы – до дому бы не дошёл. Ах, какой она мне красивой и хорошенькой в тот момент показалась! И медсестра вдруг на русском заговорила. Вначале думал, – слуховая галлюцинация. Нет, обстоятельно так объяснила, что таблетки, которые манекен выписал, надо принимать после еды. Однако что они не просто ядовиты, а очень ядовиты, – об этом ни слова. Это, видимо, израильская стратегическая тайна для олимов. Потому что я сказал, что у меня язва, а она и ухом не повела.

Три дня попринимал я таблетки – опять глаза на лоб лезут. Но уже от гастрита. Боль в ноге они заглушают, но гастрит им не по зубам, потому как от них он и рождённый. И, похоже, запланированный ещё в секретных лабораториях разведцентра на предмет выявления чистоты еврейской крови.

Ну не выдержал я экзамен! Что теперь? Пришлось опять бежать в купат холим, но уже только к русскоговорящему врачу.

Та встретила меня, как привет с Родины.

– Ну как там? – спрашивает.

– Плохо! – говорю. – Домарксовский первичный бандитизм! О-ох!..

– Это хорошо, – говорит врач.

– Что хорошо?

– То, что мы вовремя смылись.

– Ты-то вовремя, – думаю. – А я-то – убеженец!

Она как услышала.

– Бедный ты наш! – говорит.

– Не только бедный, – отвечаю. – Теперь ещё и несчастный!

– Сейчас, сейчас… Я вам оптимальнейший вариант назначу… – успокаивает она и первым делом ещё один укол всаживает…

Не буду подвергать сомнению методику соотечественницы. Думаю, она правильная. Но только в тот момент не для меня. Я, видимо, слишком большая околоеврейская аномалия. Что подтверждается дальнейшими событиями.

Назавтра я упал на четвереньки и явиться к врачу в этом состоянии не решился. Боль свалила безжалостная. А кто-то из доброхотов-мифотворцев предупредил меня, что на дом врачи не ходят. А если и ходят, то за очень большие деньги. А какие у меня деньги? (Нет чтобы позвонить и проверить. Но мифы, мифы! Как мы к ним привыкли!) Закусил я губу и говорю жене:

– Делай обезболивающий укол!

Она плачет:

– Боюсь! Ни разу не делала!

– Господи! – стону я. – Вот подушка! Тренируйся! Да не вздумай тратиться на одноразовые шприцы! У нас есть отечественный "Рекорд"!

Вскипятили шприц с иголками, а всё белое от осадка. Вода тут такая.

Кое-как промыли…

Набрал я лекарство, а в нём всё равно туман молочный колышется.

– Эх, доля ты моя русская! – кричу жене. – Не пропадать же добру! Всаживай!

Та слезами заливается:

– Боюсь!..

– Всаживай! – ору благим матом.

– Хлоп!

Всадила!

Поршень кое-как жмёт, шприц ходуном ходит… А я вспоминаю цвет лекарства и шепчу:

– Пронеси, Господи!..

Пронесло!

Но боль всё равно через четыре часа вернулась как миленькая.

Неделю я метался. Макал в свежевыписанную мочу тряпочки и оборачивал ими больные места, медитировал с вытаращенными глазами (хотя какая тут медитация при такой острой боли?), голодал всухую сутки с половиной, остервенело массировал точки на ногах, руках, полусумасшедшем лице и ушах и молился в классической мусульманской позе истово и с ожесточением.

Не помогло!

Кричу жене:

– Давай телефон этого частника-пирата! Который вылечил от астмы знакомую твоей знакомой! Он вроде меньше берёт, чем в купат холимах (миф!). Что важнее, в конце концов, – кошелёк или жизнь?

Сразу оговорюсь – я человек нежадный. Но чего мне это стоило, отцу семейства, могут понять только оле хадаш (это те же олимы, но на иврите), которые приехали, как и я, практически без копейки. И которые ринулись вкалывать где попало и за любую, даже самую издевательскую, оплату. Лишь бы не оказаться через полгода без крыши и куска хлеба. Полгода здесь выплачивают кое-что. Так называемую "корзину абсорбции". Чтобы олимы ноги не протянули и было кого, при случае, в армию брать, и чтоб покупали что-то, дабы оборот товаров, а значит бизнес, был. В общем, позвонил.

– Доктор, – стону в трубку. – Больно! В пору верёвку мылить!

– Мужайтесь! – отвечает мне бодрый мужской баритон. – Я выхожу!

Ах, какой это оказался врач! Сказка! Умница! Настоящий санкт-петербургский интеллигент! И вообще человек во всех отношениях мне симпатичный. Первое, что он мне сказал:

– Не волнуйтесь! Я много с вас не возьму!

– Я, конечно же понял, что это психотерапевтический приём, но всё равно стало вроде как легче.

Отменил он тут же, ввиду моего гастрита и тонкого склада души, все обезболивающие таблетки и уколы, вытащил из кейса ультразвуковые и лазерные коробочки, ещё какие-то электростимуляторы и здоровенный американский электромассажёр, который я сразу же интуитивно переименовал в "Ледоруб Троцкого". Потом перекрестился… Нет, это мне от боли показалось. «Ледоруб» он спрятал обратно, а решил предварительно промассажировать меня ручным дедовским способом. Поплевал он на руки… Да нет! Опять видения… Посыпал он руки тальком – вот что! Посыпал он, значит, руки и меня этой белой землицей и начал…