Читать книгу "Повседневная жизнь европейских студентов от Средневековья до эпохи Просвещения - Екатерина Глаголева"

Ему на смену пришел Филипп Готье из Шатильона (1135–1201), известный также как Готье из Роншена или Готье из Лилля: уже по прозвищам видно, что и он немало побродил по свету. На латыни он именовался Филиппус Галтерус, а в Англии был известен как Уолтер де Шатильон. Сочиненная им «Александрида» — длинная героическая поэма по мотивам исторических трудов Квинта Курция — была написана гекзаметром и посвящена архиепископу Реймса. Правда, в ней упоминаются события, связанные со Страстями Христовыми, словно они происходили в эпоху Александра Великого. Позднее Якоб ван Маарлант[56] перевел эту поэму на голландский язык, а Ульрих фон Эшенбах — на немецкий в 1285 году.

Одним из первых произведений испанской литературы считается поэма неизвестного автора[57] «Причина любви и спор между водой и вином, или Апрельская сиеста», относящаяся к началу XIII века. Главный герой, от лица которого ведется рассказ, — любвеобильный студент, побывавший в Германии, Франции и довольно долго живший в Ломбардии. Он влюбляется в девушку и пробуждает в ней ответное чувство — сначала заочно, посредством писем, из которых она понимает, что «он школяр, а не рыцарь, хорошо слагает стихи, читает и поет». В конце поэмы студенту является голубка, которая проливает воду из одного стакана в вино, налитое в другой, чем вызывает спор между двумя жидкостями. Казалось бы, какая связь между двумя этими частями? Самая прямая: спор между водой и вином — это спор между клириками (студентами) и рыцарями (военными), в том числе и за любовь прекрасных дам.

Песни, которые распевали школяры, быстро приняли фривольный, а порой и сатирический характер. Их авторы объединялись в ватаги бродячих учителей, «вечных студентов» и попов-расстриг — вагантов (от лат. clerici vagantes — странствующие клирики), и никакими распоряжениями епископов нельзя было заставить их замолчать.

К середине XV века мир школяров состоял из «стрижей» (студентов, не связанных ничем, кроме обязательств по отношению к учителю, а следовательно, совершенно безнадзорных); пансионеров, платящих за «педагогики» (когда учитель содержал на полном пансионе учеников, доверенных ему родителями); студентов, живших в коллегиях. Различные беспорядки, связанные с войнами, эпидемиями и прочими бедствиями, вынудили множество школяров забросить учебу, жить мелким воровством и бродяжничать. Эти ватаги, как писал один испанский автор начала XVII века, были «сборищем бродяг, радостью девиц, грозой трактирщиков, бичом хозяек и проклятием отцов». Но в конце Средневековья студенты уже не могли быть слишком вольными, им полагалось состоять в общине, прикрепиться к какой-либо коллегии, соблюдать дисциплину. С бродячими студентами обращались сурово, как с нищими.

Если клирик был уличен в бродяжничестве, ему обривали голову, чтобы уничтожить следы тонзуры, и лишали всех привилегий. Однако студенты из мирян, бросившие университет, таким унизительным мерам не подвергались. Но из городов их гнали, поэтому шумные компании бродили по полям и лесам, совершая набеги на поселки во Франции, Англии, Италии и Германии, где Лютер клеймил их за грубость и невежество. Непокорные, неукротимые, невоздержанные на язык и не признающие никаких моральных запретов, они становились бродячими певцами и комедиантами.

Валлийский историк и церковный писатель Геральд Камбрийский (около 1146 — около 1223) цитирует в своем «Церковном зерцале» («Speculum ecclesiae») светские пьесы, написанные латинскими стихами, приписывая их авторство некоему епископу Голиасу. «Этот Голиас, столь знаменитый в наши дни, был паразитом; лучше бы он звался Гулиас, поскольку был обжорой[58] и распутником», — утверждает автор. Последователей Голиаса, исполнявших его песни и пьесы, называли голиардами.

Однако в церковных документах XII–XIII веков не упоминается ни о каком епископе Голиасе, да и само это имя — лишь средневековый вариант библейского Голиафа. При этом пьесы, приписываемые «ученикам Голиаса» или ему самому, выдержаны в едином стиле и имеют общие черты; песни же были явно написаны человеком ученым, причем получившим образование в Париже. И те и другие направлены против Святого престола и Церкви и носят антипапистский характер. Между тем в начале XII века Парижский университет стал местом ожесточенных споров между Пьером Абеляром и святым Бернардом, «человеком папы». Последний сообщал о своем противнике в одном из писем папе Иннокентию II: «Вот выступает новый Голиаф со своим оруженосцем Арно из Брешии». Мы уже знаем, что Абеляр обладал талантом композитора и «автора слов» (его любовные песни, посвященные Элоизе, утрачены, но некоторые написанные им гимны сохранились до наших дней). Впоследствии память об Абеляре стерлась, зато слово «голиард» осталось, и голиардам придумали наставника — некоего «епископа Голиаса». Вот только его «духовные сыновья» были уже не дерзкими фрондерами, посягнувшими на авторитет папы, а просто бродягами, шутами, зарабатывавшими на кусок хлеба тем, что развлекали посетителей кабаков сальными историями, незаконно совершали церковные обряды или обучали желающих грамоте. Впрочем, в 1229 году голиарды принимали активное участие в волнениях, вспыхнувших в Парижском университете из-за происков ректора собора Парижской Богоматери и папского легата.

Голиарды пародировали церковные ритуалы, сводя их к какому-то шутовству. Например, в Сен-Реми они как-то отправились к мессе друг за другом, причем каждый волочил по земле селедку на веревочке, и нужно было наступить на селедку впереди идущего, не позволив при этом наступить на свою собственную. «Священники и клирики… пляшут на клиросе, нарядившись женщинами… и распевают непотребные песни, — говорится в одном донесении, составленном Парижским университетом. — Они едят кровяную колбасу прямо в алтаре, во время мессы. Играют в кости на алтаре. Кадят вонючим дымом от подошв старых башмаков. Бегают и скачут по всей церкви, не краснея от стыда. Наконец, возят по городу старые повозки и тележки-балаганы и вызывают взрывы хохота своих приспешников и прохожих на нечестивых представлениях, полных бесстыдных жестов и грубых, богопротивных слов».