Читать книгу "Бунт на продажу. Как контркультура создает новую культуру потребления - Эндрю Поттер"

разум-теломеханическая вселенная

органическая вселенная

рациональность

осознанность

технологический прогресс

духовный рост

атомистические индивиды

коммунитаризм [22]

Практический результат противопоставления этих мировоззрений состоит в следующем: мы на Западе будто бы считаем, что мир состоит из неодушевленных (механических) частей, которыми манипулируют и которых эксплуатируют, в то время как жители Востока считают мир единым целым, которое нужно понять и оценить. Запад рассматривает отдельного человека как атомную единицу, естественно отделенную от остальной части общества и, возможно, находящуюся в конфликте с ним, а Восток считает человека социальным существом, чья природа не может конфликтовать с целым. (Полезно сравнить эту характеристику с перечнем хиппового и цивильного, составленным Норманом Мейлером. Восток — это хиппово; Запад — цивильно.)

Эти контрастирующие интерпретации Востока и Запада прочно закрепились в нашей культуре. Однако стоит задаться вопросом, а справедливы ли они в отношении обеих традиций.

* * *

Знак гласил: «Ты должен покупать». Он был ярко-желтый, с большими красными надписями на английском и китайском и располагался в магазине гонконгского района Монгкок. На знаке было сказано все, что нужно, ибо в Гонконге магазины, торговые центры и рынки, без всякого сомнения, являются главной туристической достопримечательностью. Половина денег, которые тратит средний турист, посещающий «Особый административный район», оседает в торговых предприятиях. И во время проведения летнего отпуска в этой бывшей британской колонии я не был исключением. Я должен был покупать.

В 1997 году накануне передачи Гонконга Китаю многие беспокоились по поводу политических, экономических и культурных аспектов этого шага, но ничто не волновало людей больше, чем опасения, что Пекин вмешается в капиталистическую структуру экономики, сделавшую Гонконг мировым центром бизнеса, туризма и банковского дела. Волноваться было незачем: благодаря договоренности о принципе «одна страна, две системы», достигнутой в 1984 году и гарантировавшей, что Гонконг будет сохранять свою капиталистическую систему по меньшей мере 50 лет после присоединения к Китаю, его экономика продолжает процветать. В то время как большая часть тяжелой промышленности была перенесена через границу в южный Китай, местная экономика переключилась на сферу услуг и легкую промышленность. Будучи крупнейшим мировым экспортером одежды, игрушек и часов, Гонконг является мощнейшим магнитом для потребителей со всей планеты, где для них начинается настоящий праздник консюмеризма, в частности благодаря огромным местным рынкам некондиционных изделий, товаров, снятых с производства, и пиратской продукции.

Одним ясным солнечным днем я бродил по рынку Стэнли — лабиринту магазинов и лавок в южной части острова Гонконг. Я отправился туда с искренней, но (как оказалось) совершенно несбыточной надеждой быстренько купить дешевые брюки, а остальную часть дня посвятить прогулке среди холмов. Через три часа я покинул рынок с раздувшимся баулом и в полном изнеможении.

Подобно более солидным торговым центрам в районе залива Козуэй и рынкам поплоше в Каулуне (где и туристов поменьше), рынок Стэнли может совершенно помутить разум. Продаются любые товары, какие только можно вообразить, все очень дешево, да еще можно и поторговаться. Внутренняя логика существования рынка с таким необъятным ассортиментом состоит в том, что если там немного походить, взвешивая в уме будущие потребности и желания, дни рождения, отпуска и обменные курсы, то начинаешь понимать: просто глупо не сделать покупок. На многих торговых местах не дают примерять вещи, и можно попасть впросак в смысле размера, но разве это имеет значение, когда ты можешь купить две пары штанов для горных лыж за 15 баксов? Ни в одной лавке не выдают чеки, и я не смогу вернуть мои поддельные швейцарские армейские часы, если они сломаются, но не велика беда — тогда я их просто выброшу и обеднею на сумму, равную цене комплексного обеда с бигмаком.

Есть соблазн объяснить все это так: Гонконг — бывшая колония Британской империи. Ведь если взять различные элементы западного мировоззрения, описанного выше, и извлечь из них суть, то это и будет консюмеризм — та самая ценность, которая, по мнению многих, является основополагающей в нашем пустом, материалистическом, разобщенном существовании. Многие заключили: если Гонконг является меккой материализма, то, без сомнения, это следствие полуторавекового западного влияния и эксплуатации.

Однако мнение, что консюмеризм такого рода — чисто западный феномен, импортированный в Гонконг, совершенно неверно, и любой, кто провел хоть какое-то время в любом другом месте Азии, может это подтвердить. Культура потребительства гораздо сильнее выражена в Сингапуре, Тайбэе, Шанхае и Токио, чем в Лос-Анджелесе, Лондоне или Торонто, и нет никаких сомнений: азиатский консюмеризм целиком доморощенный. В большинстве азиатских сообществ не только бытует сильное традиционное почтение к ценности материальных благ, но также существует культурно обусловленный кодекс потребления особенно престижных товаров, свидетельствующих о социальном статусе. Большинство жителей Запада просто не знают азиатскую культуру достаточно, чтобы иметь понятие о таких кодексах, и потому не подозревают, насколько ожесточенным может быть конкурентное потребление в Азии.

Например, большинству людей Запада никогда не придет в голову: золотые рыбки — это товар для демонстративного потребления в традиционной китайской культуре. Наличие большого аквариума в фойе или искусно украшенного пруда на заднем дворе — примерно такое же хвастовство, как поездки на работу в лимузине Rolls-Royce Silver Phantom. Причудливая анатомия современных пород китайских золотых рыбок есть результат этой конкуренции, так как потребители стараются переплюнуть друг друга, культивируя все более экзотические мутации. «Ситцевые водяные глазки» и «черная львиная голова» — эти несчастные уродцы — являются продуктом такой гонки навстречу проигрышу.

Рестораны — вот места, где китайская культура предстает во всей красе. Там никто и не думает интересоваться ценами, так как «материальные» заботы такого рода — удел низших классов. Западные гости нередко смущают своих китайских хозяев, заказывая к тому или иному блюду рис — практика, обычная для Северной Америки, но нетерпимая в среде богатых азиатов. Крестьянская пища — такая как соевый творог тофу — абсолютно неприемлема, хотя существуют блюда, хитро (и дорого) имитирующие тофу для тех, кому очень нравится его вкус. И разумеется, еще существует знаменитый суп из акульих плавников — блюдо, которое, в общем-то, никому не нравится, но за которое люди готовы платить огромные деньги именно потому, что это блюдо такое дорогое. Трудно найти более яркие примеры конкурентного потребления.