Читать книгу "Танго смерти - Юрий Винничук"

– Они привыкли, что у них там все дефицит. Вчера на Кракидалах подходит солдат к бабе, которая булочки продает, и спрашивает: «Можно купить?» – «А чего ж нет? – отвечает баба. – Покупайте, пожалуйста». Солдат недоверчиво подходит ближе, робко берет булочку и снова спрашивает: «Можно?» Потом платит, но через минуту возвращается и спрашивает: «А можно еще одну булку купить?» – «Можно», – говорит баба. Он прячет в карман и вторую булку и спрашивает: «А третью можно купить?» – «Можно и третью, и четвертую, хоть все». Солдат вылупил глаза и процедил сквозь зубы: «Вот как тут живут, можно купить, сколько угодно».

24

Генерал выключил диктофон, откинулся на спинку кресла, закурил, взглянул сквозь легкие клубы дыма на подполковника Кныша и вздохнул:

– Ну, я так понял, что у тебя дело не продвинулось. Ни Курков, ни Профессор ничего путного тебе не рассказали.

– Работаем. Разрабатываем также его студентку и старого еврея. Со всеми проведены беседы.

– Все это очень медленно продвигается. А мне тут все чаще сообщают о появлении людей, которые вдруг начинают вспоминать что-то из своей предыдущей жизни. Как назло, она пришлась именно на военные и послевоенные годы. Уже из Киева звонили, спрашивали, что это за херня. Мол, у нас же сейчас новая политика, сглаживаем все острые углы с Россией, а тут опять – Катынь, расстрелы заключенных, большевистский террор… И все это из уст очевидцев! Откуда это берется?

– Это все из-за той музыки. Мы стараемся таких людей изолировать… ну, особо активных… На Кульпаркове для них отвели отдельное помещение. Пусть себе делятся воспоминаниями в своем кругу. Там у нас есть «Сектор А» и «Сектор Б». В «А» находятся определенно сумасшедшие, среди которых трое Вечных Жидов, так сказать Агасферов, два Нострадамуса, один пророк Вернигора и одна Михальда.

– А эти двое – кто они такие?

– Вернигора – легендарный пророк, живший в XIX веке, а Михальда – была такая очень популярная перед войной вещунья, которая жила в библейную эпоху. Они рассказывают всякие истории из прошлого, которые видели собственными глазами. А в «Секторе Б» – там уже люди, которые действуют под своими именами, но вспоминают только то, что видели в предыдущей жизни.

– А между прочим, я припоминаю интересный случай, – сказал генерал. – Это было где-то в начале 60-х. Получаем мы письмо из психиатрической лечебницы: так, мол, и так, я, лейтенант НКВД Калесниченко Василий… в декабре 1939-го в результате травмы потерял память и оказался в больнице для умалишенных на Кульпаркове под именем Илько Дубневич. Впоследствии память ко мне вернулась, я вспомнил, кто я такой, но мне не верят. Ну, мы проверили – был такой Калесниченко Василий, который пропал без вести в декабре 1939-го. Считалось, что его замордовали подпольщики. Приехали мы к этому больному, допросили… Назвал он нам всех своих бывших начальников, сослуживцев, описал расположение кабинетов в московском наркомате. Словом, все сошлось.

– И что? Его выпустили?

– А зачем? Почти все, кого он вспомнил по своей службе, были либо расстреляны, либо погибли на фронте. А сам он клялся-божился в своей любви к Сталину. Что с таким было делать? Оставили в психушке. А вот теперь я и думаю: а не был ли это аналогичный случай?

Генерал наклонился, открыл дверцу в тумбе стола, вынул бутылку «Мартеля», наполнил две рюмки, одну протянул Кнышу:

– Без ста граммов не разберешься… Я понимаю так. Эта, скажем, чудодейственная мелодия «Танго смерти» звучала перед тем, как те люди в своей предыдущей жизни погибли. Так?

– Выходит, что так, – кивнул Кныш, выдыхая проспиртованный воздух.

– А звучала она в Яновском концлагере. Так? – Кныш кивнул и напрягся, пытаясь уловить ход генеральской мысли. – А исполняли эту мелодию еврейские музыканты. Так? – Кныш кивнул и тоже закурил, чтобы не выдать своего волнения. – Исполняли ее, когда немцы ликвидировали гетто. Значит… – Генерал налил по второй рюмке. – Значит, все те, кто слышал ее перед смертью, а теперь услышал снова и вспомнил свою предыдущую жизнь, евреи?

Кныш наконец уловил нить и вцепился в нее зубами, но генерал умолк, ожидая ответа.

– Нет, не обязательно. Я, видите ли, глубоко изучал этот вопрос. Национальность здесь ни при чем. Играет роль только пол. Человек может возродиться впоследствии кем угодно, пусть хоть студентом из Зимбабве. Есть только один нюанс. Людей, которые общались в предыдущей жизни, которые были близки или были родственниками, в следующей жизни какая-то сила снова притягивает друг к другу, они, сами того не осознавая, снова вступают в контакт, дружат или влюбляются.

– А возраст? Возраст играет роль?

– Нет, как это ни странно. Человек может встретить свою предыдущую жену и в образе сверстницы, и гораздо моложе. Мать может встретить сына, который будет старше нее. Не знаю, от чего это зависит.

– Так у вас что там – даже пары супружеские?

– Нет, вы забыли, что для того, чтобы кто-нибудь из этих перевоплощенных людей прозрел, он должен услышать мелодию. Если услышал кто-нибудь один, то он и прозревает, только он один. Ему не дано узнать в ком-то близкого человека из предыдущей жизни, пока тот человек тоже не прозреет.

– Пока тоже не услышит эту мелодию?

– Да.

– И все эти данные…

– Из трактата Калькбреннера, я вам уже докладывал.

Генерал кивнул и снова разлил в рюмки коньяк.

– Но откуда эта музыка? Кто ее исполняет? Где ее можно услышать? Вы с этим разобрались?

– Пока нет. Мы получаем противоречивую информацию. Например, узнаем, что исполняли это танго в таком-то ресторане, допрашиваем музыкантов, берем ноты – не то. Люди, которые, скажем так, прозрели после того, как услышали эту мелодию, точно припомнить, где именно ее слышали, не могут. Дело в том, что на них внезапно сваливается та их предыдущая жизнь – все знания и воспоминания. Для многих это шок, и то, что произошло в течение последних часов, они не помнят. Кое-кто вспоминает, что шел по улице, и вдруг – слышит мелодию, которую слышал перед смертью, и – бац! – он уже не тот, кем до сих пор себя осознавал. Более того – начинает огорошивать своих близких какой-то невероятной информацией. А в придачу еще и искать таких же, как он, потому что в нем пробуждается невероятная тоска по тем, кто был для него дорог, кого он оставил в день своей смерти. И такие люди самые опасные.

– А бывает такое, что кто-то вспоминает не только последнюю предыдущую жизнь, но еще и другие, предыдущие?

– Конечно. Правда, редко… Тогда человек вдруг открывает для себя, что понимает еще какой-то язык, кроме родного, или начинает использовать слова, которые вышли из употребления.

– Вы, когда говорили с Профессором, сообщили ему об этих случаях?

– Нет, что вы! Я только рассказал об одной даме, которая оказалась на Кульпаркове и принялась выкрикивать испанские фразы. Но это все, что мы от нее заполучили. Мы не можем установить точные ноты, чтобы самим провести успешный эксперимент.